Дженни растерялась.
– Я не помню, черт бы вас побрал!
Нидо вскинул на нее черные глаза и сцепил на груди руки.
– Мне нужно говорить с тобой, но если ты еще раз упомянешь это имя, я прогоню тебя прочь…
– Простите, ради бога…
– Вы бестолковые люди, – сказал Нидо. – К Богу и к врачам нужно идти, а не к тем, кто дает таблетки от боли. Ко мне постоянно приходят и говорят: я не верю в Господа, но ты меня исцели, причем чем быстрее, тем лучше. На что я отвечаю: интересно, если ты не веришь в Бога, то как ты можешь верить в меня?
Говоря это, Нидо совершал руками движения, словно намыливал их.
– Кто вы?
– Я хилер. И мне нужно сейчас кипящее масло, чтобы вымыть руки, вместо этого я мою руки молитвой.
– Мыть руки в кипящем масле?.. Я давно хотела спросить, что с вашей ногой – вы хромаете… Неужели хилер не может вылечить себя? Как же вы сейчас собираетесь… Что с ней? Что с Бертой?
– Травмы – это отличительный знак хилера. За то, что я даю здоровье другим, Бог отнимает его у меня. В этом мире все должно быть уравновешено… Нога – ерунда, женщина… У меня рак.
Закрыв глаза над телом Берты, Нидо мыл руки, говорил, и Дженни только сейчас заметила, что дождь, еще недавно колотивший по худенькому, истерзанному телу Берты, прекратился. Вода смыла с девочки грязь и кровь, и розовые соски ее маленьких грудей были свежи…
– Если ты не молился каждый день и не думал о Господе, ты не сможешь войти в астрал… Я научился молиться в три года… У девочки шок. В ней живет страх… И он будет сопровождать ее вечно, если я не выну его из нее…
Потемнев лицом, Дженни свалилась боком на песок.
– Нужно, нужно знать Библию наизусть… – бубнил Нидо. – И я знаю ее… И каждый день прочитываю ее, успевая сделать это от рассвета до заката…
Внезапно прекратив колебания и замерев, он прошептал:
– Что у нее в руке?..
Дженни склонилась над девочкой и разжала ее судорожно сжатый, грязный кулак…
– Это… монета, Нидо…
– У нее ничего не должно быть в руках, кроме распятия…
Сдернув с шеи цепочку с крестиком, Дженни вложила ее Берте в руку.
Дженни видела, как Нидо прикасается к Берте. Девочку подбросило, словно к ней прикоснулись шокером. С отчаянием женщина перевела взгляд на лицо Филиппинца и окаменела. На том месте, где только что были живые, искрящиеся глаза, светились изжелта-белые, словно помазанные маслом, белки. Одним движением Нидо напряг плечи, и пальцы его вошли в тело Берты меж пупком и ребрами.
Дженни качнулась и оперлась рукой, чтобы не потерять сознание. А пальцы проникали все глубже. И Дженни дошла уже до такой беспомощности в своем оцепенении, что удивлялась тому лишь, что вот уже и пальцев не видно – они все в теле Берты, – а нет и капли крови…
Нидо смотрел в лицо девочке белками глаз. Он что-то делал внутри нее, что-то искал, Дженни казалось, это длится вечность…
Подцепив внутри какую-то красную пленку, Нидо вырвал ее наружу вместе со всплеском крови.
Вынув руки из раны, хилер быстро перевернул Берту на живот и провел обеими ладонями по телу ее, от ягодиц до шеи. Он сделал так еще раз и еще…
А потом наклонился в сторону, и из его рта вывалился на песок огромный сгусток крови.
– Это – порча, которую наслала на девочку ведьма… – едва слышно шевелил Филиппинец окровавленными губами. – Мне неизвестно, кто был там, в лесу, но все, что в девочке стало после этой встречи, сделали ведьмы… Она родилась без этой пленки, пленка появилась сейчас… Здоровью человека всегда вредит сатана, ведь когда человек болен, он становится злым и думает только о себе, а разве не это нужно дьяволу? Что скажешь?
Дженни пришла в себя и посмотрела на Нидо.
Глаза его были, как прежде, живы, но уже не было той жизни. Как не было этих тяжелых, серых мешков под глазами…
– А сейчас мне нужно… – Нидо встал и покачнулся. – Мне нужно немного отдохнуть…
Но перед тем как добраться до кустов у поваленного навеса и уснуть, он зашел в океан и долго мылся. Шевелил руками в воде, словно пьяный, набирал в ладони воду и сливал…
Макаров не думал, что Левша может быть таким тяжелым. Пять дней на острове без здоровой пищи и в постоянном стрессе должны были облегчить его тело килограммов на десять, однако, казалось, произошло наоборот. В какой-то момент он даже испугался, вспомнив, при каких обстоятельствах тяжелеют люди. Но когда Левша издал стон и открыл глаза, Макаров чертыхнулся и принялся стаскивать его с тела неизвестного.
– Он не похож на Тех, – сипло выдавил Артур, присаживаясь над бездыханным телом второго. – Посмотри-ка на его обноски. Очень похоже на армейский китель, брюки и армейские же ботинки, а? И эти бирки на шее…
Неизвестный лежал на спине, раскрыв рот и закатив глаза. Пальцы Левши сделали свое дело – на губах его врага застыла кровь.
– Он придушил его. А хотелось бы задать этому парню пару вопросов…
Протянув руку, Артур без отвращения сдернул с шеи трупа медальон и задержался взглядом на его лице.
– Как думаешь, сколько ему лет?
Макаров смахнул со лба пот и поднес зажигалку к лицу покойника.
– Лет двадцать пять… Хотя в таком виде… И тридцать – в цвет… Хотя, черт его знает… помоги мне!
Поднятый двумя парами рук бесчувственный Левша оказался на ногах.
Вскоре они, поочередно перекладывая его друг на друга, вернулись к берегу. Солнце, казалось, издевалось. Оно снова висело меж горизонтом и зенитом, жаря и наполняя джунгли хлорофиллом.
Весь день делился на отрезки. Что-то случалось, потом наступал период ожидания, во время которого происходило самое необъяснимое, а потом была развязка, и остаток дня уходил на то, чтобы понять, что случилось, зачем и что делать дальше. Уже ни для кого не было секретом, что на самом деле так происходило не сегодня. Так было с той минуты, как они ступили на этот остров.
Пришедший в себя и отдохнувший Левша лежал в тени вновь отстроенного навеса рядом с Филиппинцем, которого нетрудно было принять за покойника, и думал о том, что происходит. Все дни, каждый час, каждую минуту он живет по какому-то расписанию. Проходит определенный период времени, и наступает момент, когда один непременно вынужден стать негодяем, а второму приходится исправлять последствия его действий. Все были вместе, и все подчинялись этому правилу. Была лишь небольшая группа людей, с которыми ничего не случалось и исчезновения которых, случись это прямо сейчас, никто бы не заметил. Они бродили по берегу и джунглям безмолвными тенями, готовыми ко всему. А, может, на все?..
– Так что там, на медальоне? – Приняв из рук Кати уже смятую за пять дней бутылку воды, Левша поднялся на ноги и двинулся туда, где Берта, пожимая плечами и виновато улыбаясь, рассказывала Дженни какую-то историю.
«Наверное, она обещает больше не ходить в лес играть с Питером в гляделки», – подумал Левша. Повернувшись к Макарову, он с досадой хмыкнул:
– Эй, я же задал вопрос!
– Так подойди, получишь ответ.
– Берта! – крикнул Левша. Та улыбнулась ему, он улыбнулся ей. – Все о’кей?
Та кивнула, и Левша поволок ноги к Макарову.
За пять дней обносились почти все. Что касается Левши и Макарова, то уже никто не мог вспомнить, во что они были одеты на «Кассандре». Брюки неопределенного цвета, на Левше рубашка с зияющими прорехами. Они напоминали узников, облаченных в одинаковую робу.
С Макаровым рядом развалился Артур. Не отнимая от губ горлышка бутылки, Левша кинул на песок нож и щелкнул пальцами, призывая совершить обратный обмен. Тот не был против. Расстегнув сумку, которую теперь приходилось носить на животе, Левша опустил в нее «узи».
– Пока тебя не было, понадобилась тряпка, – объяснил Артур. – Одна из женщин рискнула забраться в твою сумку. Там пятьдесят тонн евро, бритвенные принадлежности и какая-то прилада…
– Надеюсь, ни у кого не хватило ума попробовать открыть контейнер?
– Как же мало мы знаем друг о друге… – глядя в воду, процедил Макаров.
– Так я о медальоне, – напомнил Левша.
Артур швырнул ему предмет, который держал в руке.
Поймав его на лету, Левша почувствовал, как ладонь больно стегнула цепочка.
Две совершенно одинаковые металлические пластины, с совершенно одинаковыми надписями на них.
STEPHEN
McNAMAN
222-672-17
141 N 5th St, Louisville, KY
141 N 5th St, Louisville, KY
– Хотелось бы знать, что это такое, – Левша подбросил пластины в руке и швырнул Макарову. Мимо руки Артура.
– Это медальоны офицера армии США, – глядя, как Питер разговаривает с Бертой, ответил Макаров. – Они из сплава Монеля. А это значит, что они были выданы офицеру после одна тысяча девятьсот сорок первого года, но до шестидесятого. Их хозяин – Стив МакНаман, регистрационный номер его – «два-два-два» и так далее. Проживал он по верхнему адресу, а те, кого нужно уведомить о его кончине, проживали по нижнему. Из последних двух записей видно, что некий МакНаман имел семью в Луисвилле, штат Кентукки.
Левша диким взглядом посмотрел на Макарова.
– Вы оба только что говорили, что тот, кого я нечаянно прикончил, был в военной форме.
– В очень, очень… очень-очень-очень старой и поношенной военной форме… – в упор глядя на Левшу, проговорил Артур.
Он смотрел до тех пор, пока всех не вернул в реальность женский крик:
– Макаров!
Тот послушно повернул голову. Дженни махала ему рукой, требуя подойти. Он поднялся и направился к ней.
– Это было в руке Берты…
Он потер монету пальцами.
– Луидор одна тысяча семьсот сорок восьмого года… А это кто? Луи Пятнадцатый – написано… Какой красавчик…
– Берта могла найти это только в лесу. У нее никогда не было этой монеты.
Макаров пригляделся к Дженни. Она была взволнована так, словно речь шла о вселенском потопе.
– Не волнуйся… Потом расспросим. – И он положил руку женщине на плечо.