спросить, по своей инициативе взваливают на себя дополнительную ношу лишь добровольцы. А они, как известно, карьеристскими побуждениями не обуреваемы.
И чтобы закончить с темой «партизана» Берии, я познакомлю читателя с извлечениями из еще одного письма П. К. Пономаренко, написанного им в начале марта 1943 года члену Военного совета 4-й ударной армии А. А. Стулову. Возможно, читатель помнит эту «партократическую» фамилию по рапорту военного прокурора Витебского гарнизона? Это тот самый Стулов и есть. В 1943 году он по-прежнему был секретарем Витебского обкома, и Пономаренко писал ему:
«Получил от Вас записку <…> о том, что некоторые командиры и комиссары бригад и отрядов занимают неправильную линию поведения по отношению к обкому партии. <…> Совершенно ясно, что роль обкома и райкомов… в руководстве партизанским движением в области должна подниматься. Обком партии обязан пресекать всякие попытки… умалить или тем более оторвать обком… от руководства партизанскими отрядами и бригадами. <…>
При нынешнем положении, когда обком находится не в Витебской области, конечно, Вы и дальше будете встречаться с фактами, когда мимо Вас будут поступать в некоторых случаях материалы… Другое дело, если обком будет находиться там, где партизаны. Тогда у обкома, конечно, будут сосредоточены все нити связей и все вопросы деятельности отрядов и бригад…»
Первый секретарь Черниговского обкома КП(б) Украины Федоров был как раз там, «где партизаны», — во главе мощного партизанского соединения. Потому и заработал — личным ратным трудом — две Золотые Звезды Героя Советского Союза. А его коллега по партийной работе Стулов как начал войну бездарно и трусливо, так ее и продолжал, лишь на еще один стул уселся — члена Военного совета армии… И ни на одном не мог сидеть с толком для дела.
Это ведь был не мастер управления в отличие от Берии и его боевых соратников Судоплатова, Ваупшасова, Медведева, Прокопюка…
О РОЛИ Берии в защите Кавказа если и можно было отыскать глухие упоминания, то лишь в обычном для «антибериады» ключе — самодур-де Берия, посланный «тираном» Сталиным в качестве представителя Ставки ВТК на Кавказ, всемерно мешал отстаивать Северный Кавказ и Закавказье. За примером далеко ходить не надо — «Триумф и трагедия» Дмитрия Волкогонова:
«Боевые действия Берии в Великой Отечественной войне ограничиваются двумя его поездками в качестве члена ГКО на Кавказ (он направлялся туда Сталиным не только как член ГКО, а фактически как представитель Ставки ВГК, на манер того же Жукова. — С.К.) в августе 1942 — марте следующего года. Архивы свидетельствуют: здесь он от имени Сталина нагонял страх на военных работников, снимал неугодных ему людей, расстреливал. Сопровождали его в тех поездках Кобулов, Мамулов, Мильштейн, Пияшев, Цанава, Рухадзе, Влодзимирский, Каранадзе, Какучая, его собственный сын. Досталось Тюленеву, Сергацкову, другим военачальникам».
Волкогонов тщился изображать из себя аналитика, хотя был просто негодяем, да еще и неумным, потому что умные негодяи тонко «подправляют» историческую правду, а не лгут тотально. Ведь тотальную ложь и разоблачить легко — очень уж много в ней «проколов»!
Что забавно, Волкогонов не взял слова «боевые действия» в кавычки, хотя формально Берия в боевых-то действиях не участвовал — его не затем Сталин на Кавказ посылал. Впрочем, в ходе налетов немецкой авиации жизнью порой рисковать приходилось… Несколько офицеров из Ставки, прибывших на Кавказ с Берией и полковником Штеменко, отвечавшим в Генштабе за кавказское направление (в 1953 году он хотя и отречется от Берии, но пострадает «за связь» с ним), было убито. Получил ранение в голову член Военного совета фронта Лазарь Каганович, был ранен адмирал Исаков (ему пришлось отнять ногу)…
Но вернемся к цитате из Волкогонова… К перечню соратников Берии по обороне Кавказа, взятых им туда, он мог бы прибавить Меркулова, Судоплатова, Масленникова, Хоменко, Орлова…
Почти все перечисленные Волкогоновым, а также Меркулов, Масленников — это старая «команда» Берии по Закавказью, прекрасно знавшая обстановку и способная начать действовать «с пол-оборота». А чекист Судоплатов, пограничные генералы Пияшев, Хоменко — это тоже давно проверенные кадры, но — уже по союзному НКВД. Серго Берия в «команде» тоже был, но брал его, во-первых, Штеменко, а во-вторых, он был явно полезен и своими знаниями, и толковостью.
В целом то, что Берия взял в трудную поездку своих, как раз доказывает, что он умел доверять людям в полной мере. Но — лишь тем, кто был не раз проверен им в конкретных делах.
Ситуация на Кавказе к августу сложилась критическая. Демонстрируя намерение и в 1942 году нанести основной удар группой армий «Центр» на Москву, Гитлер основным считал план «Блау» по захвату нефти Кавказа и выходу на Волгу в районе Сталинграда.
Сталинградскую эпопею (туда, к слову, в качестве представителя Ставки ВГК был направлен Маленков) мы знаем хорошо. Кавказскую знаем значительно хуже. И, возможно, вышло так потому, что Берия в ней сыграл одну из ключевых ролей. Оказавшись на прямом фронте, он эффективно сработал и здесь, но как раз поэтому объективное изображение хрущевскими и другими партократическими «историками» борьбы за Кавказ стало после июля 1953 года невозможным.
Я не намерен разбирать оперативную обстановку на Северо-Кавказском и Закавказском фронтах, однако приведу оценку обстановки, данную «поспеловской» «Историей Великой Отечественной войны», где на странице 461 тома 2-го сказано:
«Командование немецкой группы армий „А“ считало, что советские войска в операциях на Северном Кавказе утратили боеспособность и уже не могут оказать значительного сопротивления. Поэтому с середины августа противник приступил к перегруппировке войск с целью одновременного развития наступления на Баку и Батуми… 1-я танковая армия развертывалась фронтом на юго-восток и должна была наступать… в направлении Грозный — Махачкала — Баку. 17-я армия получила задачу наступать из района Краснодара на Новороссийск, овладеть им и развить наступление вдоль Черноморского побережья на Сухуми — Батуми. 491-й горнострелковый корпус должен был нанести удар из района Черкесска через перевалы Главного Кавказского хребта, выйти в район Сухуми и способствовать прорыву 17-й армии к Черноморскому побережью…
18 августа начались бои на перевалах…»
Вот какой была ситуация, когда Берия оказался вновь первой фигурой Закавказья. Он знал здесь всех, и все знали его, поэтому все сразу же убыстрилось по всем направлениям. Причем теперь в распоряжении наркома внутренних дел Берии были и «свои» толковые военные, на которых он мог положиться, — прежде всего Иван Масленников. И 8 августа 1942 года — еще до отбытия Берии на Кавказ — была создана Северная группа Закавказского фронта, командующим которой стал генерал-лейтенант Масленников.
Идея этого назначения принадлежала, безусловно, Берии. Однако создание Северной группы и назначение Масленникова состоялось лишь после того, как 6 августа начальник Генерального штаба РККА генерал-полковник Василевский и начальник направления Оперативного управления ГШ полковник Штеменко переговорили об этом с Тюленевым. Они сообщили ему, что Масленников может быть у него «дня через два-три».
А вскоре к Тюленеву в Тбилиси прибыл сам Берия со Штеменко. И началась большая работа.
Срочно укреплялись перевалы — здесь много помог опыт Судоплатова и Меркулова по мобилизации альпинистов, по организации засад, снайперских групп, постановке минных полей. Судоплатов вспоминает, как Сталин объявил выговор Меркулову за «неоправданный риск при выполнении операций по минированию: он подвергал свою жизнь опасности и мог быть захвачен передовыми частями немцев». Влетело и Берии, а уж тот взгрел Судоплатова за плохую опеку первого заместителя наркома.
Что ж, война в острые моменты — это жесткость. Любимый «демократами» Жуков в такие моменты, кроме мата, в разговоре ничего не употреблял и расстреливал безжалостно. Берия же был лишь жёсток, но не жесток, и если расстреливал, то в крайних случаях. Недаром конкретных фамилий расстрелянных тот же Волкогонов не приводит, а лишь утверждает, что «досталось Тюленеву, Сергацкову»…
Пятидесятилетний генерал армии (уже в 1940 году!) Иван Владимирович Тюленев перед войной командовал войсками Московского военного округа, а вскоре после ее начала был назначен командующим войсками Закавказского военного округа, ставшего с мая 1942 года Закавказским фронтом. Тюленев им и прокомандовал до… июня 1945 года. Не имея выдающихся полководческих качеств, он был, что называется, крепким середняком, то есть фигурой достаточно надежной, особенно в обороне. А от него ничего другого и не требовалось, кроме прочной защиты Кавказа и бакинской нефти.
И Берия ему в этом помог крепко. Помог прежде всего в том, в чем мог и обязан был помочь именно в Завкавказье, именно Берия — в мобилизации людей, резервов и экономики. Конкретные примеры я приведу, а сейчас скажу, что и в военном отношении Берия помог! Тюленев позднее писал (без упоминания имени Берии, конечно):
«Некоторые из нас считали главной задачей войск оборону Черноморского побережья, где и были развернуты основные силы 46-й армии.
Лишь вмешательство Ставки исправило нашу ошибку. По указанию из Москвы мы разработали новый план обороны перевалов Главного Кавказского хребта: она разбивалась на направления, во главе которых стали опытные командиры и штабы».
Тюленев излагает здесь такую концепцию обороны, за которой сразу виден Берия. Думаю, не без Берии 1 сентября 1942 года Сталин принял и решение об объединении Северо-Кавказского и Закавказского фронтов в один Закавказский фронт.
Надо было создавать глубоко эшелонированную оборону. И в течение августа и сентября 1942 года на подступах к Орджоникидзе, Грозному и Махачкале было построено по пять-шесть оборонительных полос, а на подступах к Баку — более десяти. На это строительство ежедневно было мобилизовано 90 тысяч человек местного населения. И все было на члене ГКО Берии. Однако он, как правило, не лез в оперативные решения — куда и какие направлять части, как планировать удары и т. д. Он сам был настолько профессионален в том, в чем был профессионален, что всегда уважал профессионализм и в других.