ТЕНОР: Еврей Гуревич не мог сопровождать миссис Рузвельт, когда она посещала арабские страны в начале своего маршрута: Ливан, Сирию, Иорданию. Он присоединился к ней в Израиле. За семнадцать лет его отсутствия страна изменилась неузнаваемо. Бывшие посёлки превратились в бурлящие жизнью города с каменными домами и тенистыми улицами, усаженными деревьями. На месте болот и песков тянулись масличные сады и виноградники. Ирригация произвела революцию в сельском хозяйстве. Из окна самолёта легко было различить границу между зеленеющими полями израильтян и желтеющими — палестинцев.
БАС: Элеанор была счастлива увидеть расцвет страны, за создание которой она сражалась так долго и самоотверженно. Встреча с премьер-министром Бен-Гурионом произвела на неё сильное впечатление, он показался ей человеком необычайной целеустремлённости, способным охватить зараз огромный спектр проблем, стоящих перед государством. Также для неё была устроена встреча с арабским шейхом, дружественно настроенным к израильтянам. Высокий красивый араб уже в самом начале беседы предложил вдове президента Рузвельта присоединиться к его гарему. Она поинтересовалась, какой порядковый номер ей достанется. Услышав двузначное число, отказалась.
ТЕНОР: В Индии Элеанор встречалась с Неру, произнесла речь перед парламентом. Дэвид подробно описал в путевом журнале, как проходило выступление. Аудитория была настроена враждебно, антиамериканские настроения были очень сильны. Миссис Рузвельт, как всегда, говорила без бумажки, она не поучала, а делилась своими мыслями. Сказала, что американцы хорошо понимают тягу народа к независимости, потому что помнят, какой крови и лишений им стоило освободиться от той же Великобритании два века назад. Индийские парламентарии были покорены, речь вызвала бурные овации.
БАС: За первым совместным путешествием вскоре последовали другие. Летом 1952 года они посещают Грецию и Югославию, где знакомятся с президентом Тито. Весной 1955 года через Японию и Гонг-Конг летят в Таиланд. Весной 1957 отправляются в Морокко. Султан Мохаммед Пятый в годы войны встречался с Франклином Рузвельтом и был покорён им. В благодарность за полученные при встрече советы он благосклонно отнёсся к просьбе Элеанор облегчить положение евреев, застрявших в его стране. Десять тысяч еврейских беженцев вскоре были отпущены в Израиль.
ТЕНОР: В Америке общение Дэвида и Элеанор было постоянным. Дочь Дэвида, Граня, полюбила гостить летом в Гайд Парке, и для него это было стимулом тоже приезжать туда на викенды. Каждый день Дэвида начинался с короткого звонка его матери, день Элеанор — с короткого звонка Дэвиду. В середине 1955 года секретарша Элеанор была поражена переменой, произошедшей с её хозяйкой. После очередной зарубежной поездки она вошла в квартиру радостно оживлённая, похудевшая, одетая в элегантный парижский костюм, увенчанная модной шляпой. Что могло быть причиной этого преображения? Секретарша знала только одно недавнее событие, которое могло порадовать Элеанор: Дэвид наконец-то оформил развод со своей первой женой.
БАС: С первой женой разошёлся, но пыла к молодым красавицам Нью-Йорка не потерял. Осенью 1956 года произошло знакомство с молодой заведующей картинной галереи Зильберманов на Мэдисон-авеню. Стены её кабинета были украшены картинами Сассеты, Босха, Кранаха Старшего, а в запасниках хранились работы Франса Гальса, Гойи, Рубенса, Моне, Ренуара. Общие друзья пригласили Эдну Перкель и Дэвида полететь на открытие большой выставки картин в Торонто, и по дороге — опять в полёте! — Дэвид сумел заинтриговать и обворожить свою спутницу, которая была на два десятка лет моложе него.
ТЕНОР: Джозеф Лэш так объяснял загадку обаяния Дэвида: он принимал женщин всерьёз. Держал их руку в своей, подносил к губам и целовал, проникновенно глядел в глаза, застенчиво улыбался и всем своим видом и тоном показывал, что понимает и принимает близко к сердцу каждое их душевное движение.
БАС: Дэвид оплетал Эдну рассказами о своей жизни, как лианами, переносился из детства в Швейцарии к учёбе в Берлине, от работы в больнице в Палестине ко встречам с маршалом Тито. На следующий день она спросила, не хотел ли бы он узнать что-нибудь и про неё. "О, про вас я всё знаю", сказал Дэвид и тут же набросал довольно убедительный психологический портрет своей новой знакомой, который показался Эдне не только близким к действительности, но и лестным. Потом раздвинул указательный палец и большой на расстояние дюйма и добавил: "Ещё я знаю, что у нас есть вот такой шанс пожениться".
ТЕНОР: Да, поначалу шанс был невелик. Дэвид дорожил отношениями с Элеанор и не знал, как она отнесётся к появлению новой женщины в его жизни. Он решил представить их друг другу в непринуждённой атмосфере — привёл Элеанор в галерею в день открытия очередной выставки, когда шум голосов и бокалы с шампанским помогали размыть возможную неловкость. Затем последовал интимный обед втроём, во время которого Эдна могла получить представление о том, насколько эти двое повязаны общими интересами, общими друзьями и воспоминаниями.
БАС: Именно в этом месте своего повествования миссис Гуревич вставляет текст письма Элеанор, отправленного за несколько месяцев до знакомства будущих супругов: "Дэвид, дорогой мой, сижу сейчас, думаю о тебе и пытаюсь понять, чем вызвана твоя сдержанность. Мне бы хотелось, чтобы ты чувствовал себя со мной непринуждённо, как если бы я была членом твоей семьи… Но у меня не получается. Что-то неладно со мной! Мне бы хотелось, чтобы ты обращался ко мне по имени, но ты не можешь. Наверное, виной тому мой возраст. Я люблю тебя, ты всегда в моих мыслях, но если это тяготит тебя, я спрячу свои чувства. В этом я большой мастер. Ты прочёл мне лекцию, и я постараюсь быть осторожной. Ты же люби меня хоть немножко и показывай это, если сможешь".
ТЕНОР: Нужно признать — текст выбран умело. Элеанор выглядит наседающей, Дэвид — уклоняющимся. Нет сноски о том, что "прочёл лекцию" не о поведении по отношению к нему, а о пренебрежении собственным здоровьем. Но ведь было много и других писем весной и летом 1956 года. Например, мартовское письмо, которое цитирует Джо Лэш в своей книге "Мир любви: Элеанор Рузвельт и её друзья, 1943–1962": "Если тебе придётся снова отправиться на лечение, я не могу смириться с тем, чтобы ты ехал один. Хочу всегда быть рядом с тобой. Может быть, испугавшись этой угрозы, ты станешь лучше заботиться о своём здоровье? Дэвид, дорогой, я не глупа и никогда не забываю… что ты любишь молодость и красоту и независимость, и я ни в коем случае не хочу становится между тобой и этими радостями, только помогать… Моё сердце принадлежит тебе на все оставшиеся годы".
БАС: Из рассказа самой Эдны Гуревич мы узнаём, что ей тоже довелось хлебнуть уклончивости Дэвида полной мерой. Они уже встречались регулярно несколько месяцев, и вдруг однажды он не позвонил в обещанное время. Она набрала его номер в больнице и оставила сообщение у дежурной. Прошло несколько часов — молчание. Она позвонила снова и спросила, было ли её сообщение передано доктору Гуревичу. Да, он получил его. Эдна была в растерянности, в тревоге, в гневе. На следующий день — опять ничего. Гордость не позволила ей продолжать попытки. Исчезновение — или побег? — длилось шесть недель. Он появился так же внезапно, как исчез. И принялся упрекать Эдну за то, что она не звонила ему всё это время.
ТЕНОР: Дальше последовала чехарда сближений — нежность, разговоры о будущем — и беспричинных отдалений. В марте-апреле 1957 года Элеанор с семьёй сына Эллиота отправляется в Морокко — Дэвид берёт дочь Граню и летит вместе с нею. На лето Элеанор пригласила Граню жить в Вал-Килле, устроила ей работу в местном клубе. Дэвид регулярно навещал дочь там, всегда ездил один. В августе он сообщил Эдне, что миссис Рузвельт пригласила его присоединиться к ней в намеченной поездке в Россию. На Эдну приглашение не распространялось.
БАС: Похоже, в этот момент расстояние между указательным пальцем и большим уменьшилось с дюйма до миллиметра.
ТЕНОР: Мать Дэвида, известный врач, знавшая советские порядки, умоляла его не ездить в СССР, боялась, что его не выпустят обратно. Ведь столько наивных репатриантов, поспешивших вернуться на родину после войны, сгинуло в Гулаге. Но Дэвид уверял её, что времена изменились и что миссис Рузвельт не допустит такого самоуправства. Эдна была уязвлена тем, что её не берут в такую увлекательную поездку, и Дэвид, чтобы загладить свою вину, обещал ей по возвращении назначить дату их свадьбы.
БАС: По пути в СССР путешественники сделали короткую остановку в Берлине. Дэвид отыскал развалины синагоги, разрушенной нацистами в 1938 году, во время "Кристал Нахт". Место не было помечено никакой памятной доской — просто окружено деревянной оградой. Элеанор согласилась сфотографироваться на фоне развалин, снимок был потом опубликован в американских газетах вместе с очередным очерком Элеанор, и после этого немецкие власти зашевелились — пообщали выстроить клуб и повесить на нём соответствующий текст для туристов.
ТЕНОР: Поездка по СССР заняла весь сентябрь. Элеанор Рузвельт интересовалась в первую очередь образованием — от детских садов до университетов, Дэвид — больницами и медицинскими исследованиями. Знание русского языка позволяло ему общаться с хирургами и профессорами напрямую. Сотрудники Интуриста пытались вести визитёров по проторенным тропинкам — музей, балет, мавзолей, но те проявляли злостную строптивость, настаивали на посещении тех мест и учреждений, знакомство с которыми могло быть интересным для американских читателей. Дэвид фотографировал без разрешения и настолько испортил свою репутацию, что год спустя у него были большие трудности с получением советской визы для нового путешествия.
БАС: С самого начала миссис Рузвельт просила о возможности взять интервью у премьера Хрущёва. Ответы давались уклончивые, а срок отъезда приближался. В последние дни они с Дэвидом вернулись из Сочи и собирались наносить прощальные визиты, как вдруг переводчица объявила: "Да, забыла вам сказать: завтра мы летим в Ялту для встречи с товарищем Хрущёвым". С трудом сдерживая себя, Элеанор сказала: "Спасибо, что вспомнили". Наутро им пришлось лететь обратно на берег Чёрного моря. Тысяча миль — такой пустяк!