излагать факты по документам, а сообщать их читателю в виде документов.
И только сообщив их, можно излагать читателю собственные соображения и мнения… А уж когда речь идет о Лаврентии Павловиче Берии, то цитирование документов просто необходимо, ибо ничто так убедительно не разоблачает ложь, как подлинный документ. А лжи о Берии за много лет набралось — море разливанное…
Конечно, читатель может спросить: «А ты, автор, ручаешься за подлинность факта?» Что ж, я привожу как доказательные лишь те документы, которые считаю подлинными. А те, которые считаю заведомо фальшивыми, привожу для того, чтобы по мере сил показать их фальшь… Так оно, пожалуй, будет наиболее верно..
Итак, заградительные отряды НКВД не сидели за спинами тех, кто занимал передовые линии окопов. Это было делом заградительных отрядов НКО.
Их появление обычно связывают со знаменитым приказом наркома обороны СССР Сталина № 227 от 28 июля 1942 года, где, в частности, говорилось:
«…Паникеры и трусы должны истребляться на месте.
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования…
Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывает:
2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:
б) сформировать в пределах армии 3–5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной…»
Тем же приказом предписывалось в пределах фронта сформировать от одного до трех штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять провинившихся средних и старших командиров и политработников (а не «храбрецов»-уголовников).
В пределах армии предписывалось сформировать от пяти до десяти штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой) для провинившихся рядовых бойцов и младших командиров.
Так это было летом 1942 года. Однако мы уже видели, что заградотряды НКО появились сразу после начала войны, что было и понятно: первой задачей заградотрядов самых первых дней войны было не расстрелять или остановить бегущую толпу пулеметным огнем… Их первейшей задачей было, как и у заградотрядов НКВД, собрать отступающих военнослужащих, так или иначе потерявших свои части или отставших от них, направить их на сборные пункты и т. п.
Но когда отступление стало порой принимать характер бегства и когда война стала более позиционной, функции армейских заградотрядов изменились. И тут я опять сошлюсь на «демократов» фонда Яковлева. Уж если они не вешают на Советскую власть всех «собак», то это значит, что «вешать» точно нечего! Даже «демократам».
Так вот, в сборнике документов «Лаврентий Берия. 1953» на странице 408 в примечании 30 к разделу II сказано:
«Первые заградительные отряды созданы в 1941 году. Директивой Ставки ВГК от 5 сентября 1941 г. командующему войсками Брянского фронта А. Еременко разрешалось (не предписывалось! — С.К.) создать заградотряды в тех дивизиях, которые зарекомендовали себя как неустойчивые. Заградотрядам предписывалось не допускать самовольного отхода частей с позиций, „а в случае бегства — остановить, применяя при необходимости оружие“. По приказу НКО № 227 от 28 июля 1942 г. Военные советы и командующие армиями обязывались формировать от 3 до 5 хорошо вооруженных заградотрядов.
После стабилизации обстановке на фронте в конце 1942 г. заградительные отряды использовались в составе частей НКВД по охране тыла Действующей армии. В соответствии с приказом НКО № 349 от 29 октября 1944 г. заградотряды были расформированы».
Вот и вся правда о «кровавых» заградительных отрядах, якобы расстреливавших собственные роты. Но распевавшим глупые гнусности об этом не мешало бы задуматься: кто же будет держать фронт после того, как заградотряд расстреляет стоящую (в смысле — лежащую) перед ним роту? Ведь тогда в положении роты окажется сам заградотряд.
Поэтому армейские заградители непосредственно в районе передовой если когда и стреляли, то поверх голов — для острастки и прочистки мозгов. И в редких случаях могли расстрелять командира побежавшей роты.
В те дни, когда он сидел в бункере после ареста, Берия вспомнил и о заградотрядах. Я приведу вскоре ту часть письма 1953 года к членам Президиума ЦК КПСС, которую в начале книги лишь «анонсировал», и тогда читатель увидит, что бывший нарком внутренних дел причастностью к делу стабилизации фронта в 1941 году гордился. И не по причине «палаческих наклонностей», конечно, а потому, что это было действительно заслугой с любой точки зрения!
Что значит — обеспечить заградительные мероприятия в прифронтовой зоне ценой всего десяти тысяч расстрелов за первые четыре месяца тяжелейшей неразберихи? Это значит действовать профессионально, взвешенно, а не тыкать всем подряд без особой надобности пистолетом в зубы. Но манера поведения подчиненных в немалой мере определяется манерой поведения и требованиями начальника. Если бы Берия почем зря грозил расстрелами заградителям «за невыполнение…», «за отсутствие жесткости…» и т. п., если бы он требовал от Особых отделов и командования заградительных отрядов «процентов», то крови могло быть значительно больше.
И — невинной.
Причем если для Наркомата обороны чрезмерно высокие цифры «завернутых» назад и расстрелянных не были желательны (ведь они косвенно показывали бы низкий уровень устойчивости армии), то для НКВД соблазн увлечься «цифрами» в духе «война все спишет» объективно был. Однако нарком Берия никогда и никаким видом «процентомании» — тем более в делах, где могла пролиться кровь, — не страдал. А значит, не страдали ей и подчиненные.
А ТЕПЕРЬ пришло время сообщить читателю ту часть письма Берии, написанного им после ареста, где упоминаются имена Первухина и Сабурова… И мы знаем об авторе письма уже достаточно много для того, чтобы прочесть написанное им в 1953 году с пониманием. Причем эти признания Берии важны не только для лучшего уяснения нами его деятельности в предвоенный и военный период в НКВД… Они дополнительно освещают и его предыдущую работу в Закавказье… И будущую его судьбу — тоже.
Размышляя над нижеприведенными строками, мы временно отойдем от темы Берии в войне, но зато — я надеюсь — сможем лучше понять всю его жизнь.
Итак, 1 июля 1953 года он писал Маленкову (некоторые описки, вызванные волнением Берии, мной исправлены):
«Товарищи Первухин и Сабуров говорили, что у меня было привилегированное положение при жизни т-ща Сталина. Это же не верно, Георгий, ты это лучше других знаешь, знают это и другие члены Президиума. В действительности когда я работал в Закавказье, а потом в Грузии, ЦК ВКП(б) и т. Сталин крепко поддерживали и помогали в работе… <…> (Многоточие в жирных угловых скобках заменяет фразу, с которой я познакомлю читателя много позднее. В ней не содержится никаких фактических откровений, однако психологически она для меня оказалась настолько неожиданной, показательной и подтверждающей достоверность письма, что я ее пока приберегу. — С.К.). Но скоро после перевода в Москву, когда немного навели порядок в МВД, после Ежова, т. Сталин выделил МГБ из МВД, особый отдел передал Наркомату Обороны. И только в начале войны, когда надо было остановить бегущие — отступающие наши войска, был вновь объединен… МВД — возвращен Особый отдел из Наркомата Обороны. И после проделанной работы по остановке бегущих войск, когда было расстреляно несколько десятков тысяч (см. „Справку“ Мильштейна с точной цифрой. — С.К.) дезертиров, созданы заградительные отряды и др. — вновь было выделено МГБ. Т-щам, которые близко работали в Политбюро, ведь это им хорошо известно…»
Это было написано после того заседания Президиума ЦК (заменившего Политбюро ЦК), на котором Берию и арестовали. И писал Берия о том, что действительно хорошо было известно в Президиуме всем, кроме разве что «молодых» (по стажу в высшем руководстве) Сабурова и особенно Первухина.
Попробуем понять — что он написал? И что мы можем из прочитанного извлечь? Пожалуй, вот что…
Процессы в сталинском руководстве многие «историки» сейчас пытаются рассматривать с позиций интриг и борьбы за власть — я уже об этом говорил. Однако для этого нет никаких объективных оснований.
Никаких!
Рассматривать какие-то действия Сталина и его лояльного окружения до смерти Сталина как интриги в борьбе за власть значит заниматься антиисторическим перенесением атмосферы сегодняшнего мутного времени, а также — атмосферы брежневской и хрущевской эпох, в те сталинские времена, наступившие после «зачисток» 1937–1938 годов, когда высший эшелон руководства страны жил соображениями дела. И письмо Берии лишний раз подтверждает: лояльные сталинские сотрудники не интриговали, а просто работали. И Молотов, и Каганович, и Маленков, и остальные… И прежде всего — сам Берия!
Нынешние горе-исследователи или сознательно подменяют одни мотивы другими — подличая, или делают это бессознательно — по узости мысли и души. Они меряют на себя и себе подобных и забывают — в кавычках или без — о том, что в СССР Сталина для тех, кто лояльно сотрудничал с ним, более высокая власть означала не больший объем удовольствий в элитной сауне, а больший объем ответственности и нагрузки!
Каждый из них — Молотов, Каганович, Маленков, Микоян, Берия, Ворошилов — были бы рады, наоборот, от части власти избавиться. Это сейчас: больше власти — больше денег и больше удовольствий.
А тогда было наоборот: больше власти — больше работы и меньше удовольствий. Курировали, скажем, Берия или Каганович по три отрасли промышленности. А что бы они получили лично, если курировали бы пять отраслей? Народнохозяйственные отрасли не были ведь лично для них чем-то вроде дойной коровы — как это имеет место быть сегодня.