– Я даже не знаю, – растерялась девушка. – Общаться со мной Вам, наверное, быстро надоест. Моя жизнь скучна и лишена романтики. Не то, что Ваша! Утром – работа, вечером – пустая и безмолвная каюта в жилом секторе Космобазы, раз в год – полеты к родным на Землю. А еще дюжина друзей и знакомых на Плутоне, таких же скучных и флегматичных, как я. Вам все это будет неинтересно. Ведь вы…
– Ну, ну, один раз вы на этот вопрос уже отвечали, – подбодрил девушку Герман, не скрывая горячего любопытства на своем лице.
– Вы…, – девушка замялась. – Я видела ваше досье. Знаете, в него очень сложно поверить. Оно гораздо интереснее любого приключенческого романа. Вы знаете, как Вас все называют на Земле и мои сотрудники на нашей Космобазе, в частности?
– Думаю, что догадываюсь, – краснея, выдавил из себя Герман. – Наверное, чокнутым авантюристом? Угадал?
– Что вы? Вы так шутите, да?! – возмутилась девушка. – Вы для всех человек-легенда. Вас называю «звездным лейтенантом». А еще, последним из космических мушкетеров. А еще неугомонным «танцующим леопардом». А еще…
– Ну, это уж слишком. Разве могут в одном и том же теле так мирно уживаться такие разнородные личности, – смущенно перебил девушку Герман. – Положим по поводу лейтенанта, я еще, пожалуй, соглашусь. Я бы только заменил эпитет «звездный», более соответствующим реальности эпитетом – «вечный». Как-никак, звезды на моих погонах, увы, долго не задерживаются и быстро слетают. Это вы угадали. Кто такие были мушкетеры, я не в курсе. Но, наверное, быть последним из них, судя по восторгу в вашем голосе, достаточно почетно. Что касается леопарда…
Герман чисто автоматически опустил глаза на свой рукав и не без почтительного благоговения, провел ладонью по маленькой овальной пластине. На ней был действительно изображен застывший в прыжке леопард. Герман искренне считал эту невзрачную пластинку своим личным талисманом и никогда в жизни с ней не расставался.
– Что же касается леопарда, то, во-первых, он совсем не умеет танцевать, – Герман улыбнулся своей собственной шутке, прежде чем продолжить. – Он умеет только драться. А, во-вторых, это очень длинная и древняя история. Вряд ли она будет Вам интересна.
– Ну почему же, – обиделась девушка. – Мне очень даже интересно все… что касается Вас.
– Даже так, – многозначительно усмехнулся Герман. – Вы меня заставляете краснеть. Я тут собрался в два счета развеять тот ореол исключительности и легендарности, которым вы меня совсем незаслуженно наградили. И, увы, похоже, что я бессилен это сделать. Наверное, старею. Да, кстати, а сколько вам лет, Сильвия. Надеюсь, я задаю не слишком бестактный вопрос?
– Ну почему же, я могу ответить, – парировала девушка. – Месяц назад мне исполнилось двадцать четыре. А я, в свою очередь, могу задать Вам подобный вопрос, Герман?
– Конечно, нет! – без тени замешательства на лице разочаровал девушку Герман. – Ну, во-первых, если вы внимательно читали мое досье, мой возраст вам и так уже известен. Во-вторых, открою вам маленький секрет, все, что вы прочитали обо мне в бумагах Транспортной Службы – это всего лишь официальная версия моего жизнеописания. Существует еще как минимум две, скажем так – неофициальные. Одна из них является моей собственной. Я не думаю, все эти три версии имеют хоть какое-то отношение друг к другу. В них слишком много разночтений. И это меня, признаться, радует. Между тем, мы несколько удалились от основной темы нашего разговора. А вы так и не ответили на мой вопрос! Так вы согласны быть моим не только партнером, но еще и доверенным другом, а, Сильвия?
– Вы мне вот так сразу предлагаете руку и сердце? – невинно пошутила девушка.
– Увы, Сильвия, я не могу вам предложить ни того, ни другого, – делая вид, что не понял шутки, произнес Герман. – Могу пообещать только то, что я буду искренен и разнообразен в общении с Вами. Вас это устроит?
– Но я же пошутила, – обиженно надула губки девушка. – А вы…
– Я понял, – не дав ей закончить фразы Герман. – Но все же, вы говорите – «да» или «нет» – на мое предложение?
– А вы все еще не поняли? – кокетливо фыркнула девушка.
– Значит, да?! – тоном, не терпящим возражений, подытожил Герман. – Ну что ж, меня это радует. Я думаю, мы сработаемся.
– Я тоже так думаю.
Герман демонстративно зевнул, давая девушке понять, что желает прервать их сеанс связи. Он понимал, что поступает не очень вежливо, но ничего другого, более путного ему в голову не пришло.
– Вы, кажется, немножко устали, Герман, – не без сожаления в голосе произнесла девушка, принимая все за чистую монету.
– Если честно, то да, – с готовностью подтвердил тот. – У меня хорошая идея. Вы, наверное, тоже немало устали от всех моих выходок. Ведь так? Может быть, мы отложим официальную часть нашего общения… до завтрашнего сеанса связи? Что вы думаете по этому поводу, Сильвия?
– Как вам будет угодно, Герман. – кивнула ему в ответ девушка.
– Ну, тогда, до связи, Сильвия!
– До свидания, сэр!
– Почему опять, сэр! Вы на меня обиделись…?! – бросил Герман в вдогонку девушке.
Но его фразе так и не суждено было достигнуть цели.
Герман опять был в рубке один.
Если не считать Суперкома и «Р» с мягким знаком, конечно. Между прочим…
Герман резко обернулся в сторону «Р» с мягким знаком и вальяжно произнес:
– Ну-с, «Р» с мягким знаком, как тебе моя новая игрушка. Не правда ли, очень мила. К тому же еще и умна, чертовка.
– Ваше личное время – это не моя забота, сэр, – холодно отчеканил ему в ответ робот. – Вы вправе распоряжаться им так, как считаете нужным.
– Да-а? Неужели? – недоверчиво протянул Герман, стараясь раздразнить робота. – А я-то думал, что ты будешь со мной и в радости и в горе!? Какая наивность?
– Никак нет, сэр, – в своем привычном стиле, отрезал «Р» с мягким знаком. – Если вашей жизни не угрожает опасность и то же самое можно сказать о программе выполнения рейса, – я ни во что не вмешиваюсь. Без особых на то распоряжений, разумеется.
– А вдруг мы обсуждали с моей гостьей именно то, что как раз то и угрожает программе выполнения рейса, – сам от себя того не ожидая, пошел напролом Герман. – Или, ну, скажем, обсуждали тебя, как моего навязчивого, но не совсем обязательного помощника? Что ты на это скажешь?
– Я не знаю, сэр, что именно вы обсуждали, – попался на удочку робот. – Но, повторяю, я абсолютно уверен в том, что, ни тогда, когда вы были увлечены своим не совсем понятным мне занятием, ни сейчас, после его окончания, ни вашей жизни, ни программе выполнения рейса ровным счетом ничего не угрожает.
– Чего и следовало доказать, – поспешил поставить жирную точку в их с роботом перебранке Герман. – Я просто хотел проверить, насколько бдительно и четко ты, как мой помощник, контролируешь ситуацию. Что ж, хвалю. Со своими обязанностями ты справляешься без сучка и задоринки. И надо заметить, вполне обосновано не суешь свой нос в то, что тебя не касается.
«Если бы это только было так, у меня бы не было никаких проблем! «– чуть было не добавил про себя Герман, но вовремя спохватился.
– Ладно, – примирительно произнес Герман в адрес Робота. – Будем считать, что этого разговора между нами не было. По-моему, самое время заняться делом. Доложи-ка мне обстановку. И как можно короче.
– На борту Транспортника «Иуда «пошли тринадцатые сутки полета. Все системы корабля работают в норме. За последние несколько часов никаких происшествий не было. Противометеоритная защита – в режиме полной функциональной готовности. До входа в транссфер осталось…, – монотонно забубнил «Р» с мягким знаком.
Но Герман его уже не слушал. Опрокинувшись на спину и мечтательно уставившись глазами в потолок, он старался думать о чем угодно, только не о том, что его на самом деле беспокоило. И, судя по невозмутимости робота, Герману это вполне удавалось.
Глава четвертаяВ одну и ту же реку нельзя войти дважды
Время между сеансами связи с Сильвией тянулось для Германа невыносимо тревожно и медленно.
И причиной тому был он сам.
Ну не мог он вот так просто позволить себе ни о чем не думать. Ну не учили его этому. А, между прочим, очень даже зря.
Другое дело были их многочасовые беседы с Сильвией. В этом случае Герман лишний раз убеждался в том, что иногда бывает очень полезно сначала говорить и тут же забывать о том, что сказал.
А говорили они обо всем. Обо всем, что только приходило им в голову. Обо всем, кроме, собственно, того, ради чего, по версии Германа, и возобновились сеансы связи «Иуды» с Плутонианской Космобазой.
Они практически никогда не обсуждали всерьез ни сам корабль, ни, уж тем более, ту необычную миссию, которую Герману предстояло выполнить на борту «Иуды».
Если подобное «легкомыслие» командира «Иуды» для девушки было в диковинку, то Герман избегал этих опасных для него тем вполне сознательно.
Конечно, пару-тройку раз он и заводил пространные беседы по поводу сложностей управления своим звездолетом, возможных неполадках на его борту и периодических отклонениях корабля от назначенного курса. Но, ни для него, ни для нее не было секрета в том, что все это делается лишь для отвода глаз. Причем, Герману, в отличие от девушки, было прекрасно известно – чьих именно.
Все остальное время они были просто живыми людьми.
Стороннему наблюдателю запросто могло показаться, что нет никаких сотен миллионов километров, которые их девушку. Что нет никакого транспортника «Иуда» и Плутонианской Космобазы. Что нет никакого прославленного лейтенанта Леваневского и скромной служащей Транспортной службы Сильвии Каллихен.
Есть просто Он и Она. И им было просто интересно быть друг с другом.
За эти долгие дни и часы их общения Герман многое узнал про свою собеседницу. Практически все. А может быть, даже немножко больше.
Теперь в его глазах Сильвия Каллихен предстала в несколько другом свете. Может быть даже, он стал относиться к ней более серьезно.