По версии Олега Сергеева, подрыв корабля был произведен «отечественными спецслужбами с ведома руководства страны во внутриполитических целях» для дискредитации затратной программы адмирала Кузнецова по широкомасштабному строительству надводных кораблей.
В выводах комиссии не исключалась и возможность диверсии. В Италии накануне передачи линкора СССР открыто звучали призывы не допустить того, чтобы гордость итальянского флота оказалась под советским флагом. Кроме того, как удалось установить из архивных документов, планировалось подготовить 320-миллиметровый главный калибр «Новороссийска» для стрельбы снарядами с ядерной начинкой. По некоторым сведениям, как раз накануне линкор после долгих неудач отстрелялся экспериментальными спецснарядами (без ядерного заряда) по учебным мишеням.
Силы и средства для диверсии в послевоенной Италии имелись. Во время войны на Черном и Средиземном морях действовали итальянские подводные диверсанты из 10-й флотилии, которыми командовал «черный князь» Валерио Боргезе. Во время войны 10-я флотилия базировалась в крымских портах.
Как свидетельствуют рассекреченные разведывательные сводки штаба Черноморского флота, по весьма странному совпадению именно в самом конце октября итальянские торговые суда к 29 октября 1955 года покинули акваторию порта, а Боргезе вскоре после подрыва «Новороссийска» переселился в Испанию.
Когда происходила передача итальянских кораблей Советскому Союзу, князь Валерио Боргезе поклялся отомстить за бесчестие и взорвать линкор «Джулио Чезаре» во что бы то ни стало. Князь Боргезе не бросал слов на ветер. Вознаграждение исполнителям было баснословным. Место действия изучено и хорошо знакомо. Время послевоенное, Советы расслабились, вход в порт молов не имел, боновое заграждение затворялось только на ночь, да и оно не было преградой для подводников. В течение года шла подготовка. Исполнители — восемь боевых пловцов, за плечами у каждого боевая диверсионная школа на Черном море. В ночь на 21 октября 1955 года из некоего итальянского порта вышел обычный грузовой пароход, взяв курс на один из днепровских портов под погрузку пшеницы. Курс и скорость рассчитали так, чтобы пройти в 15 милях траверс маяка Херсонес в полночь 26 октября. Придя в заданную точку, пароход выпустил из специального люка в днище мини-субмарину и ушел своим курсом. Подлодка под названием «Пиколло» скрытно прошла в район севастопольской бухты Омега (Круглая), где ее экипаж устроил тайную базу — выгрузил на дно дыхательные баллоны, взрывчатку, гидробуксиры. С темнотой вышли обратно в море в ожидании условного знака. Сигнал был получен, и итальянцы вернулись в бухту Омега к своему схрону, переоделись в скафандры и, захватив все необходимое, при помощи гидробуксиров двинулись к причальной бочке «Новороссийска». Видимость была ужасная, работали почти на ощупь. Дважды возвращались в Омегу за взрывчаткой, упрятанной в магнитные цилиндры. С заходом солнца минирование цели закончили, вернулись на базу и прошлюзовались в «Пиколло». Впопыхах забыли на дне сумку с инструментами и запасной винт гидробуксира. Затем вышли в открытое море, двое суток ждали «свой» пароход. Поднырнули под днище, люк захлопнули, воду откачали. Три долгожданных удара по переборке известили, что операция закончена.
В июле 2013 года ветеран итальянского подразделения боевых пловцов «Гамма» в составе итальянской 10-й флотилии штурмовых средств, экс-сотрудник итальянской службы военной разведки, немецкой СД и эксперт по шифрованной связи Уго Д’Эспозито признал, что боевые пловцы из расформированной ранее итальянской 10-й флотилии причастны к затоплению советского линкора «Новороссийск» в 1955 году: восемь боевых пловцов, выполнявших поручение итальянских служб и действовавших от имени НАТО, установили заряды на киль корабля.
По предположению Юрия Лепехова (участника передачи корабля 3 февраля 1949 года от итальянской стороны к советской), причиной взрыва послужили немецкие магнитные подводные мины (одна или две). Он полагает, что характер разрушений корпуса линкора (корабль был пробит взрывом насквозь, причем пробоина в днище не совпадает с пробоиной на палубе), указывает на то, что взрыв мины вызвал детонацию заряда, который был заложен на корабле итальянцами еще до его передачи советской стороне.
Лепехов утверждает, что когда во время приемки он и другие участники комиссии осматривали корабль, то уткнулись в глухую переборку в носовой части линкора. В переборке ранее были три так называемых «флорных выреза», но в момент осмотра комиссией они были аккуратно заварены. Тогда этому не придали значения, но теперь Лепехов полагает, что за этой переборкой находился мощный заряд взрывчатого вещества. Данный заряд должен был быть приведен в действие через какое-то время после передачи корабля, но по каким-то причинам этого не произошло. Зато уже в 1955 году именно этот заряд, по злому и нелепому (детонация от мины) совпадению, послужил основной причиной гибели корабля.
В августе 2013 года бывший зенитчик корабля и председатель совета ветеранов линкора «Новороссийск» Виктор Салтыков сообщил, что российские ветераны-моряки, многие из которых стали после инцидента инвалидами, намерены через суд требовать от Италии возмещения ущерба их здоровью. Они потребовали провести международное расследование по факту уничтожения корабля.
«Адмирал Нахимов»
В течение 29 лет самый знаменитый советский лайнер совершал морские прогулки и круизные рейсы по Крыму и Кавказу. Попасть на его борт было заветной мечтой каждого, кто собирался в отпуск, — и простых людей, и звезд кино и эстрады, и высокопоставленных чиновников. Страшная катастрофа, унесшая несколько сотен жизней, — одна из самых масштабных трагедий в истории судоходства.
«Адмирал Нахимов» не всегда принадлежал СССР. Он был построен в 1925 году в Германии и носил название «Берлин». По комфорту он составлял настоящую конкуренцию превосходным английским трансатлантическим лайнерам. Всю Вторую мировую войну он использовался в качестве госпитального судна. В январе 1945 года «Берлин» под большой охраной подошел к Либаве (ныне Лиепая), чтобы взять на борт часть войск из окруженной немецкой курляндской группировки. Приняв войска, судно под усиленным двинулось конвоем в путь, однако было торпедировано советскими катерами. На траверзе порта Свинемюнде, в Померанской (ныне Поморской) бухте «Берлин», подорвавшись на собственном минном поле, получил пробоину и затонул. Поднят со дна он был только в 1947 году, капитально отремонтирован за счет репараций и получил новое имя — «Адмирал Нахимов».
Прежде чем подняться на борт, я прошел по причалу вдоль судна, внимательно рассматривая его корпус. Судно производило впечатление крепкого сооружения с большим запасом прочности… Подняться на него можно было лишь по единственному узкому парадному трапу, укрепленному на кронштейнах на палубе «С» из открывавшейся амбразуры третьего класса… На прогулочной палубе я был приятно поражен размерами, особенно шириной закрытой веранды, на которой свободно могли разойтись две движущиеся «Волги». Апартаменты капитана располагались на шлюпочной палубе. Тут же были и штурманская и рулевая рубка, радиостанция и каюта начальника радиостанции…
Пассажиров «Адмирала Нахимова» поражало искренне радушие персонала и дорогое убранство парохода: стены, на которых красовались роскошные канделябры, были отделаны ценными породами дерева, повсюду лежало хорошее ковровое покрытие, причем на каждой палубе — своего цвета, в салонах висели дорогие картины на морскую тематику, бронзовые барельефы русских флотоводцев. Работали рестораны, бары, кинотеатр, парикмахерские, библиотека. Постоянно звучала негромкая мелодичная музыка, временами ее прерывали для того, чтобы сообщить нужную информацию.
Однако не все было так радужно. В первом же рейсе капитану стали жаловаться на плохую вентиляцию, духоту, отсутствие притока свежего воздуха. Пожарные заслонки постоянно падали, перекрывая вентиляцию. В каюты третьего класса воздух вообще не поступал — спустя некоторое время обнаружили, что воздух туда попросту не был подведен. Пассажиры задыхались, и им приходилось раскрывать настежь иллюминаторы — в результате при малейшем крене или небольшой волне вода захлестывала иллюминатор и попадала в каюту. Чтобы хоть как-то решить проблему, члены экипажа искусственно создавали по судну сквозняки. Окончательно же вопрос решился стараниями капитана в последующие два года — система вентиляции на судне модернизировалась, а через 10 лет судно было полностью кондиционировано и стало отвечать всем современным требованиям.
В 1977 году экипаж судна во главе с бессменным капитаном отпраздновали 20-летие безаварийного плавания. А в 1978 году капитан Соболев вынужден был покинуть судно по состоянию здоровья. В 1984 году капитаном «Адмирала Нахимова» стал 56-летний Вадим Георгиевич Марков, перешедший на пароход с линий загранплавания.
Вот как рассказывает о своих впечатлениях Николай Антонович Соболев:
«Мне не приходило в голову, что когда-нибудь придется ехать пассажиром на своем пароходе… Поселившись в «люксе», я попытался показать своим внукам, как надевать спасательные жилеты, но в установленном месте их не оказалось. Позвонил буфетчице капитана, обслуживающей «люкс». Наташа сразу пришла и показала жилеты. Позже, когда случилась катастрофа с пароходом «Адмирал Нахимов», жена вспомнила этот эпизод и спросила, почему, как только мы поселились, я сразу позаботился о жилетах?.. Подошло 8 июня — день поднятия флага, и я ожидал, что его будут отмечать. Мне хотелось встретиться с экипажем, поделиться своими воспоминаниями, ведь прошло двадцать восемь лет и многое уже стало историей. Утром ко мне пришли с цветами ветераны экипажа Валя Пархоменко и Зина Марчук, они помнили эту дату. С сожалением я услышал, что традиция отмечать судовой праздник давно не соблюдается. В портах я встречался со старыми знакомыми, совершал прогулки по прежним маршрутам, вспоминая о минувших днях. В середине рейса ко мне в каюту позвонил капитан В. Г. Марков. Он сказал, что по плану должна быть беседа с туристами о морском флоте и пароходе «Адмирал Нахимов», и предложил мне провести ее. Я с удовольствием согласился в надежде встретиться не только с туристами и дирекцией круиза, но, возможно, и с некоторыми членами экипажа. Пассажирский помощник капитана представил меня туристам, как первого капитана, продолжительное время проработавшего на судне и явившегося инициатором организации круизов, а сам тут же поспешил уйти. Не было ни дирекции круиза, ни кого-либо из членов экипажа. Я остался один с туристами. Как видно, никого из судовой администрации не интересовала беседа об истории судна и развитии круизов. Полтора часа продолжалась беседа, туристы задавали много вопросов, а в заключение встречи просили у меня автограф на открытках с изображением парохода «Адмирал Нахимов». В конце рейса я зашел к капитану В. Г. Маркову поблагодарить за гостеприимство и поинтересовался, нет ли у него ко мне вопросов относительно судна, его устройства и управления. Капитан сказал, что он судно знает и вопросов нет. Пригласил еще совершить путешествие… Это была последняя встреча с моим старым любимым пароходом. С чувством неопределенности и сожаления сошел я на берег…»