Герман напряженно думал, все никак не решаясь принять окончательного для себя и судьбы «Иуды» решения.
Между тем, черный двойник «Иуды» уже полностью заполонил своим корпусом один из боковых иллюминаторов его, Германа, корабля. А на обшивке серебристого звездолета уже можно было прочитать некоторые из надписей.
– Ладно, будь, что будет, – наконец решился Герман.
Дочитав до конца на борту серого звездолета: «Космический исследователь «Первопроходец» 21 – звездная экспедиция», он решительно повернулся в сторону Суперкома, чтобы отдать, последнее, как он считал, в своей жизни распоряжение.
– Ладно, Суперком, приступай…, – начал было он.
Но Судьба в очередной раз распорядилась иначе.
Массивный корпус «Иуды» неожиданно завибрировал.
Германа швырнуло на пол.
Предпринимая отчаянные попытки сохранить равновесие и быстро теряя сознание, он беспомощно покатился в дальний угол рубки.
Корабль судорожно вздрогнул, закрутился волчком вокруг своей собственной оси и, так и не сумев ничего противопоставить неведомой стихии, оказался в ее полной власти.
Он падал. Униженно и обречено.
Падал, если только это можно так назвать применительно к условиям открытого космоса.
Падал в мрачную и безжизненную пустоту.
Его засасывало все сильнее и сильнее. Пока, наконец, густая и всеобъемлющая мгла не сомкнулась за дюзами его маршевых двигателей.
Черный корабль канул в столь же черную, как и он сам, бездну.
Все вокруг него неожиданно замерло.
Время остановилось…
Глава пятаяМир без пространства и времени
Сознание возвращалось к Герману медленно, но, как ни странно, легко и безболезненно.
Он попытался открыть глаза. Но тут же с ужасом обнаружил, что у него больше нет глаз.
Он попытался пошевелить пальцами правой руки. Самоуверенно ожидая ощутить острую боль во всем теле от всех только что перенесенных им падений и переворотов.
Опять же… он ничего не почувствовал. У него больше не было рук!
Он выдержал какое-то время, чтобы в полном отчаянии повторить свою попытку. Но, ровным счетом ничего не изменилось.
Его тело больше его не слушалось. Более того, хотя он все еще и боялся себе в этом признаться, у него больше не было тела.
Его окружала мрачная пустота и безмолвие.
Он не слышал не единого звука. Он не чувствовал не единого запаха. Он вообще не ощущал реальность как таковую.
И с ним это было впервые.
Единственным, что все еще оставалось в его власти, был его разум. И еще, что не менее важно, память.
Он отчетливо помнил все, что с ним произошло. Причем не только в последние часы и минуты перед катастрофой «Иуды», но также в каждую из той дюжины миллиардов секунд, которые он прожил за всю свою жизнь.
«Надо же, – подумал он про себя. – А я представлял себе Преисподнюю несколько иначе. Не говоря уже, конечно, о Рае».
Его несколько вульгарная и не совсем уместная шутка ему самому понравилась. Даже в той ситуации, в которой он оказался, лейтенант Леваневский продолжал быть верным самому себе.
Ему было страшно, и он не скрывал этого. Но вместо того, чтобы запаниковать и трусливо читать молитвы, он предпочел цинично шутить… И был благодарен Всевышнему, а может даже и самой Природе за то, что она сохранила за ним это право.
«– Однако, – вновь подумал про себя Герман. – Также не может продолжаться вечно. Я могу так и со скуки помереть».
Герман попытался улыбнуться. На мгновение забыв о том, в каком положении он оказался. И, как и следовало ожидать, ничего не случилось.
Он продолжал оставаться наедине с самим собой, не будучи даже в состоянии самому себе улыбаться.
«Однако, – как попугай повторил он про себя. – Я начинаю сердиться. Эй, там, наверху, вы слышите?! Сделайте со мной хоть что-нибудь! Если виновен, что ж, пожалуйте на сковородку! Я ответственности не боюсь! Если нет, так уж будьте так любезны препроводить меня в ваши райские кущи! И вообще, что-то я не понимаю! Я, так сказать, у Вас в гостях… И, судя по всему, очень надолго, если не навсегда… И ко мне никакого внимания! Даже страшного суда не предложили!
Герман развеселился, и его понесло не на шутку.
«Нет, вы уж будьте так любезны обратить на меня внимание, господа, или как вас там еще, – мысленно продолжал он односторонний диалог с выдуманным им же самим собеседником. – Я же могу и обидеться! Я, между прочим, к вам не по собственной воле попал! Так получилось! Понимать надо! Если вы так и дальше будете играть со мной в прятки, я могу и обратно вернуться! С вашего разрешения, конечно! Честно признаться, там, на белом свете, мне понравилось больше! Ну, так как?! Может мне вернуться?»
Герману начал надоедать тот спектакль, который он сам перед собой разыгрывал. Он глубоко задумался, и тут ему на ум пришло более интересное занятие.
«Ну, если со мной никто не хочет разговаривать…» – заструились в его сознании свежие мысли.
«Что ж, придется всецело погрузиться в свои собственные воспоминания, – философски закончил он. – Вот только с чего бы начать?»
Герман пребывал в замешательстве.
Вспоминать детство ему не хотелось. Лишний раз копошится в своей сознательной биографии он за время своего продолжительного общения с «Р» с мягким знаком разучился. Оставалось только два пути: либо обратить свой взор на безмятежную юность, либо, в конце концов, окончательно разобраться с тем, что же все-таки произошло с «Иудой» в его последние часы и минуты, скажем так, земного существования?
«– М-да, выбор, конечно, не велик, – подытожил Герман. – Но, все же, с чего-то надо начинать?! Юность то, конечно, предпочтительнее и интереснее. Зато последние часы его жизни гораздо важнее и, главное, непонятнее. С них-то мы, пожалуй, и начнем.
То, что произошло с его электронным соглядатаем, в общем-то, уже давно нашло в его сознании вполне приемлемые и разумные объяснения. А вот то, что случилось после этого – пока еще было для него загадкой.
Но, лучше все по порядку.
Его звездолет атаковал чужой корабль, оказавшийся точно таким же, как его собственный. Это было. Хотя, может быть и нет. А вдруг это был какой-нибудь мало изученный земной наукой физический эффект?! Ну, скажем, точное зеркальное и электромагнитное отражение его собственно корабля от незримой преграды. Почему бы нет?
Тогда все и сразу становится на свои места и не требует никаких дополнительных изысканий.
Стоп. А как же тогда быть со вторым кораблем. Он-то никак не мог быть отражением «Иуды». Это точно! Он вообще был гражданским. И цвет у него был серебристый, а не черный, как у «Иуды». Да и название его он, Герман, даже успел прочитать…
Кстати, как он назывался?
«Космический исследователь «Первопроходец» 21 – звездная экспедиция «– кажется, именно так.
М-да, очень несуразное название. А главное длинное и…»
Герман запнулся. В его сознании закрутился ворох необузданных мыслей.
«… что это название мне напоминает? Может быть, я когда-нибудь раньше его слышал? Если да, то где и когда? – сознание Германа забилось в лихорадке, тщетно пытаясь выудить из своих недр все, что могло иметь отношение к Космическому исследователю «Первопроходец» и 21 – звездной экспедиции»
«– Не может быть, – наконец его осенило. – Это же… Это же ЕЕ корабль. Ну, точно, именно так он и назывался. И экспедиция ее была как раз 21-ой по счету. Все сходится. Значит…»
– Здравствуйте. Это вы? – неожиданно ворвался в его гордое одиночество до боли знакомый, хотя и давно им забытый голос. ЕЕ голос.
– Это я, – зачаровано подтвердил Герман, тщетно пытаясь поверить в то, что голос реально существует, а не является очередным плодом его возбужденного воображения.
– Я знала, что мы снова встретимся. Я вас ждала, – вновь громко и отчетливо произнесла ОНА.
– Если вы так говорите, значит – я умер, – ляпнул в ответ первое, что ему пришло в голову Герман.
– И да, и нет, – грустно продолжала Она.
– Как вас прикажете понимать? – в своей привычной манере возмутился Герман.
– Для того мира, из которого вы пришли, вы безусловно умерли. Для вас тот мир тоже умер. Для меня вы пока еще живы. И для вас, может быть тоже, – неуверенно продолжала ОНА.
– Что значат ваши «пока» и «может быть»? Значит, я все-таки умер…, – не унимался Герман.
– Для нас двоих, вы пока еще даже не родились. Но если вы меня забыли, то да, значит, вы умерли. И я уже ничем не могу вам помочь, – ЕЕ голос задрожал и стал тише.
– Разве я смог бы вас забыть?! – взбунтовался Герман. – Так не бывает. Этого не могло случиться ни при каких обстоятельствах. Но объясните мне, наконец, хотя бы вы, что здесь происходит. Где я, черт возьми? Почему я вас не вижу и, наверное, с учетом моего предыдущего опыта, еще и не слышу? Что все это значит?
– Вы все равно не поймете. По крайней мере, пока, – заговорила ОНА более твердым, и как может быть показалось Герману, ободренным голосом.
– Почему же? – чуть было не обиделся на ЕЕ слова Герман. – Вы считаете меня глупым? Или считали таковым раньше?
– Нет, – опять погрустнев, ответила ОНА. – Я никогда не считала вас глупым. Тем более сейчас, когда снова узнала. Но это ничего не меняет. Вы очень скоро это сами поймете. Если нет, значит, мы уже больше никогда не встретимся!
– Что такое я еще должен понять? И почему от этого зависит, встретимся мы еще раз или нет, черт возьми! – сорвался с цепи Герман.
– Мы обязательно встретимся! Теперь я уже знаю это точно, – поспешила его успокоить ОНА.
– Скажите, пожалуйста, она уже знает! Почему я тогда еще ничего не знаю, – не унимался Герман.
– Потому что для вас будущее еще не наступило, – спокойно объяснила ОНА.
– Ну, с этим-то я, пожалуй, соглашусь! – флегматично заключил Герман и в очередной раз бросился в контратаку. – Ну, если для меня будущее еще не наступило, то и для вас оно не наступило тоже. По – моему, логично?! Тогда откуда у вас такая уверенность в том, что мы обязательно еще раз встретимся.