Эмпиризм Беркли делает из него солипсиста: человека, который считает, что он - единственный, кто существует в мире. В конце концов, если мои впечатления - это единственная реальность, каким образом я узнаю, что кто-то еще существует?
Все, что я чувствую, когда вижу кого-то еще - это лишь совокупность впечатлений. Полагаясь на здравый смысл, из этого можно сделать вывод, что этот другой человек существует точно так же, как и я. Но на самом деле я этого не ощущаю. Это лишь предположение, которое не основывается на моем личном восприятии.
Таким же образом идея Беркли о том, что мир продолжает существовать благодаря тому, что его постоянно воспринимает всевидящий Бог, не находит подтверждения в наших чувствах. Это метафизическая идея, т.е. она лежит за пределами того знания, которое нам доступно. Это ставит Беркли в парадоксальное положение - он одновременно радикальный эмпирик и крайний метафизик - явное внутреннее противоречие. Но ведь это внут реннее противоречие лежит в самом сердце нашего современного взгляда на мир. Почти вся современная философия и вся научная мысль нашего времени так же сталкиваются с таким парадоксом.
Перед тем, как мы можем найти рациональное или научное объяснение какого-либо явления, нам необходимо сделать несколько далеко идущих предположений, которые не вытекают из нашего опыта, поэтому они - метафизические предположения.
Например, мы делаем предположение, что мир упорядочен. Из этого мы предполагаем, что он подчиняется законам логики в том виде, в котором мы их себе представляем. Таким же образом мы приходим к выводу о том, что этой реальности присуща математическая точность. Подобное важное предположение мы делаем, когда считаем, что мир каким-то образом соответствует нашим представлениям о нем. Каким знанием мы должны обладать, чтобы выяснить, чем вызываются наши ощущения? (Испытуемый с завязанными глазами чувствует очень сильный укол. Это может быть вызвано всем, чем угодно - иголкой, электрическим током, пчелиным жалом, капелькой кислоты и т.д. Что же это такое? На что из этогопохожа его боль? Нет сомнений, что боль, которую испытал человек, не может быть на что-то похожа. Она лишь вызывает у него похожие ощущения, но не указывает на то, что их вызывало.) Другие «очевидные» предположения, которые мы делаем о нашем знании, в такой же степени неопределенны. Возьмите один из основных законов логики - «закон тождества». По сути, он говорит о том, что вещь может быть только самой собой, а все остальное не может быть этой вещью.
Вещь не может быть одновременно самой собой и чем-то другим. Но всякий раз встречаясь с произведением искусства, мы забываем об этом законе.
К примеру, картина, на которой изображен пейзаж, одновременно воспринимается нами как пейзаж и как кусок холста, покрытого разноцветным пигментом. Можно, конечно, возразить, что те ощущения, которые мы получаем от подобного эстетического восприятия, на самом деле знанием не являются. Но даже в этом случае такое восприятие остается важной составляющей нашего мироощущения. Каждый раз, когда мы смотрим на картину, изображение на экране, или даже на слова, которые напечатаны на этой странице, мы воспринимаем их в такой двойственной манере.
Этот процесс лежит в основе нашего знания, и он противоречит законам логики.
Есть еще одно доказательство несостоятельности наших чисто интуитивных предположений о логической упорядоченности мира. Даже наука вынуждена приспосабливаться к нелогичности.
«Закон тождества» перестает работать не только в художественном выступлении. Нечто удивительно похожее существует и в современной квантовой физике, которая утверждает, что свет одновременно можно рассматривать в виде волн и частиц.
Это противоречит логике (волна - это просто движение; частица - объект). После долгих споров ученые пришли к выводу, что подобные исключения лишь подтверждают общее правило, которое подчиняется логическим законам.
В любом случае они подтверждают то, что логическая непротиворечивость - это метафизическое предположение и, таким образом, ничем не лучше (или не хуже) идеи Беркли о том, что мир существует благодаря всевидящему Богу.
Интересно будет узнать, что эта идея (или ее эквивалент) появилась очень давно в математи ке. Ранние арабские математики, которые сделали огромные успехи в этой области знания в период между упадком древнегреческой цивилизации и эпохой Ренессанса, создали свою собственную математическую философию. Это позволило им дать рациональное и божественное объяснение математики. Согласно их теории, математика - это то, как работает божественное сознание.
А так как Бог сотворил мир, то мир должен функционировать по законам математики. Занимаясь математикой, они больше узнавали о божественном сознании. Это была очень основательная и красивая теория - и даже своей формулировкой она напоминает саму математику!
Несложно разглядеть очертания этой метафизической идеи за теорией Беркли о том, что мир существует благодаря его божественному восприятию.
Во всяком случае, это арабское понятие математики перекликается с идеями Джорджа Беркли. Каким образом происходит постоянное восприятие мира всевидящим Богом? Если мир подчиняется законам его мышления, а это, в свою очередь, именно законы математики и естественных наук (или законы природы) - значит такие законы и есть божественное восприятие.
Математика, как понимали ее арабы, естественно, уходила корнями в исламскую теологию, но это не помешало ее принятию христианством. И в самом деле, она просуществовала еще очень долго после того, как ее вытеснила европейская наука, которую в период после Ренессанса развивали такие ученые, как Декарт, Паскаль и Ферма.
Например, современник Беркли, Исаак Нью тон верил именно в такую математику.
Только после окончательного разрыва теологии и науки от такого понимания математики отказались.
Современная математическая философия обходится без идеи Бога, что ставит эту науку в любопытное положение. Где существует математика, если Бога нет? Как она существует?
Может быть, это просто средство, которым мы пользуемся, чтобы смотреть на мир? Другими словами, может ли существовать другая разновидность математики у существ с другими органами восприятия? Когда математик создает новую теорию, он открывает ее или создает сам? Это пришло ему в голову внезапно или всегда было гдето там в ожидании, пока это откроют. Выражаясь иначе, будет ли верно, что 2 + 2 = 4, если не будет никого (даже Бога), кто будет так думать? Обобщите это 2 + 2 = 4 до законов природы, и глубина проблемы станет очевидной. Это загадки нашего бытия. Ответы, которые нашел Беркли, могут показаться странными и неестественными, но они, во всяком случае, отвечают на поставленные вопросы. Современные математики и философы все еще затрудняются с решением этих проблем.
Стефан Хокинг, например, заканчивает свою «Краткую историю времени» такими словами:
«…если мы создадим абсолютную теорию» (т.е. теорию всего), это может привести нас «к познанию Бога». Без метафизической философии (такой, как, например, у Беркли), на которую опираются ученые, такие заявления будут лишены всякого смысла.
Если бы Беркли был антиматериалистом, было бы странно, чтобы он написал работу под названием «Опыт новой теории зрения». Действительно ли все то, что мы понимаем под зрением, должно быть связано с научным, материалистическим видением мира? Есть две причины, по которым Беркли заинтересовался этой темой.
Во-первых, недавнее изобретение микроскопа и телескопа вызвало революционные изменения во всем понятии «зрения». Галилей с помощью своего телескопа первым увидел кольца Сатурна. Гук через микроскоп разглядел то, что он назвал «ячейками» живых организмов. Всякая новая философия должна была принимать во внимание открытие микро и макромира. (Согласно средневековой философии, все в мире создавалось Богом с каким-либо предназначением. Но представить себе, каково предназначение «ячеек» или колец вокруг Сатурна, было довольно трудно, тем более что они оставались неизвестными и невидимыми с самого сотворения мира.) Но у Беркли была еще более веская причина, по которой он обратился к проблеме зрения.
Именно зрение убеждает нас в существовании окружающего мира. Когда мы открываем глаза, мы видим его. Без всякого сомнения, мир существует; наш здравый смысл, основываясь на зрении, убеждает нас в этом.
Беркли с головой окунулся в изучение этой проблемы. А его точный эмпирический анализ наших ощущений достаточно совершенен и убе дителен. Что же происходит, когда мы чувствуем когда мы смотрим, трогаем, нюхаем и т.д.? В этом процессе участвуют только две сущности, ни больше ни меньше. Есть воспринимающий субъект и есть воспринимаемый объект. Последний для нас - это цвет, форма, запах и т.д. За пределами нашего восприятия понятия материи для нас просто не существует. У того, что мы ощущаем, нет «абсолютного существования» за рамками нашего восприятия. Само существование этого - наше восприятие. Esse est percipi (существовать - значит быть воспринимаемым). Нет такого понятия, как материя, есть только ее восприятие или перцепция, говоря языком философии.
Нам может показаться сложным (или практически невозможным) воспринимать наш повседневный мир на таком уровне. Но, несмотря на это, аргументы Беркли невозможно опровергнуть.
Биограф философа, А.А. Люс даже заявил, что позиция, которую отстаивал Беркли и под которой нет никакой материальной основы, «никогда не была опровергнута, а лишь подвергалась искажениям и насмешкам». Большинство из нас не станет разделять мнение чудака Беркли, а пред почтет полагаться на искаженное представление мира на основе собственного здравого смысла. Но если вы настойчивы в поисках философской истины, то в результате размышлений вы можете прийти к тому же выводу, что и Беркли.
Тем временем Беркли становится членом совета Колледжа св. Троицы, а в 1710 г. он его посвящают в сан священника ирландской (протестантской) церкви. Спустя три года он решает попытать счастья в Лондоне. К этому времени книги сделали его знаменитым, и ирландец, который полагал, что такого понятия, как материя, не существует, мог стать человеком месяца в лондонских светских салонах. Джонатан Свифт представил Джорджа Беркли королевскому двору; Беркли пил бургундское и шампанское в ложе для писателей на премьере трагедии «Катон» Джозефа Аддисона; он обнаружил, ч