Я приведу еще один, показательный для установления правдивого взгляда на Берию, пример его отношения к нелегалам, и этим, пожалуй, ограничусь, потому что если приводить их все, так или иначе обнародованные, надо писать отдельную главу.
Арнольд Дейч родился 21 мая 1904 года в Вене, а в январе 1932 года он, член Компартии Австрии и бывший курьер Коминтерна, приехал в Москву с женой Жозефиной и вскоре начал работать в ИНО ОГПУ.
Замечу, что в ИНО тогда работало всего 150 человек, половина которых — за границей. Если учесть, что за шесть лет — к 1938 году — эти цифры резко увеличиться не могли, то можно понять, чего стоят басни о «сотнях советских разведчиков», уничтоженных «палачом» Берией и его «подручными». Их всего-то, включая зарубежных агентов-иностранцев, было на все про все две-три сотни, из которых сотню «сдал» Кривицкий.
Чтобы читатель понял, что значил для нашей разведки Дейч, я сообщу, что это он создал и воспитал «кембриджскую пятерку», составленную из Кима Филби, Дональда Маклина, Гая Берджеса, Энтони Бланта и Джона Кернкросса. Но это был далеко не единственный его успех.
В сентябре 1937 года Дейч с семьей (жена и дочь, родившаяся в Лондоне) возвратился в СССР. И ни в какие «мясорубки» его не запустили, хотя его биография к тому, казалось бы, располагала (он и с Быстролетовым в Лондоне работал). Тем не менее никто товарища Стефана не трогал. Напротив, в 1938 году он, жена и дочь получили советское гражданство.
До войны Дейч так и не получил нового задания — ранее он работал по английскому направлению, а там одна измена Кривицкого смешала много карт. Однако Берия не упускал его из виду, и с началом Великой Отечественной войны Дейч вновь был призван на «тихую» войну. Местом работы ему была определена Аргентина, но группа Стефана до нее не добралась — пароход «Донбасс», на котором она плыла в исходную точку зарубежного маршрута, был потоплен германским крейсером.
Берия верил ему, потому что Дейч был настоящим, убежденным коммунистом, а при этом — еще и несомненным советским патриотом.
А ТЕПЕРЬ вернемся к «ошибке» Виталия Павлова в дате январского совещания у Берии… Напомню, что совещание состоялось 1 января 1939 года, а Павлов датирует его началом января 1940 года. Он писал, что «в середине 1939 года поступило указание наркома Берии отозвать в Москву весь личный состав резидентуры Ахмерова. Этот приказ явился для нас неожиданным и тяжелым ударом, так как подрывал нашу основную информационную базу в США».
Однако Павлов просто лжет! Он не может не знать точной хронологии событий, потому что сам же сообщает, что через несколько дней после январского совещания Ахмерова (а также — Зарубина и Григорьева) направили в американское отделение под начало к… Павлову.
Павлов это интерпретирует как намеренное унижение-де опытнейших профессионалов самодуром Берией, но в действительности это был вполне разумный карантин, позволяющий, кроме прочего, оценить истинные моральные и волевые качества проверяемых. Забегая вперед, скажу, что все трое потом много и полезно работали для страны в новых загранкомандировках.
Однако почему Павлов отнес дату совещания на год назад? А вот почему… Если Ахмеров был отозван в середине 1939 года, то это — на Берии… Это он-де необоснованно прерывает нормальную работу резидентуры Ахмерова, которого грубо распекал в январе 1940-го.
Но Ахмеров был в кабинете Берии уже 1 января 1939 года, а это значит, что его отозвали летом 1938 года — еще при Ежове! Вот для чего надо было подправлять даты — чтобы лишний раз облить грязными чернилами Лаврентия Павловича! Посмертно… И — в который уже раз…
К Ахмерову, к Павлову и к их коллегам мы еще вернемся, а сейчас я должен сказать, что, приняв бразды правления в НКВД, Берии пришлось разбираться не только с зарубежными кадрами, но и с периферийным аппаратом внутри страны. Например, уже в конце декабря 1938 года он получил распоряжение Политбюро расследовать достоверность данных о заговоре «сионистской» организации учителей во главе с неким Ленгинером в Молдавской АССР (Молдавия тогда входила в состав Украинской ССР).
Начиналось это дело — как выяснилось, фальсифицированное, — еще при наркоме внутренних дел Украины Александре Успенском. С начала 30-х годов он входил в руководство Московского управления ОГПУ—НКВД, потом был начальником Управления НКВД по Оренбургской области. В январе 1938 года Хрущев, назначенный исполняющим обязанности первого секретаря ЦК КП(б) Украины и хорошо знавший Успенского по работе в Москве, взял его с собой в Киев.
Успенский — парень горячий и сумбурный — был склонен к фальсификациям (чем Хрущева, надо сказать, и устраивал) и вначале развил на Украине бурную деятельность. Но дело шло к утверждению Берии наркомом, готовилось постановление СНК и ЦК от 17 ноября… И когда Берия в ноябре 1938 года вызвал Успенского в наркомат, Успенский 14 ноября симулировал самоубийство и сбежал на Урал. Через пять месяцев, 15 апреля 1939 года, его арестовали в Челябинской области, в Миассе, и в начале 1940 года расстреляли. Расстреляли и других фальсификаторов дела Ленгинера. Но сам факт того, что этой «липой» занималось Политбюро, показывает, что такие случаи нормой не были.
БЕРИЯ всегда смотрел на все проблемы, оказывавшиеся в сфере его компетенции, комплексно и инициативно. Не успел он стать во главе Заккрайкома, как тут же подготовил записку по редким металлам.
Не успел он стать наркомом внутренних дел, как проявил интерес к состоянию и организации правительственной высокочастотной связи (ВЧ-связь). И уже в январе 1939 года Меркулов, возглавивший ГУГБ, подает ему докладную о мерах по повышению надежности и защищенности линий ВЧ.
В том же январе подготавливается проект реорганизации этого дела, потому что, как писал Меркулов, «на этом участке работы большая путаница».
Проверка показала, что технические возможности здесь у страны велики. Была создана аппаратура автоматического засекречивания телефонных разговоров типа ЕС (по фамилиям создателей, инженеров Егорова и Старицына), проложены первые линии.
Дело «крутилось», но ни шатко ни валко. За 1938 год было принято три подряд Постановления Совнаркома, однако качественные сдвиги начались только при новом наркоме. Ведь любые «путаницы» — это для специалиста их распутывать Лаврентия Берии. И там, где делом руководил он, все убыстрялось, как в сказке. Но секрет был прост — Берия работал сам, никогда никуда не опаздывал, был точен, умел быстро вникнуть в проблему и — главное — умел использовать потенциал специалистов и верить им.
А для любого профессионала нет большего счастья, чем работать под началом того, кто дает ему возможность полностью выложиться и идти дальше и выше, к новым профессиональным достижениям и успехам! Недаром же в одном советском фильме мальчишка написал школьное сочинение, состоящее из одной фразы: «Счастье — это когда тебя понимают».
Вот Берия и умел понимать подчиненных. Но, конечно, тех, кто такого понимания заслуживал. Потому, если читатель помнит, молодой Меркулов и хотел работать с ним, и только с ним!
К началу 1939 года в СССР функционировало 58 ВЧ-станций, обслуживавших 290 абонентов. И работали они без должной координации. В течение 1939 года количество ВЧ-станций было доведено до 78, трансляционных пунктов до 28 (в том числе 8 резервных), а число абонентов выросло в полтора раза, достигнув 430.
За один год!
В 1939 году станции были открыты в 24 городах СССР. К июлю 1940 года из 103 линий связи на 50 были установлены шифраторы, и их число росло.
Берия прекрасно понимал, что надежная оперативная засекреченная связь — вещь важнейшая, и, развивая ВЧ-связь в общегосударственных интересах, он в полной мере использовал ее возможности для подчиненного ему ведомства. В марте 1940 года был издан «Список абонентов правительственной (ВЧ) связи». Так вот, 9 из 40 московских абонентов относились к НКВД. А по стране из перечисленных в «Списке» 286 фамилий и должностей прямое отношение к структурным подразделениям НКВД имели 149!
Но во вкус новой связи входило все больше руководителей, и прежде всего оборонных отраслей. Осенью и зимой 1940 года Берия выполнил личное указание Сталина об организации засекреченной связи с предприятиями Наркомата вооружения. Аппараты были установлены в кабинете наркома Ванникова, на заводах № 2 в Коврове, № 66 в Туле, № 74 в Ижевске. Причем директор завода № 2 стал единственным абонентом нового пункта, а начальнику городского отдела НКВД приходилось еще долгое время пользоваться Ивановской ВЧ-станцией.
Начнется война, и Берия среди множества военных забот найдет время для помощи фронтам в обеспечении, кроме плановых линий ВЧ-связи, еще и дополнительных линий — в зависимости от обстановки.
Я ХОТЕЛ написать: «Ко второй половине 1939 года результаты напряженной работы Берии и его ближайших сотрудников начали сказываться, и наступила некая стабилизация»…
Но потом вспомнил — какая там стабилизация! Напротив, наступала все большая и большая «запарка». И объяснялось это не промахами и просчетами Берии, а убыстрением мирового и европейского политического процесса — «демократический» Запад явно вел дело к войне. Причем очень хотел втянуть в нее Советы, или напав на них сам, или…
Или — спровоцировав на это Германию.
Да, все профессиональные проблемы Берии: кадровые, народнохозяйственные, разведывательные — были накрепко привязаны к проблемам внешней политики, все более грозно и масштабно встававшим перед Советской Россией.
Весной 1938 года Германия произвела аншлюс Австрии — при массовой восторженной реакции самих австрийцев, но при весьма «кислой» реакции внешнего мира. Осенью того же года в состав рейха перешла Судетская область Чехословакии, населенная преимущественно этническими немцами. В принципе это был акт восстановления справедливости и права наций на самоопределение, попранных Версальским «мирным» договором. Такое усиление Германии тоже не радовало, тем более что весной 1939 года немцы вступили в Прагу. Словакия отделилась, провозгласила независимость, и СССР установил с ней дипломатические отношения.