Пока Хвощ мотался в ресторан, Алекс и Стелка молчаливо разглядывали прибывших пассажиров. Их внимание привлекли двое ребят и девушка. Девушка была красива — это сразу заметили и Стелка, и Алекс. Лосенко толкнул Стелку в бок и кивнул на блондинку:
— Экстра, первый класс, приодеть как следует — в Париж можно смело мотать…
Стелка, едва увидев Нину, почувствовала горький осадок на сердце. Несмотря на простую дорожную одежду, незнакомая девушка ослепляла какой-то необъяснимой чистотой и изяществом, а глаза… Стелка даже зажмурилась, словно боясь утонуть в их синеве…
— А один из ее рыцарей — не русский, что-то среднеазиатское, — продолжал Алекс. — Сразу по роже видно…
— Ты по роже на кретина похож, — заметила Стелка, — я тебе это уже не раз говорила.
Нина, заметив Стелку, отметила, что она была бы красива, если бы не холод больших серых глаз.
Назар, ощутив на себе оценивающий взгляд Алекса, поднял глаза и в упор посмотрел на него. Губы незнакомого парня чуть скривились в презрительной усмешке, предназначавшейся, видимо, Назару. "Может, мы где-то встречались с ним? — мелькнуло в голове. — Нет, лицо совершенно незнакомое…"
А Нину уже тискали в крепких объятиях тетя Тоня с Митричем.
— Вот умница, вот молодец! — восхищался старик, поцеловав Нину в щеку. — Обрадовала на старости лет… Это сколько же мы не виделись?
— Да почти три года, — весело ответила Нина. — А вы нисколько не постарели…
— Слышь, Антонина, что она говорит… Это уж точно — не постарел. А вот ты здорово выросла. На мать больше похожа, чем на отца. Хотя и его есть что-то… Это уж верно. — Старик повернулся к Назару и Сергею. — А это, как я понимаю, друзья твои?
— Угадали, дедушка… Это вот Назар, он из Туркмении. Слышали о такой республике?
— А как же — это где басмачи в мохнатых шапках и песок…
— А это Сергей, — представила Нина младшего Гусельникова. — Он учится с нами в одной школе. Назар у них живет. Их отцы вместе воевали, на одном самолете… Только отец Назара погиб при боевом вылете…
— Вечная память, — вздохнул Митрич, лицо его сразу стало серьезным.
— А чегой-то мы стоим, — всполошилась тетя Тоня, — пойдемте, гости дорогие, нечего стоять тут, али парохода энтого не видели…
Алекс и Стелла долго смотрели вслед уходящим… Стелка продолжала молчать, а Алекс заметил:
— В гости, значит, приехали. Хорошее это дело — гости… Так, Стелка?.. Чего стоишь?
— Иди к черту, — отрезала Стелка и быстрыми шагами направилась от пристани.
— Вот чокнутая, — покрутил головой глава тунеядцев, — не с той ноги встала…
Хотел еще что-то добавить, но в это время к нему подошел Хвощ, еще издали потрясая завернутой в бумагу бутылкой.
— Армянский… Три звездочки. Еле упросил буфетчицу. Пришлось трояк переплатить…
Прошло два дня. Ребята пили парное молоко, собирали малину, помогали Митричу по хозяйству — привели в порядок двор, починили забор. Назар с детства был хорошо знаком со всеми инструментами, такими, как топор, молоток, пила. Ведь дома, в родном ауле, на его плечах лежала вся мужская работав А вот блаженство спать на свежем сене Назар испытал впервые. Скошенная трава пахла так одуряюще, что кружилась голова и тело охватывала сладкая истома.
Июнь — разгар короткого сибирского лета. В заливных лугах над Обью вымахали сочные травы, запестрели цветы. На обочинах лесных дорог повели хороводы ромашки, буйная зелень ковром одела таежные поляны.
В один из первых дней пребывания в Шияне Нина с Сергеем и Назаром отправились в лес.
Ребята брели по узкой тропинке, извивающейся среди меднокорых сосен и могучих елей. Они то останавливались, осматривая окрестности, то продолжали путь.
— По этой тропке отец с дедом всегда на рыбалку ходили, — объяснила Нина. — Еще один поворот, и к реке выйдем.
— И не забыла еще дорогу? — спросил Сергей.
— А что ее забывать — тропинка протоптана… — обронила Нина. — Скажи, Назар, есть такие леса в твоей Туркмении?
— Чего нет, того нет, — засмеялся Назар. — Это же целые сибирские джунгли!
Выбрали местечко на обрыве, присели.
— В жизни ничего подобного не видел. Не укладывается в голове, что столько леса может быть, — продолжил Назар.
— Почему песка, как ты рассказывал, может быть много, а вот леса не может? — заметил Сергей.
— Ну и как, Назар… Посмотрел, что такое тайга? — лукаво улыбаясь, обернулась к Назару Нина. — Мне это место очень нравится. Вот выстроить бы здесь дом и прожить в нем весь свой век. Ничего больше не надо! Честное слово.
— А как же цивилизация? — произнес Сергей.
— Что может с природой сравниться! Есть у нас одна знакомая молодая женщина-адвокат. Так знаете, в чем она смысл жизни видит? Придет домой — квартира у нее отличная, — ляжет в постель, закурит сигарету, заведет проигрыватель и под какой-нибудь джаз читает детектив. В этом смысл ее жизни. Мы как-то с мамой ее в лес пригласили, а она говорит: "Но там же грязно…"
— Неужели курит? — спросил Назар.
— Дымит как паровоз…
По тропинке из-под обрыва поднялся к друзьям дед Митрич с кошелкой в руке и удочками на плече. Заметив ребят, он широко улыбнулся.
— Еще раз здорово, соколики! Что, полюбоваться пришли? А я уже окуньков на уху подналовил, — открыл он перед молодежью кошелку с довольно крупными окунями. — Я сюда часто прихожу. Хорошо тут…
— А не скучно? — заметил Сергей.
— Что ты! — засмеялся Митрич. — Здесь же всегда полно народу.
— Это какого же? — удивился Назар.
— А вот, — старик обвел рукой вокруг. — Для меня все деревья — люди. Старые и молодые, мужики и бабы, болтливые и молчуны, хитрые и глупые. Они даже говорить могут. Только язык их понимать надо. Видите, сосна стоит, а рядом ель — две бабы…
— Женщины, — заметила Нина.
— Ну пусть женщины, коли ты хочешь, — миролюбиво согласился Митрич. — Скажи, Назар, какая тебе больше по душе?
— Ель… Красивая она.
— Ну, что красивая — это верно… А все же сосна лучше и дороже. Молодежь нынче больше на одежку смотрит, а в душу-то не очень заглядывает, на корни совсем не смотрит. А ведь у каждого, как у дерева, корни есть. Ими и живет человек. От них и хорошее, и плохое. Вот у елки корни поверху идут, словно зонтик у городских баб. А глубины нет, ветер ее часто выворачивает. А вот сосна — та вглубь корни пускает. На песках растет, почитай что без воды вовсе. Ее не токмо ветер — ураган сничтожить не в силах. Вот и бабы такие есть. Одни все поверху скачут, а другие вглубь идут, условий не требуют, а гиблые места красивыми делают. Если и погибнет такая, ствол переломится, а корни все одно останутся. И новые ростки от них пойдут… Вот и судите, что и кто дороже — ель или сосна!..
— Дедушка, — после молчания произнесла Нина, — это вы все про женщин… А какие характеры бывают у деревьев-мужчин?
— Ну, а что касаемо мужиков, то взять, полагаю, надо кедр и дуб… Сильные деревья, настоящие мужчины. А ежели сравнить, то, по мне, кедр все же лучше. Бесхитростный он, ствол у него прямой, а дуб крученый весь. Опять же желуди у него горькие, а у кедра орехи, вкуснее которых ничего нет. Если вы пробовали — сами знаете. Только их не жарить, а калить надо умеючи…
— А вот какое дерево самое нежное? — спросил Назар и почему-то посмотрел на Нину.
— Береза, — не задумываясь ответил старик. — Если ее ранить — вся соком изойдет. Выплачет душу и засохнет. Такие и люди есть, нельзя их ранить, нежные они очень. Беречь их надо…
— Дедушка, — неожиданно тихо произнесла Нина, — вон, смотрите, бурундук…
— Не шевелитесь, — произнес Митрич. — А то спугнете, сейчас он к нам ближе подойдет, любопытный очень…
Переведя взгляд в сторону, куда смотрела Нина, Назар увидел маленького зверька с продольными полосками вдоль туловища и маленькими настороженными ушками. Гибкий зверек удивлял своей грациозностью, своеобразием окраски, быстрыми четкими движениями. Назара, впервые видевшего бурундука, поразила его красота.
Зверек подошел ближе, встал на задние лапки и уставился на людей блестящими бусинками глаз. Его раздвоенная верхняя губа смешно шевелилась.
Но вот Сергей шевельнулся, и бурундук моментально юркнул в кусты.
— Сергей, ну что ты, не мог минуту постоять спокойно, — досадливо произнесла Нина. — Не дал Назару его как следует разглядеть…
— А я разглядел, очень симпатичный зверек, — заметил Назар.
— Тебе бы, Назар, горностая посмотреть, — заметил Митрич. — Вот это зверек так зверек… И что интересно, красоту свою дороже жизни ценит. Гонится за ним, допустим, собака или лиса, мчится он на полной скорости, а на пути грязная лужа. Горностай в грязь не полезет, повернется к тому, кто гонится за ним, и вступит в бой. Скорее погибнет, значит, чем свою шубку белую в грязи испачкает. Вот такой наш горностай…
— И правильно делает! — воскликнула Нина.
— А разве отмыться нельзя? — быстро спросил Сергей.
— Бывает такая грязь, что никакое мыло не возьмет, — задумчиво ответил Митрич. — Грязь — она, ребята, разной может быть. А у горностая нету времени разбираться в этом — его враг настигает…
— Ну, с горностаем понятно, — проговорил Назар, — у людей все это посложнее. У Нины правильный взгляд… Нельзя грязным быть среди людей. Совершишь что-нибудь не то — все время стыдно будет. Но как быть, если грязь к тебе чужая пристанет и ты не сможешь доказать, что она не твоя… Вот как в таком случае быть?..
Все замолчали. И снова, уже совсем близко, показалась из травы любопытная мордочка бурундука. Он словно прислушивался к разговору и тоже хотел принять в нем участие…
Воскресный день в Шияне.
По одной из улиц села медленно бредут Алекс, Хвощ и Сенька Фиксатый. Неразлучная троица.
Из переулка выскакивает прямо на них высокая худая женщина. Подбежав к Сеньке, она яростно потрясает перед его носом жилистым кулаком.
— Ирод проклятый, опять двух нет! Чтоб вы сквозь землю провалились! Чтоб лихоманка вас всех забрала…