БАС: Сохранилось свидетельство человека, имевшего возможность наблюдать расцвет отношений довольно близко. Сын Элеанор, Джеймс, рассказывал впоследствии: "Я полагаю, что при жизни отца у матери был один роман — с Эрлом Миллером. Разница в возрасте им не помешала. Эрл научил её быть собой и гордиться этим, не бояться вставать лицом к лицу с окружающим миром. Много хорошего он сделал для неё. Когда он был рядом, она черпала в нём душевные силы, всегда могла положиться на него. Он стал как бы частью семьи и давал ей то, чего ни отец, ни мы, её сыновья, дать не смогли. Главное — он дал ей почувствовать себя женщиной. Биографы, пытающиеся подрумянивать её образ, на самом деле обедняют его, лишают женственности. Если отец знал об их отношениях, он, похоже, не имел ничего против".
ТЕНОР: Нэнси и Марион считали, что Элеанор избаловала Миллера, потакала ему во всём, не принимала никакой критики, никаких упрёков в его адрес. Телохранитель должен был всюду следовать за "первой леди штата", и, куда бы она ни приезжала — в Вал-Килл, в нью-йоркскую квартиру, в Вашингтон, — всегда устраивалось так, что у Эрла была своя комната неподалёку. Однажды Элеанор застали там за тем, что она, опустившись на четвереньки, мыла пол.
БАС: Согласие Рузвельта балотироваться на пост президента в 1932 году привело Элеанор в отчаяние. Она хорошо помнила, что это такое: быть женой политического лидера в Вашингтоне. В письме Нэнси Кук она писала, что ни за что не согласится на роль пленницы в Белом доме, не станет участвовать в бесконечной череде банкетов и приёмов. Нет, она дождётся конца выборов и после этого убежит с Эрлом Миллером, который любит и уважает её так, как Франклин никогда не смог. Теперь, четырнадцать лет спустя после истории с Люси Мерсер, пришла её очередь потребовать развода.
ТЕНОР: Нэнси и Марион решили показать это письмо главному менеджеру предвыборной компании Рузвельта. Тот пришёл в ужас. Порвал письмо на клочки и потребовал, чтобы обе женщины никому — "слышите? никому и никогда!" — не рассказывали о нём. Только много-много лет спустя, в 1970-е годы, Марион пересказала его содержание биографу Рузвельта.
БАС: Чтобы заглушить сплетни и слухи, бывший цирковой каскадёр придумал смелый трюк: решил жениться. Элеанор поддерживала его в этом, даже предоставила каменный дом в Вал-Килле для свадьбы, преодолев гневное сопротивление свекрови. Эллиот Рузвельт был шафером, дочь Анна — посажёной матерью. В качестве свадебного подарка молодожёны получили участок земли в Гайд Парке. Но брак продержался едва ли год. Родители невесты подали в суд, заявив, что их дочери не было восемнадцати лет и она вышла замуж без их согласия. Впоследствии Эрл сознавался, что женился без любви, только ради того чтобы пресечь слухи о его романе с Элеанор.
ТЕНОР: Через два месяца после свадьбы Миллера "первая леди штата" превратилась в "первую леди страны" и вынуждена была переехать в Вашингтон. Миллер остался в Олбани, вознаграждённый чином сержанта полиции и постом начальника отдела кадров всех штатных тюрем. Элеанор поддерживала дружбу с ним до конца своей жизни. Но сердце её, жаждавшее любви, в ту же осень начало приоткрываться другой родственной душе — на этот раз душе, упрятанной в женскую оболочку.
БАС: Лорена Хикок вошла в жизнь Элеанор как репортёр, посланный Агентством Ассошиэйтед Пресс брать регулярные интервью у жены кандидата в президенты. К своим сорока годам Лорена сделала карьеру невероятную для женщины-журналистки в те годы. Агентство поручало ей описывать самые выигрышные новости, самые громкие скандалы, самые сенсационные события, включая похищение ребёнка Линдбергов. Коллеги-репортёры обращались с ней как с полноправным членом их братства, потому что она пила с ними бутлегерское виски, играла в покер, курила сигары, болела на футбольных матчах, отпускала солёные шутки и при этом всегда была готова открыть кошелёк тому, кто оказывался на мели.
ТЕНОР: Загадочны нити, притягивающие людей друг к другу. Никто из биографов ещё не сумел объяснить, какие струны в сердце Элеанор могла задеть эта громкоголосая безаппеляционная женщина столь далёкая от круга Рузвельтов и Делано. Да, она была прямодушна, остроумна, полна жизни и энергии. Свои мнения о политике, музыке, спорте, характерах окружающих высказывала решительно и страстно. Внешней привлекательностью не отличалась: весила больше двухсот фунтов, одевалась броско, красила ногти, носила серьги и яркую косметику. Про неё ходила шутка: достаточно прострочить шов посредине её юбки, и она превратится в мужчину в брюках. Почему же Элеонор начала уделять ей такое внимание, обедала с ней наедине, гуляла, делилась сокровенными мыслями?
БАС: Вы заметили, что у Элеанор знаком особого доверия человеку был всегда обмен рассказами о детстве. И когда их сближение достигло этого момента, когда они обменялись детскими воспоминаниями, сердце "первой леди" должно было сжаться от сострадания. Отец Лорены был настоящим чудовищем. Жену бил нещадно, дочь порол до крови. Когда ей было два года, у неё появилась привычка грызть ногти. Чтобы отучить её, отец засовывал ей пальцы в рот и сдавливал её челюсти сильными руками. Мать умерла, когда Лорене было тринадцать, и она поспешила удрать от ненавистного отца. Работала бесплатной служанкой в мебилированых номерах за еду и крышу над головой. От зари до зари она крутилась на кухне, варила, жарила, пекла, таскала воду. Наконец, нашлась добрая тётушка в Мичигане, которая взяла её к себе и дала возможность закончить школу. Но в колледже Лорена проучилась только два года — поступила работать в газету.
ТЕНОР: Видимо, она довольно рано осознала свои сексуальные предпочтения. До переезда в Нью-Йорк она восемь лет прожила в союзе с изящной женственной подругой, которая потом вдруг бросила её ради мальчика, любившего её со школьных времён. Элеанор уже в юные годы могла узнать о том, что женщины тоже влюбляются друг в друга — её любимая учительница, директриса школы под Лондоном, была лесбиянкой. Да и дружба с Нэнси и Марион должна была рассеять туман строгого викторианского воспитания. Зимой 1933 года Элеанор и Лорена уже писали и звонили друг другу чуть не каждый день.
БАС: Рано утром, накануне дня инагурации президента Рузвельта, у бокового входа в отель "Мэйфлауэр" в Вашингтоне, остановилось такси. Жена новоизбранного президента прошла мимо дежуривших телохранителей и скользнула на заднее сиденье рядом с Лореной Хикок. Такси доставило пассажирок на кладбище Рок Крик. Там Элеанор привела свою подругу к статуе, изображавшей женщину, укрывшуюся под плащом с капюшоном. Называлась статуя "Горе". Впоследствии Лорена рассказывала о впечатлении, произведённом на неё склонившейся фигурой: "Казалось, все страдания человечества запечатлелись на этом лице. Я почти ощущала горячие невыплаканные слёзы за опущенными веками. И, в то же время, в выражении лица было что-то победное. Передо мной была женщина, пережившая все возможные виды душевной боли, но вышедшая из горнила испытаний умиротворённой и полной сострадания".
ТЕНОР: Видимо, именно тогда, около этой статуи, Элеанор поделилась с Лореной воспоминаниями о горестных днях осени 1918 года. Она призналась, что приходила сюда много-много раз, чтобы утишить боль от раны, нанесённой изменой мужа, и что каждый раз статуя приносила ей утешение. Но стало ли ей известно — догадывалась ли она, — что в этот же день шофёр президентского автомобиля получил распоряжение на утро следующего дня: подъехать к дому 2238 по Кью-стрит и привезти на церемонию инагурации Люси Мерсер?
БАС: Об этом мы никогда не узнаем. Зато мы точно знаем, что в марте роман между "первой леди" и журналисткой уже полыхал неудержимо. Лорена должна была вернуться в Нью-Йорк, и началась переписка, которая не оставляет сомнений о характере их отношений: "Хик, дорогая, в день твоего рождения я всё думала о тебе и о том, что в следующий раз мы отпразднуем его вместе. Но сегодня вечером твой голос по телефону звучал так холодно. О, как я мечтаю обнять тебя! Прижать к себе крепко-крепко. Твоё кольцо служит мне утешением. Я смотрю на него и думаю: "Она любит меня! Иначе этого кольца не было бы на моём пальце"".
ТЕНОР: Тысячи подобных писем длиной в десять и больше страниц были сохранены Лореной: "Хик, дорогая! Как чудно было услышать твой голос… Сын Джимми стоял рядом, и я не могла произнести слова, которые хотела: "люблю, обожаю". Но помни, что мысленно я всегда говорю их и засыпаю с мыслью о тебе"; "Лучшее время дня — когда я пишу тебе… Как бы я хотела обнять тебя наяву, а не в мечтах… Твой портрет висит у меня в комнате, и я целую его каждое утро и каждый вечер".
БАС: Лорена не оставалась в долгу: "Только восемь дней осталось до нашей встречи. Сегодня я пыталась воскресить в памяти твоё лицо… Яснее всего я помню твои глаза, с отблеском озорной улыбки в них. И ещё — ощущение этой мягкой ямки к северо-востоку от угла твоего рта, к которой я прижимаюсь губами. Пытаюсь вообразить, что мы скажем друг другу при встрече, что будем делать друг с другом. Я даже как-то горжусь нами. А ты?".
ТЕНОР: Элеанор писала не только о своих чувствах, но и о повседневных событиях прошедшего дня. Глаз профессиональной журналистки разглядел талантливость этих зарисовок, и впоследствии Лорена уговорила Элеанор использовать бытовые фрагменты писем для газетных публикаций. Так родилась колонка "Мой день", которая печаталась во многих газетах два десятилетия и необычайно подняла статус Элеанор в мире журналистики.
БАС: Другой полезный совет, данный Лореной: устраивать время от времени в Белом доме пресс-конференции, на которые приглашались бы только женщины-журналистки. Идеи женского равноправия всегда находили отклик в сердце Элеанор. Она последовала совету, и одна из участниц этих пресс-конференций потом вспоминала, какой манной с небес они были для журналисток в годы депрессии.
ТЕНОР: Зато сама Лорена оказалась в крайне трудном положении. Близость с Элеанор сделала для неё этически невозможным превращать "первую леди" в объект газетных публикаций. К удивлению и недовольству своего начальства, Лорена отказывалась от всех за