БАС: Они сами были ошеломлены тем, что с ними происходило. Элизабет вспоминала потом: "Вы не можете вообразить, что это такое: держать в объятиях Ричарда Бартона и слышать его божественный голос, льющий тебе в уши слова любви. Все тревоги, беды, страхи растворялись, отлетали прочь… Изменить ему было так же невозможно, как не влюбиться в него". А он писал ей в письме: "Я жажду впивать твой запах, касаться твоих сосков и округлого живота, и копилки со щелью, и неповторимой гладкости бёдер, и детской мягкости ягодиц, и податливых губ, я жажду увидеть твой почти враждебный взгляд, когда тебя седлает твой уэльский жеребец".
ТЕНОР: Наконец, нашлись "добрые" друзья, которые донесли Фишеру о происходящем. Лёжа рядом с женой в постели, он спросил: "У тебя есть что-то с Бартоном?". "Да", — тихо ответила прямодушная Элизабет. Муж встал, упаковал чемодан и покинул виллу. Однако смириться с утратой любимой жены не смог и отправился донести о происходящем Сибил. Та заверила его, что с самого начала их брака знала о похождениях Ричарда, но решила смириться с этим, потому что он любит только её и всегда возвращается к ней. Сама же на следующий день отправилась на съёмочную площадку и закатила любовникам такой скандал, что съёмки пришлось прервать на целый день. Студии это обошлось в сто тысяч долларов.
БАС: Борьба между соперниками продолжалась. Однажды, в присутствии Фишера, Ричард заорал на Элизабет: "Кого ты любишь? Меня или его?". "Тебя", — прошептала испуганная Элизабет. "Ответ правильный, — заявил Бартон, — но недостаточно быстрый". Разрыдавшись, Элизабет уехала в отель. Мужчины остались вдвоём и погрузились в многочасовое выяснение отношений, сопровождавшееся обильными возлияниями.
ТЕНОР: Я не уверен, что нам следует полностью доверять мемуарам оставленного мужа. Он пишет, что их разговор был по большей части монологом Ричарда, который то оскорблял его, то льстил, то извинялся, то хамил, и в конце сказал: "Ведь она тебе без пользы. Ты и так уже звезда. А я — нет. Она сделает меня звездой. Я сумею использовать её, эту бесталанную голливудскую пустышку".
БАС: Действительно, звучит слишком примитивно для литературно чуткого Бартона. Но финал этой сцены выглядит так дико, что, мне кажется, придумать его Фишер не смог бы. Помните, как Элизабет начала звонить из отеля, а Бартон отказывался говорить с ней. Потом, наконец, взял трубку и начал кричать на неё: "Боже, как ты можешь так обращаться с этим замечательным человеком?! Он так любит тебя! Если ты не станешь вести себя поосторожнее, мы удалимся наверх и я сам его трахну". Мемуары Фишера вышли, когда оба, Бартон и Тэйлор, были живы и могли бы опровергнуть прямую ложь.
ТЕНОР: Про Бартона говорили, что соврать он мог только, когда был трезв. А так как это случалось нечасто, то и его можно было считать человеком таким же правдивым, как Элизабет. Бог Бахус играл в жизни обоих не меньшую роль, чем бог Эрос. В какой-то степени выпивка служила Бартону лекарством против болей в шее, плече и пальцах (ущемление нерва, тяжёлый артрит), против разных страхов: он боялся высоты, чужих прикосновений, приступов эпилепсии, обострения гемофилии. Кроме того, он боялся, что трезвым он становился скучен для окружающих. Но это было лекарство, которое исподтишка убивало его.
БАС: Любовная драма двух знаменитостей выплеснулась на страницы газет грандиозным скандалом. Ватиканский еженедельник "Оссерваторе делла Доменика" писал о недопустимости такого морального падения. "Если брак умер, значит кто-то убил его. Не слишком ли много браков уже разрушено вами, синьора Тэйлор? Не пришла ли пора покончить с эротическим бандитизмом?" Видные политики в США призывали Конгресс запретить Ричарду Бартону и Элизабет Тэйлор въезд в Америку. Режиссёр Манкиевич получал по почте анонимные угрозы положить конец скандалу при помощи бомбы с часовым механизмом. Пришлось в толпу статистов добавлять вооружённых детективов, одетых в римские тоги. Сибил паковала чемоданы и грозила уехать в Нью-Йорк, забрав с собой детей.
ТЕНОР: Для Бартона перспектива утратить обеих дочерей была невыносима. Он объявил возлюбленной, что они должны расстаться. В ответ на это Элизабет проглотила пригоршню снотворных таблеток. 17 февраля 1962 года римская скорая помощь примчала её в больницу, где ей сделали срочное промывание желудка. Через день прилетел Эдди Фишер — дежурить у постели выздоравливающей жены. Попытку самоубийства пытались представить пищевым отравлением. Весной съёмки "Клеопатры" закончились, и влюблённые сделали попытку вернуться к своим семьям.
БАС: Бартон и Сибил уехали в свой дом на западном берегу Женевского озера. Элизабет к тому времени купила виллу вблиза восточного берега, в Швейцарском городке Гстаад, и поселилась там на лето с детьми. Теперь уже не вспомнить и не дознаться, кто из двоих не выдержал первым и набрал номер другого. Известно только, что через пару месяцев разлуки Бартон сел в машину и после двух часов езды оказался в Гстааде. Настала очередь Сибил проглотить снотворные пилюли. Её тоже спасли. Однако и друзьям, и родственникам всё яснее становилось, что пожар потушить не удастся. Тем более, что осенью и Ричард Бартон, и Элизабет Тэйлор должны были уехать в Лондон, чтобы вместе сниматься в фильме "Очень важные персоны".
ТЕНОР: В Лондоне, однако, двойная жизнь продолжалась для обоих. На съёмочной площадке Ричарду и Элизабет нужно было играть супружескую пару и говорить друг другу слова любви. Они снимали номера в одном отеле, но Сибил с детьми поселилась неподалёку в предместье. Муж брал её с собой в гости к старинным друзьям, а в разговорах с журналистами изображал из себя преданного супруга. В одном интервью, подкрепив себя несколькими стаканчиками "Джека Дэниэльса", произнёс демагогический панегирик моногамии: "Неверность не имеет оправданий. В тот момент, когда вы изменяете данному обету, ваша жизнь разрушена. Я никогда не изменял своей жене, и меня раздражает, если газеты делают намёки на этот счёт". Во время интервью Элизабет несколько раз непринуждённо заходила в номер, одетая только в лёгкую розовую пижаму.
БАС: На съёмки "Клеопатры" студия потратила десятки миллионов долларов сверх бюджета. Чтобы спасти положение, продюсер Даррел Занук уволил режиссёра и сам взялся монтировать окончательную версию, имея в виду вкусы широкой публики. По мнению Ричарда и Элизабет, он выбросил самые лучшие сцены с ними, оставил только необходимое для развития сюжета. Первые рецензии были безжалостны к Элизабет Тэйлор. "Слишком толстая, слишком грудастая, слишком высоко-оплачиваемая при нехватке таланта, она отбросила актёрскую профессию на декаду назад"; "Плотское начало преобладает в ней, никакой глубины чувств не мелькнёт в её глазах, отяжелевших под косметикой"; "Монотонность в юбке с разрезом"; "В голосе её никаких модуляций, и слишком часто он напоминает крик базарной торговки".
ТЕНОР: Некоторые биографы считают, что Бартона влекла к Элизабет не столько её красота, сколько богатство и слава. Гонорар в миллион долларов сам по себе создавал неодолимо манящий ореол над её головой. Но мне кажется, что невидимый канат, тянувший его к ней, сплетался не только из нитей эротики и тщеславия. Он всё больше ценил в ней партнёра по ремеслу. В дневнике писал: "Э. научила меня тонкостям киношного дела, о существовании которых я не подозревал… Среди прочего она объяснила мне, как важно использовать паузу, уговорила понижать голос до телефонных интонаций, не напрягать его, как это привычно сценическому актёру. А главное, она убедила меня относиться к работе в кино с такой же серьёзностью, как и к постановкам Шекспировских трагедий".
БАС: Весной 1963 года Ричард Бартон наконец решился и объявил Сибил, что им следует расстаться на время. Та предчувствовала приближение развязки и приняла её довольно спокойно. Она уехала с детьми в Нью-Йорк и вскоре восстановила там связи со многими друзьями. С их помощью ей удалось организовать в Манхеттене ночной клуб "Артур", вскоре ставший очень популярным. Через несколько лет она вышла замуж за дирижёра оркестра, игравшего в её клубе, у них родилась дочь. Но все попытки журналистов расспрашивать её о четырнадцати годах жизни с Бартоном она неизменно отклоняла.
ТЕНОР: Морально строгие пятидесятые остались позади. В бунтарской атмосфере шестидесятых громкий скандал не только не испортил репутацию Бартона и Тэйлор, но, казалось, обернулся дополнительной рекламой. Предложения ролей сыпались со всех сторон. Бартон замечательно исполнил главные роли в экранизации пьесы Жана Ануя "Бекет" и в экранизации пьесы Теннесси Уильямса "Ночь игуаны". Элизабет Тэйлор удачно выступила в фильме "Кулик" и в экранизации романа Карсон Маккалерс "Блики в золотом глазу", где она играла в паре с Марлоном Брандо. Однако наибольший успех имел третий совместный фильм Бартона и Тэйлор "Кто боится Вирджинии Вулф" по одноимённой пьесе Эдварда Олби.
БАС: К началу съёмок этого фильма драмы, связанные с крушением двух семей, улеглись. При разводе с Сибил Ричард проявил невероятную щедрость. По приблизительным оценкам, она и дочери получили около полутора миллиона долларов в виде будущих годовых выплат. Не то Элизабет Тэйлор. Она настаивала на том, чтобы за ней остался дорогой дом в Гстааде, который они купили вместе с Эдди Фишером, зелёный "ягуар", который она подарила ему, требовала, чтобы все фонды, основанные ими вдвоём, стали её собственностью. Под её напором бывший муж уступил во всём. Развод был легально оформлен в январе 1964 года, а два месяца спустя состоялась свадьба Дика и Лиз, как их теперь называли поклонники во всём мире. В Монтреале нашёлся священник Унитарианской церкви, который решился прогневать Бога, венчая двух разведённых. Элизабет явилась в ярко жёлтом шифоновом платье, с глубоким вырезом и с изумрудной брошью ценой в 150 тысяч долларов, подаренной женихом. Она опоздала в церковь на час, что вызвало саркастическое замечание Ричарда: "Ты, я думаю, сумеешь опоздать и на факинг Страшный суд".
ТЕНОР: Элизабет выглядела абсолютно счастливой. Казалось, она была готова забыть о собственной актёрской карьере, целиком посвятить себя мужу. Он в эти месяцы с успехом гастролировал в Нью-Йорке с "Гамлетом", и она была в зале на сорока спектаклях, каждый раз — в новом платье. Когда в Мексике начались съёмки фильма "Ночь игуаны", она присоединилась к нему и там и зорко следила за тем, чтобы у него не загорелся роман с Авой Гарднер или с Деборой Керр. То же самое и на съёмках картины по роману Ле Карре "Шпион, пришедший с холода": там снималась Клэр Блум, и на съёмочной площадке Элизабет могла громким окриком "Ричард!" отозвать мужа, если ей казалось, что он слишком надолго задержался рядом с бывшей возлюбленной.