БАС: Из рассказа в рассказ у Чивера проходит образ жены, разочарованной в муже, недовольной своей судьбой, обуреваемой странными порывами. Муж же, как правило, видит себя бодрым, внимательным к жене и детям, разумным, немного опечаленным несовершенством мира. Но сын Федерико, слушая разговоры родителей за столом, однажды взял лист бумаги, написал на нём слева "он", справа — "она" и стал рисовать чёрные галочки под соответствующим местоимением каждый раз, когда один из собеседников наносил другому словесный укол. Через полчаса под "он" скопилось 25 галочек, а под "она" — только три.
ТЕНОР: Жалобы на одиночество — лейтмотив всего творчества Чивера, его дневников и писем. Он активно общался с сотнями людей, но это общение часто нагоняло на него скуку. Похоже, он часто говорил окружающим неприятные вещи только для того, чтобы придать общению остроту, разрушить пресность разговоров о погоде и процентах на закладную. Люди отшатывались от него, и так это и тянулось по кругу: спасаясь от дракона одиночества, он попадал в пещеру дракона скуки, вступал с ним в сражение, побеждал, но при этом снова оказывался один на один с самим собой.
БАС: Смены настроения у отца болезненно били по детям. Сьюзен доставалось за то, что у неё долго не было ухажёров. Потом ухажёры появились, дочь приводила их в дом, но Чивер обращался с ними коварно: приглашал, например, вместе косить луг или пилить поваленное дерево и там, наедине, говорил им что-то такое, что они уходили взбешёнными. Старший сын, Бен, тоже приводил в дом своих друзей и подруг, но доставалось и им. В одного начинающего поэта Чивер вдруг запустил стаканом из-под виски. Подругу, пытавшуюся защищать Бена, обозвал "шлюхой". Когда Бен женился, молодые долго бедствовали, и сыну часто приходилось просить денег у отца. Чивера возмущали не сами просьбы, а то, что они делались — как он полагал — по требованию жены. ("Не сумел поставить себя в семье!") Младший сын, Фред, уже в тринадцать лет был ростом выше отца и при случае просто отпихивал его, если тот слишком донимал его попрёками и угрозами.
ТЕНОР: С одной стороны, детям в семье Чиверов с малолетства объясняли, что внешность неважна, а главное — суть, душа человека. С другой стороны, делясь впечатлениями о встреченных людях, отец давал в первую очередь внешние приметы. Женщина была либо "очень привлекательна", либо "выглядела классно", либо была "шикарной блондинкой", либо была никем. Мужчина был либо "одет с иголочки", либо имел "отличный загар", либо "тюремную бледность", либо "бегающие глаза". "Выглядеть кем-то важно потому, что это отражает внутренние достоинства", объяснял он окружающим.
БАС: Заповеди достойного поведения, внушавшиеся ему отцом, Чивер старательно передавал своим сыновьям. Первая была: "никогда не делайте женскую работу в доме". Вторая: "никогда, ни в коем случае не занимайтесь мастурбацией; это саморазрушительно, это закроет вам путь к женщине!" Каково же было их удивление, когда после смерти отца из его дневников они узнали, что сам он предавался этому пороку вполне регулярно. Одна из записей: "Во время суходрочки я воображаю, как скоро окажусь между ног Хоуп или в горле у Неда". В другом месте он сознаётся, что ему необходимо иметь два-три оргазма в неделю. А как их получить, если жена так холодна и неприветлива?
ТЕНОР: В 1971 году Чивер вдруг нашёл себе странное занятие: стал вести литературный кружок в тюрьме Синг-Синг. Отчасти его вдохновил на это пример Чехова, который вдруг оставил на время писание рассказов и отправился в далёкое путешествие, чтобы увидеть своими глазами каторгу на острове Сахалин. Чиверу не пришлось покрывать тысячи миль, тюрьма располагалась прямо в Оссининге, но была местом не менее опасным, чем Сибирь с её морозами и медведями. Как раз в те месяцы взбунтовались заключённые одной из тюрем на севере штата, и администрация Синг-Синга боялась, что огонь бунта перекинется и на их заведение. Заключённые, являвшиеся на занятия в литкружок, говорили Чиверу: "Из тебя получится отличный заложник".
БАС: Большинство обитателей тюрьмы были чёрными или латино-американцами. Литературных способностей они не проявляли, приходили в основном, чтобы спорить и переругиваться. Но Чивер ощущал странную близость с ними, всегда принимал их сторону в их стычках с надзирателями и администрацией. Сьюзен потом писала в своих воспоминаниях: "Отец отождествлял себя с заключёнными. Как и они, он был одновременно виновен и неповинен, как и они — отрезан от общества, отделён от него, но только не решётками и вооружёнными охранниками, а чем-то посложнее".
ТЕНОР: С одним из "студентов" по имени Доналд Ланг у Чивера завязались дружеские отношения. Поначалу тот отнёсся к преподавателю с недоверием, считал, что он является в тюрьму только для того, чтобы было о чём рассказывать на светских вечеринках. Но постепенно лёд таял, и в какой-то момент Ланг сказал Чиверу: "Всё же не понимаю, где такой шибздик, как ты, набирается духу являться в наше разбойничье гнездо".
БАС: Впоследствии Чивер способствовал условно-досрочному выпуску Ланга из тюрьмы, помогал ему найти работу и жильё, даже купил автомобиль. Это из разговоров с Лангом он черпал яркие описания тюремной жизни, которые потом всплывут в романе "Фальконер". На счастье Чивера и его семьи доброта по отношению к закоренелому преступнику не привела к трагическому исходу, как это случилось с Норманом Мэйлером десять лет спустя. Мэйлер опубликовал свою переписку с сидевшим пожизненно убийцей Генри Эбботом. Книга стала бестселлером, либеральному истеблишменту удалось добиться выпуска заключённого. Выйдя на свободу, тот вращался в литературных кругах, заводил романы, шатался по ресторанам. Но уже через три месяца натура взяла своё, и Эббот ни за что, ни про что, на глазах у прохожих, зарезал юношу-официанта.
ТЕНОР: Среди заключённых Чивер чувствовал себя на месте, но попытки преподавать в университетах безотказно приводили к резкому подскоку ежедневных доз алкоголя. Мне кажется, нехватка формального образования делала для него, при его самолюбии, пребывание в академической среде мучительным. Деньги он тратил безалаберно, роман "Буллит-Парк" успеха не имел, и в начале семидесятых он снова был беден, оттеснён в тень, поэтому согласился вести курс в университете штата Айова. Однако летом 1973 его сразил первый инфаркт, и преподавательская карьера повисла на волоске.
БАС: В больнице у пациента начались галлюцинации. Ему казалось, что он в российской тюрьме в Москве и что по коридору больницы проезжают не контейнеры с обедом для больных, а тюремные фургоны с арестованными. Он рвался убежать, сдирал с себя провода датчиков и кислородные трубки, так что его пришлось привязать к кровати. Сьюзен принесла газету с хвалебной рецензией на сборник рассказов — он вообразил, что ему подсовывают протокол его признаний в шпионаже для подписи, и швырнул газету на пол.
ТЕНОР: Всё же, оправившись от инфаркта, осенью он поехал в Айову и провёл там обещанный курс, а на следующий год поехал преподавать в Бостонский университет. Эпизоды, подобные тому, которым вы хотели бы начать биографический фильм о Чивере, случались там не раз. Всё закончилось тем, что Фред Чивер должен был приехать в Бостон, вынести на руках пьяного брата из квартиры и отвезти его домой. Джон Апдайк, из дружеских чувств, взялся довести студентов, записавшихся на курс Джона Чивера, до конца семестра.
БАС: В апреле 1975 года случилось невероятное: Джон Чивер согласился пройти месячный курс лечения от алкоголизма в ньюйоркской больнице. Он оказался в одной палате с четырьмя другими алкоголиками, каждый из которых имел свою историю жизненного провала: неудачливый вор, разорившийся владелец кафе, безработный матрос, покрытый татуировкой, танцор, уволенный из балетной труппы. Ни пациенты, ни врачи слыхом не слыхали о литературных достижениях Чивера. Соседи по палате издевались над его странной манерой говорить, злились на ироничные смешки, испускаемые им по самым неожиданным поводам. Наблюдающий врач записала в журнале: "Ему не нравится видеть себя в негативном свете, и он одновременно осмеивает манеры бостонского бомонда и пытается подражать им. Стараюсь уговорить его отказаться от позы фальшивой весёлости и стать вровень со своей человеческой природой".
ТЕНОР: Помогла ли работа врачей или в Чивере возродилась столь свойственная ему жажда жизни, но второе чудо произошло: он вышел из больницы излеченным. Ни капли спиртного в течение дня, а вечерами — посещения групп Анонимных алкоголиков, где участники обменивались рассказами о своей судьбе и помогали друг другу сохранять трезвый образ жизни.
БАС: Дочь Сьюзен однажды поехала с отцом на такое собрание и была поражена тем, что она там услышала. Впервые в жизни она столкнулась с взрослыми людьми, которые говорили о своих чувствах так, будто они несли ответственность за них, могли их как-то контролировать. В её кругу это было абсолютно не принято. Если она сердилась на своего возлюбленного за флирт с другой женщиной или впадала в панику, когда он проводил викенд с женой и детьми, ей было привычно обвинить в своих страданиях его и только его. Бывшие же алкоголики рассказывали, как они пытаются изменить собственные реакции на происходящее вокруг них.
ТЕНОР: Сьюзен заметила, что изменилось и отношение отца к ней и к семье. "Казалось, он впервые стал замечать нас", пишет она. К жене Чивер старался быть внимательнее и добрее. Однажды, вернувшись домой, та рассказала, что видела в антикварном магазине вазу, которая ей очень понравилась, но показалась слишком дорогой. Чивер немедленно поехал в магазин и купил вазу для неё. Вскоре и творческие силы вернулись к нему, и он смог возобновить работу над романом "Фальконер".
БАС: Многие герои рассказов Чивера осуществляют те порывы, которые он сам явно испытывал в душе, но не решался превратить в действие. В рассказе "Взломщик из Шейди Хилла" герой, оставшись без работы, по ночам залезает в дома богатых друзей и крадёт их бумажники. В рассказе "Просто скажи мне — кто?" ревнивец подходит на перроне к человеку, которого он подозревает в связи со своей женой, и без лишних слов сбивает его с ног ударом кулака. Героиня рассказа "Пять-сорок-восемь" под дулом пистолета заставляет лечь лицом в грязь начальника, который сначала соблазнил её, а потом уволил. В уже упоминавшемся рассказе "Прощай, брат мой" герой бьёт палкой по голове занудного брата. В романе "Фальконер" снова всплывает малоприятный брат. Но теперь палка превращается в кочергу, и брат погибает.