БАС: На здоровье она не жаловалась, лечиться не любила, посещала врача лишь тогда, когда нужно было сделать какую-то прививку перед поездкой за границу. Только в августе 1946 года случилось что-то серьёзное. Элеанор, заснув за рулём, попала в аварию. Ей пришлось удалять разбитые зубы и заменять их искусственными, что, по общему мнению, сильно улучшило её внешность.
ТЕНОР: Сближение врача и пациентки происходило медленно, но в какой-то момент судьба вмешалась, избрав своим орудием нелётную погоду. Доктор Гуревич должен был пройти курс лечения от туберкулёза в горном курорте в Швейцарии. Но возникли трудности с покупкой билета на самолёт. Узнав об этом, Элеанор, которой предстояло лететь в Женеву на конференцию по правам человека, устроила ему место на тот же рейс. Однако из-за дождей, туманов и неполадок в моторе полёт растянулся на четыре дня, с приземлениями в Ньюфаундленде и Ирландии. Именно в эти дни вынужденного ожидания два пассажира смогли многое рассказать и много узнать друг о друге.
БАС: Как всегда у Элеанор, рассказы о детстве были важным знаком сближения с человеком. Выяснилось, что Дэвид Гуревич тоже рано остался без отца, тоже воспитывался у бабушки. К семи годам он, с братом и матерью, успел сменить три страны проживания: Россия, Германия, Швейцария. Закончив медицинское образование, жил и работал некоторое время в Палестине, в Америку переселился в 1936 году.
ТЕНОР: Элеанор была заинтригована и очарована противоречивыми чертами характера своего врача. В нём уживались проницательность и наивность, страстность и хладнокровие, критичность и снисходительность к людям и к себе, открытость и уклончивость, уверенность и застенчивость. Его жена и дочь жили в Лондоне, и он рассказывал Элеанор о сложностях брачных отношений и о своей неспособности принять какое-то решение: расходиться окончательно или попытаться наладить семейную жизнь?
БАС: Вернувшись в Америку из Швейцарии весной 1948 года, Элеанор Рузвельт отдавала много сил борьбе за признание Израиля. Она пригрозила оставить свой пост в ООН, если президент Труман изменит своему обещанию поддержать создание нового государства. Дипломатические задачи снова потребовали её присутствия в Европе в апреле, и по этому поводу у них с Дэвидом шла оживлённая переписка. Дэвид надеялся, что врачи отпустят его из санатория на несколько дней и им удастся повидаться в Цюрихе.
ТЕНОР: Элеанор писала: "Думаю о тебе каждый день, особенно когда снег глубок, воздух чист, небо синеет, и мне хочется, чтобы ты оказался в Вал-Килле, в доме для гостей, чтобы я могла прибежать туда и увидеться с тобой… Предвкушаю нашу встречу 15-го числа, не могу выразить своё нетерпение… Это будет единственное счастливое пятно во всей поездке… Просто увидеться с тобой значит для меня так много…".
БАС: Встреча состоялась и не только не разочаровала, но ещё больше сблизила обоих. Это видно из письма, отправленного Элеанор по дороге домой, из Брюсселя: "Дэвид, дорогой! Уже поздно, но я не могу пойти спать, не сказав тебе "спокойной ночи". Невозможно выразить, каким счастьем было для меня увидеть тебя в аэропорту… Мне хотелось забыть всех вокруг и тут же обнять тебя. Можешь сделать мне одолжение? Пришли мне свою фотографию. Я хочу иметь в руках что-то ощутимое, чтобы глядеть на тебя постоянно. Провести два дня с тобой было для меня островком чистого счастья, и я так благодарна, что ты вырвался из санатория и приехал в Цюрих ради этого".
ТЕНОР: Наверное, пришла пора объяснить нашим телезрителям, через какую "замочную скважину" приоткрылась для нас история этого романа. Сорок лет спустя после смерти Элеанор Рузвельт в Америке была опубликована книга "Родственные души". Написала её вдова Дэвида, Эдна Гуревич. С Элеанор она познакомилась в 1956 году. Обо всём, что происходило до этого, она знала из рассказов мужа, из сохранившихся писем и дневников, из расспросов родственников и знакомых. Понятно, что нам, читателям, было приоткрыто только то, что миссис Гуревич считала нужным и возможным приоткрыть. Оба главных персонажа книги описаны с любовью и пониманием. Но на сакраментальный вопрос ответ даётся однозначный: нет, любовниками они никогда не были. А все нежности в письмах отражают лишь необычайное родство душ, привязанность, уважение.
БАС: Должны ли мы этому верить? Какие у нас основания сомневаться в свидетельстве миссис Гуревич? Начнём с самого простого: стал бы Дэвид откровенничать с новой женой, моложе его на двадцать пять лет, о своём прошлом, особенно об одиннадцати годах близких отношений с Элеанор Рузвельт? Конечно, нет. Эдна Гуревич получила рассказ, сильно отредактированный мужем, и потом принялась редактировать его сама. Воспитанная в представлениях и правилах допропорядочной американской семьи 1930-х годов она явно относится к эротике как к чему-то принижающему человека и уж точно разрушительному для всяких нимбов. Она даже отрицает лесбийский опыт Элеанор Рузвельт, хотя переписка "первой леди" с Лореной Хикок стала достоянием гласности уже в 1978 году и подавляющее большинство комментаторов сошлись на том, что эти шестнадцать тысяч страниц не оставляют никаких сомнений в характере их связи.
ТЕНОР: Мы знаем, что разрушить человеческие верования не могут никакие факты. Древние персы верили, что сын никогда не может убить своего отца, а когда такое случалось, они заявляли, что, видимо, отец был не настоящий, что мать, конечно, согрешила и родила сына от другого. Так и миссис Гуревич. Её ошибка в том, что она, скорее всего, не дала прочесть рукопись опытному адвокату, знающему опасности перекрёстного допроса. Он бы посоветовал ей убрать десятки мелких эпизодов и деталей, опровергающих её тезис.
БАС: Чего стоит например история о том, как, посетив Дэвида в его квартире, будущая миссис Гуревич обнаружила в полупустом холодильнике засохший мясной рулет. "А, это, видимо, оставила в своё время кухарка миссис Рузвельт, — объяснил Дэвид. — У неё есть свой ключ от квартиры." Ключ у кухарки? Для чего? Чтобы снабжать голодающего Дэвида продовольствием? Или приносить заранее приготовленный ужин на двоих? И уж если ключ был у кухарки, значит и у миссис Рузвельт тоже? Степень интимности, достигнутая ими уже в 1948 году, была такова, что в одном из писем она просит прислать ей книгу профессора Кинси — скандальный бестселлер, впервые открывший американцам глаза на безграничный спектр вариаций сексуальных отношений.
ТЕНОР: Желая выглядеть объективным рассказчиком, Эдна Гуревич щедро цитирует письма Элеанор и в какой-то момент перестаёт замечать опасность, которую они представлют для версии "платоническая любовь". "Как бы я хотела пересечь океан и оказаться на одном берегу с тобой. Я рада, что ты любишь меня. Я люблю тебя всей душой, и все мои мысли — о тебе". Или: "Мне нет нужды говорить тебе, ты и так знаешь, что я люблю тебя так, как никогда не любила кого-нибудь другого". Или: "Ты не станешь сердиться, если я время от времени буду говорить тебе, как много ты значишь для меня? Я люблю тебя глубоко, я уважаю и восхищаюсь тобой, но любовь всё же важнее всего остального, потому что она сохранится во мне, как бы ты ни повёл себя, что бы ни сделал".
БАС: В книге почти нет писем Дэвида к Элеанор. Правда, в маленькой сноске говорится, что дочь Анна, после смерти матери, сожгла все его письма, хранившиеся в комнате покойной. Если там были только дружеские излияния, нужно ли было их сжигать? Другая лакуна: в книге обойдён вниманием аспект отношений врач-пациентка. Когда влюблённые впервые снимают с себя одежду, чтобы слиться друг с другом, это переживается обоими как некое священнодействие, как жест предельного доверия, на который нужна немалая решимость. У Элеанор и Дэвида этот момент был пройден легко и незаметно. Сколько раз пальцы доктора Гуревича должны были прикасаться к обнажённому телу миссис Рузвельт во время медицинских осмотров!
ТЕНОР: Про это — ни слова, зато много внимания уделено роману Дэвида с Мартой Геллхорн, бывшей (третьей) женой Эрнеста Хемингуэя. Он загорелся в 1950 году, но с самого начала наткнулся на препятствия географического порядка. Марта к тому времени поселилась в Мехико, потому что возненавидела всё американское и особенно — Нью-Йорк. Дэвид летал к ней на свидания почти каждый викенд. Они всерьёз обсуждали женитьбу, Дэвид даже открыл счёт в Мексиканском банке и договорился о преподавательской работе в медицинском колледже. Но его развод с первой женой ещё не был оформлен, да и Марта начала колебаться, потому что больше всего дорожила своей независимостью.
БАС: В этой истории умудрённая жизнью Элеанор проявила необычайный такт и понимание. Её письма Дэвиду этого периода окрашены почти материнской заботливостью: "Из того, что ты рассказывал мне о себе, у меня возникло впечатление, что чаще женщины добивались тебя, чем ты — их. Это избаловало тебя и ослабило готовность проявлять инициативу самому… Хотя в твоём возрасте утоление физического желания является крайне важным, тебе следует прежде всего искать душевной близости и взаимопонимания, если ты хочешь создать прочный и счастливый союз".
ТЕНОР: Но всё же страх потерять Дэвида насовсем, страх, что он уедет в Мексику навсегда, точил сердце Элеанор. В октябре 1951 года она писала: "Я буду глубоко опечалена твоим отъездом, но если он сделает тебя счастливым, я буду рада за тебя. Пожалуйста, помни, что, где бы я ни была, мои объятия всегда открыты для тебя. Мой дом — всегда твой дом, когда тебе захочется посетить его одному или с кем-то, кого ты любишь. Я дорожу каждой минутой с тобой в эти последние дни и чувствую, что их осталось немного. Благодарю судьбу за то, что она дала мне возможность узнать тебя, и надеюсь, что мы сохраним нашу близость, даже если ты начнёшь новую жизнь вдалеке. Каждый день молю Бога, чтобы он хранил тебя и дал счастье в жизни. Моя любовь с тобой, Дэвид, бесценный друг, и пусть у тебя будет много счастливых дней впереди".
БАС: И вдруг случилось нечто непредвиденное: проведя свой отпуск с Мартой в Мексике в декабре 1951 года, Дэвид вдруг оставил планы переезда туда и принял пост главного врача в детской больнице под Нью-Йорком. Мы никогда не узнаем, что привело к разрыву отношений с Мартой. Но по январским письмам Элеанор из Парижа можно почувствовать, с каким счастьем и облегчением она приняла это известие. Ещё осенью она пригласила Дэвида и Марту присоединиться к ней в длинном путешествии, конечным пунктом которого была Индия. А тут всё обернулось таким образом, что Дэвид полетит с ней один!