нелегальной газеты «Пролетариатис брдзола» («Борьба пролетариата») и тут же переведенную на русский язык. И не в том даже, что сама газета, вначале названная «Брдзола», была основана еще в 1901 году (менее чем через год после «Искры») при участии Кобы, и он в первом же ее номере опубликовал программную статью «От редакции». Блестящую, между прочим, статью, чисто большевистского направления — еще до возникновения самого понятия «большевик».
И не в том даже дело, что уже в 1903 году Кобу в первый раз высылают в Сибирь, в Иркутскую губернию, что все годы до революции и после революции Сталин без колебаний шел за Лениным…
Дело в том, кем стал Сталин в новой России. Ведь если сравнить его послеоктябрьский политический и организационный масштаб, его талант с масштабами всех этих Мдивани, то все сразу станет на свои места.
Но ведь не бывает же так, что в юности — «пока сердца для чести живы» — был человек так себе, ни богу свечка, ни черту кочерга, не проявлял никаких выдающихся лидерских качеств, а потом взял да и стал великим вождем великой державы.
Перед Сталиным и Черчилль испытывал желание встать навытяжку. А вот перед Мдивани — если на минуту представить себе такую встречу — вряд ли…
Или кто-то будет отрицать и это?
Да и подтверждение изначально ведущей роли Сталина в рабочем движении в Закавказье можно отыскать, кроме брошюры Берии, также в других источниках. Скажем, 8 октября 1904 года в карточке Тифлисского охранного отделения появилась новая запись: «Джугашвили бежал из ссылки и в настоящее время является главарем партии грузин, рабочих».
Вряд ли тифлисские жандармы писали это в расчете на подкрепление аргументов Берии.
И еще одно… Как уж часто пишут о том, что брошюру Берия писал чуть ли не по заказу Сталина… Но вот чем возмущался Сталин в письме Кагановичу, Ежову (тогда зав. Отделом руководящих партийных органов ЦК. — С.К.) и Молотову 17 августа 1935 года:
«Прошу воспретить Заккрайкому за личной ответственностью Берии переиздание без моей санкции моих статей и брошюр периода 1905–1910 годов. Мотивы: изданы они неряшливо, цитаты из Ильича сплошь перевраны, исправить эти пробелы некому, кроме меня (подумать только, а референты на что? — С.К.), я каждый раз отклонял просьбу Берии о переиздании без моего пересмотра, но несмотря на это закавказцы бесцеремонно игнорируют мои протесты. Ввиду чего категорический запрет ЦК о переиздании без моей санкции является единственным выходом».
Я не буду утверждать, что всегда и везде во всех действиях героя этой книги видна одна лишь безупречная рыцарственность. Хотя благородство мыслей и дел, это ведь как свежесть осетрины у Булгакова: или она есть, или ее нет. И если руководствоваться заслуживающими доверия документами и объективными воспоминаниями, ничего недостойного за Берией не отыскивается.
Под объективными воспоминаниями, замечу в скобках, я понимаю и такие воспоминания, авторы которых в эмоциональной оценке Берии недалеко ушли от того же Антонова-Овсеенко, но при этом невольно приводят факты, аттестующие Берию положительно.
Однако настойчивость Лаврентия Павловича в просьбах к Сталину о переиздании его работ — это как раз факт. И его легко оценить как проявление того самого подхалимажа, в котором страстно обвиняют Берию его хулители.
Но по здравом размышлении можно понять, что и тут мы имеем дело с той же компетентностью — политической, государственной, да и человеческой.
Ну, в самом-то деле!
С одной стороны, к середине 30-х годов в Грузии выросло новое поколение, полностью сформированное Советской властью и не знакомое с теми работами Сталина, которые сделали его лидером большевиков Закавказья и которые доказывали его выдающийся политический и интеллектуальный уровень.
С другой стороны, именно в Грузии немалым количеством «старых большевиков» (а уж тем более бывших меньшевиков и т. п.) распускались слухи о второстепенной роли Сталина в начальную эпоху революционной борьбы.
Да что там слухи! Вот том 19-й первого издания Большой советской энциклопедии (в состав редакционного совета тогда входили Бухарин, Пятаков и ряд других видных оппозиционеров).
Редакционная работа над томом, в котором была помещена объемная статья «Грузинская Советская Социалистическая Республика (ССРГ)», закончилась 1 ноября 1930 года. Сталин к тому времени уже восемь лет занимал пост Генерального секретаря ЦК ВКП(б).
Так вот, в историческом очерке статьи «ССРГ» в подразделе «Начало рабочего движения и социал-демократия» первое встречающееся имя — Ф. Махарадзе. В подразделе приводится его цитата, начинающаяся так: «Уже на исходе 1894 закладывается фундамент первой строго марксистской группы…» и т. д. И уже это можно было расценивать как намек читателю: первым сказал кавказское «мяу» отнюдь не товарищ Сталин, так что и роль его в развитии рабочего движения на Кавказе не так уж и велика.
Итак, первое имя — Махарадзе… Но, может, хоть потом упомянут сразу Сталин? Да нет, его номер даже не второй…
Ибо второе упоминаемое в подразделе имя — Ной Жордания… Он, правда, аттестуется как лидер «право-оппортунистического» течения в противовес «ортодоксально-марксистскому», во главе которого «стояли М. Цхакая, Ф. Махарадзе, Coco Джугашвиши (Сталин), Ал. Цулукидзе и др.».
Итак, номер Coco Джугашвили был всего лишь четвертым… Причем дальше пространно излагается деятельность опять-таки Жордании. И только потом автор статьи в БСЭ, сообщив, что в начале 1903 года «избирается Союзный комитет, в составе к-рого большинство оказалось на стороне будущих большевиков (Цхакая, Махарадзе, Кнуньянц, Зурабов, Цулукидзе, Бочорошвили, Сталин и др.)» «милостиво», сквозь зубы, констатирует: «Руководящую роль в революционном крыле Закавказской организации начинает играть т. Сталин».
Но затем на листах 582–598 (по два листа на страницу), в подразделах «Между двумя революциями», «Организация власти в период Февральской революции», в следующем разделе «Октябрьская революция и борьба за Советскую Грузию» (с подразделами «Отделение Закавказья от России», «Меньшевистская диктатура в Грузии», «Большевистская организация в 1918–1920», «Крестьянские восстания 1918–1921», «Конец меньшевистской власти», «Первые шаги Советской власти» и «Антисоветская деятельность меньшевиков»), имя Сталина вообще отсутствует!
Вообще!
Даже «ренегат Джугели» есть (не потому ли, что его имя созвучно с «Джугашвили»?), а Сталина нет.
Это было для меня настолько неожиданным, что я не поверил собственным глазам и прошелся по тексту еще раз… Нет, все верно — Сталин не упоминается никак.
Не упоминаются там, к слову, ни Орджоникидзе, ни Киров… Зато не раз упоминается Жордания, и — само собой: Ф. Махарадзе, Ам. Назаретьян, С. Кавтарадзе, Мравьян, Цхакая, Шаумян и Джапаридзе (два последних были расстреляны в числе 26 бакинских комиссаров, так что чего уж там — можно на упоминание и «расщедриться»), Окуджава, Орахелашвили «и др.».
Сталин, выходит, попал в «др.».
Вот так, уважаемый читатель!
А «демократы» нам рассказывают о том, что деятельность центров антипартийной оппозиции — это выдумки НКВД.
В библиографии к упомянутой выше энциклопедической статье работ Сталина тоже, между прочим, нет. Зато там есть труды Ф. Махарадзе, Е. Драбкиной и неких Г. Натадзе и С. Какабадзе.
И это — в БСЭ, издававшейся в Москве! Можно представить, как обстояли дела до Берии — при «марксистских патриархах» типа Мдивани, Элиавы и Орахелашвили — в самой Грузии!
Так что должны были думать о роли товарища Сталина молодые коммунисты, комсомольцы Грузии и просто молодые грузины? А ведь уже подрастали и пионеры! Да что пионеры! Тот, кто родился в 1921 году, к 1935 году достиг уже комсомольского возраста.
Молодежь не очень-то верит голословным утверждениям. А тут — работ Сталина нет, зато «признанные большевики» Миха Цхакая, Филипп Махарадзе, Шалва Элиава, Мамия Орахелашвили недоумевают по его поводу: «Какой же это вождь?»
А бывшие меньшевики нашептывают, что такой, мол, умница, как Ной Жордания, называл Сталина не иначе как варваром.
И у молодых не мог не возникать невысказанный вопрос: «Так был ли товарищ Сталин большевиком Закавказья № 1, был ли он „кавказским Лениным“ — как сейчас пишет „Заря Востока“?»
Все это объяснялось, конечно же, не случайным недосмотром — в стране тогда еще шла борьба между троцкистами и большевистским ядром партии во главе со Сталиным. И «объективность» статьи в БСЭ была одним из подтверждений того, что в этой борьбе троцкисты и оппозиционеры (а они в тогдашней БСЭ занимали, повторяю, солидные позиции) не пренебрегают любыми методами. Недаром ведь авторы «грузинской» статьи в БСЭ не только о Сталине то и дело «забывали», но также и о Серго Орджоникидзе, Сергее Кирове, а по сути и об Анастасе Микояне…
Фактически оппозицией не просто искажалась роль Сталина в развитии рабочего движения в Закавказье, а делалась попытка дезавуировать как его самого, так и его концепцию развития страны — с упором на экономическую самостоятельность!
А молодежь была лишена возможности увидеть объективную историческую картину.
В какой-то мере информационный пробел заполнили доклад и брошюра Берии, однако наилучшим ответом на все вопросы было бы переиздание этих давних статей Сталина. Это и политическому образованию молодых коммунистов способствовало бы, и сплетни опровергло бы.
Ведь Сталин действительно заслуживал того, чтобы его называли «кавказским Лениным»! Заслуживал и как практик большевистского движения, и как его идеолог.
Так что и тут Берия оказывался не подхалимом, а зрелым политиком, мудро заботящимся о политическом воспитании масс.
Не так ли?
Сталин-то настоял, чтобы Берии решением ЦК запретили печатать ранние работы без его санкции. Но именно старания Берии в этом направлении инициировали и другое, объективно очень актуальное, решение ЦК — «признать необходимым полное издание сочинений тов. Сталина и поручить Институту Маркса—Энгельса—Ленина… разработать план издания».