ой массы. Поставленная перед кораблем задача: найти и немедленно уничтожить в секторе F – 34 Галактики, выход в который совпадает с локальным финишем Транссфера Вильяминова, любую биологическую массу, в случае если ее суммарные объемы превысят 5 000 тонн. Экипаж корабля: пилот-камикадзе лейтенант Транспортной службы Герман Леваневский, второй-пилот – Тактико-виртуальный андроид серии «Р» с мягким знаком, позывные и кодовый номер последнего не поддаются идентификации. Конкретные предложения со стороны Суперкома экипажу: незамедлительно уничтожить противника путем электромагнитной атаки и выведения из строя всех его сенсорных и коммуникационных систем. Жду дополнительных указаний.
– Вот это да! – вырвался из самых недр человеческой сущности Германа не поддающейся полной идентификации возглас.
В нем, в этом возгласе было все, и чисто животный ужас, и дикое изумление, и страстный восторг и даже немножко сарказма.
– Вот это да! – в шоке и легком оцепенении повторил вслух Герман, вскакивая на ноги и обращая свой разъяренный взор на «Р» с мягким знаком.
В его душе в этот момент творилось нечто невообразимое. Он только что узнал именно то, к чему так сильно стремился с самой их первой беседы с Коллинзом. И самая эта новость в буквальном смысле повергла его в шок.
Он был раздавлен. На какие-то минуты он даже потерял способность трезво рассуждать и четко излагать вслух свои мысли.
– «Пилот-камикадзе… найти и немедленно уничтожить… Любую биологическую массу…,– подобно раскаленному железу, жадно и бесчеловечно вгрызались в его сознания слова, произнесенные Суперкомом. – Двадцать четыре автономных аннигиляционных контейнера… Сверхсекретный стратегический миноносец… Серийный номер корабля – отсутствует…»
Герман в отчаянии затряс головой и, не в силах больше сдерживать переполнявший его ураган эмоций, бросился в сторону «Р» с мягким знаком. Единственным его желанием в эти мгновения было оторвать этой ТВАРЬ-и голову. Чего бы это ему не стоило.
Но, к его немалому разочарованию, он опоздал.
Робот уже был мертв! Если конечно, так можно выразиться в адрес нашпигованной электроникой машины.
Его скрюченные параличом конечности безжизненно свисали с подлокотников кресла. На глупой и уродливой физиономии, к тому же быстро таявшей от воздуха и температуры, застыла гримаса боли, отчаяния и удивления одновременно. Глаза робота остекленели, вывалились наружу и очень быстро превратились в безобидные серые шарики.
И тут только до Германа дошла вся сюрреалистическая суть происходящего. И он в одно мгновение понял, что именно произошло с роботом.
Все было очень просто. Даже забавно. Робот не смог вначале понять, а потом и выполнить приказ. Самый что ни на есть простой и банальный приказ. Приказ об уничтожении самого себя. Приказ о самоликвидации. Это же так просто. Для каждого из людей.
Но робот не был человеком. Он был машиной. Пусть даже очень совершенной машиной. И вот результат. Заложенная в него программа вошла в прямое противоречие с самой собой. Электронные цепи замкнулись в бесконечном цикле. И робот свихнулся. Его искусственные нейроны не выдержали такой нагрузки и поспешили пожертвовать ради своего самосохранения управляющей ими программой.
– Да, брат, – немного успокоившись и окончательно придя в себя, сочувственно произнес в адрес робота Герман. – Это тебе не в чужих мозгах копаться и не отдавать распоряжения о ликвидации биологической массы.
Герман поморщился от одной только мысли о той чудовищной и кощунственной миссии своего корабля, о которой он только что узнал.
– Да, брат, «Р «с мягким знаком, – холодно и уже без тени жалости в голосе, повторил Герман. – Похоже, что философская категория самоубийства тебе оказалась не по зубам. Что ж, твои создатели об этом не подумали. Ведь они-то люди. Им-то все это должно быть хорошо знакомо. Хотя…
Герман презрительно сплюнул, прежде чем продолжить свой монолог:
– Им, с высоты их комфортных кабинетов и теплых ангаров, это тоже должно быть невдомек. За них всегда погибали и будут погибать другие. Такова жизнь. Одни отдают распоряжения – где и какую биологическую массу уничтожить. Другие же эти бесчеловечные распоряжения выполняют… К счастью, правда, не всегда. Не все же способны исполнить роль палача. Некоторые, я, честно говоря, готов преклонить перед ними колени, выбирают другой выход. Почти такой же, какой выбрал ты, «Р» с мягким знаком. Вот только делают они это, в отличие от тебя, вполне сознательно. А не потому, что заложенная в них программа неожиданно ликвидирует самое себя. Так – то! Глупая ты железяка!
Герман отвернулся и, к его немалому удивлению, горькая слезинка покатилась и застыла на его правой щеке.
– Внимание экипажу, внимание экипажу, – вывел Германа из его тягостных раздумий Суперком. – Необходимо срочное вмешательство в управление кораблем. Основная контрольная система корабля выведена из строя. Корабль все еще находится под угрозой нападения. Жду указаний от командира корабля. Разрешите уничтожить цель.
– Какую еще цель, – с трудом соображая, переспросил Герман.
– Ах, да, – наконец дошел до него смысл оброненной Суперкомом фразы. – Чужой корабль?! Я про него совсем забыл, черт возьми! Из головы вылетело….
– Немедленно уничтожить цель. Я повторяю. Немедленно уничтожить цель, – уверенно скомандовал он Суперкому.
«Какую цель? Самого себя!? Ну, это же полный бред! – пронеслось в сознании Германа уже в следующие мгновения. – Как я могу отдавать приказ об уничтожении своего собственного корабля? Да и каким же образом мой собственный корабль может сам себя атаковать?»
– Стоп. Стоп. Суперкому немедленно приостановить выполнения моего предыдущего распоряжения. Вплоть до полного выяснения обстоятельств, – прокричал во всю глотку Герман, первое, что пришло ему в голову. – Ничего не предпринимать!
– Выполняю, сэр! – с готовностью откликнулся Суперком. – Но, по-моему…
– Что? Что, уже поздно?! – встревожено перебил его Герман, в отчаянии хватаясь за голову.
– Боюсь, что да, сэр! – невозмутимо подтвердил Суперком.
– Можешь не продолжать, – разочарованно махнул рукой в его сторону Герман. – Теперь это уже не имеет значение!
– Боюсь, что вы меня не поняли, сэр! – не обращая внимания на возражения Германа, продолжал докладывать Суперком. – Я не могу отменить выполнение вашего предыдущего распоряжения совсем не потому, что оно уже выполнено. Отнюдь. Все гораздо хуже!
– То есть?! – несколько опешил Герман.
– Все системы управления кораблем перешли под полный контроль противника. Мы обезоружены, сэр. У нас более нет ни единого шанса выпутаться из всей этой ситуации. Вашему кораблю угрожает прямой захват или полная ликвидация. Ваш выбор предельно ограничен, сэр. При сложившихся обстоятельствах, вы можете либо отдать распоряжение на то, чтобы добровольно сдаться неприятелю в плен, либо…
– Либо? Ну же, не заставляй меня тянуть тебя за язык…, – не выдержал напряжения и подстегнул Суперком Герман.
– Либо, – Суперком запнулся, прежде чем закончить импровизированное предсказание дальнейшей судьбы своего командира. – Вы можете отдать немедленный приказ о самоуничтожении управляемого вами звездолета.
– Как это? Я действительно могу отдать приказ об уничтожении управляемого мною звездолета? – недоверчиво переспросил его Герман. – А такое вообще возможно?
– Так точно, сэр. Теперь, после выхода из строя при невыясненных обстоятельствах тактико-виртуального андроида серии «Р» с мягким знаком, вы стали единственным и полноправным хозяином на корабле. Я обязан выполнять любое ваше распоряжение, сэр, – почтительно пояснил свои слова Суперком. – Ваше распоряжение о немедленном самоуничтожении звездолета не является исключением. Если вы его отдадите, я подтверждаю свою готовность его выполнить.
– А если, я не отдам подобного распоряжения? – с нескрываемой тревогой в голосе, поинтересовался Герман у своего электронного визави. – Самоликвидируется ли корабль в этом случае?
– Никак нет, сэр! Об автоматической самоликвидации корабля в случае чрезвычайных обстоятельств в заложенной в меня программе нет ни слова! Я продолжаю ожидать от вас соответствующих распоряжений! – холодно отчеканил Суперком.
Герман облегченно вздохнул и, тщательно взвесив в уме все за и против, вновь обратился к Суперкому:
– Хорошо, я все понял. Но, боюсь, что у меня нет другого выхода. Этот корабль должен навсегда исчезнуть, не нанеся при этом никому вреда. И чем раньше это случится, тем лучше. Сколько понадобится времени, чтобы подготовить его к взрыву?
– Пятнадцать минут, сэр! – быстро ответил Суперком.
– Ну что ж, тогда…, – Герман запнулся, и окончание его распоряжения Суперкому повисло в воздухе.
Его внимание привлекла величественная картина, представшая перед его взором в одном из иллюминаторов «Иуды».
Это был корабль. Огромный черный корабль. Он стремительно приближался к «Иуде», намереваясь разойтись с ним параллельным курсом.
– Что бы это ни было, черт возьми, – в задумчивости произнес Герман. – У меня уже нет другого выхода. Будем считать, что тебе, дорогой мой двойник, крупно не повезло. Даже, если я и ошибаюсь…
Неожиданно внимание Германа привлекла еще одна серая точка, на некотором расстоянии следовавшая след в след за черным кораблем.
Точка стремительно росла, быстро меняя свою форму и очертания. Пока, наконец, на глазах озадаченного Германа не превратилась еще в один корабль.
– Не может быть, – медленно и недоверчиво произнес он одними губами. – Еще один корабль? Здесь? Сейчас?
Между тем, второй из кораблей приближался все ближе и ближе к «Иуде». Уже можно было различить отдельные части его конструкции, серебристые панели обшивки и ярко освещенные иллюминаторы.
– Ну, это же явно не боевой звездолет, – с трудом переводя дыхания, пробурчал себе под нос Герман. – Что он здесь делает?
Герман пребывал в замешательстве.
Уничтожать гражданский звездолет в его планы явно не входило. Другое дело, этот черный двойник «Иуды». Чем бы он ни был на самом деле, но по поводу его предназначения сомнений в душе Германа не было. Он был обречен. Даже если и невиновен.