Он насторожился.
Какое-то странное чувство опасности и недоумения бесцеремонно подмяло под себя его мысли и ощущения.
Шорох повторился. С удвоенной громкостью и силой.
Герман встревожился не на шутку, вскочил на ноги и со всех ног бросился в пещеру за своим оружием.
Но было уже поздно.
Острая и невыносимая боль пронзила его спину, сокрушив на своем пути позвоночник и окровавленным костяным наконечником выскользнув из груди.
Герман тяжело захрипел, захлебываясь собственной кровью.
Быстро теряя остатки своих жизненных сил, он беспомощно рухнул на каменный пол пещеры.
– Ну вот, мы и в расчете, великий вождь, – зловеще прозвучал над его скорчившимся в предсмертных судорогах телом чей-то хриплый голос.
Теряя сознание, Герман все же узнал этот голос. Он, без сомнения, принадлежал его лютому врагу и завистнику Уаутуау.
– Ну, вот и все, – с нескрываемой злобой и торжеством повторил убийца, трусливо оглядываясь по сторонам.
«Нет ничего страшнее в жизни, чем Ненависть, Предательство и Зависть, – пронеслось в сознании Оуджушуа в последние мгновения его жизни. – Глупец или, что гораздо хуже, негодяй тот, кто этого не понимает».
Сам он сумел это познать на личном опыте и в самой доходчивой форме.
– Ну, что ж, – холодно, но, вместе с тем, удовлетворенно произнес Царь Священной Атлантиды Евэмон.
Все еще не выпуская из своих рук искусно выполненный из человеческого черепа кубок и искренне наслаждаясь ароматом и живительной силой любимого напитка, он сдержанно добавил:
– Дело сделано!
Его лицо вдруг побледнело и исказилось гримасой искреннего удивления.
Сознание Германа стремительно возвращалось из небытия.
Теперь он уже был ВЛАСТЕЛИНОМ.
Жизни и судьбы сотен, тысяч, десятков тысяч людей были в его полной и безраздельной власти.
А этот необычный кубок, который он все еще продолжал крепко сжимать в своих руках, был некогда действительно человеческим черепом. Черепом ПЕРВОБЫТНОГО ОХОТНИКА и мудрого вождя племени Рыси. Тем, что когда-то было Оуджушуа.
Между тем, заметив тень замешательства на лице своего господина, стражники, облаченные в оранжевые латы и окружавшие Властелина со всех сторон, с громким лязгом выхватили из ножен свои острооточенные мечи и угрожающе бросились к склонившейся в почтительном поклоне у его ног фигуре.
Но Властелин жестом остановил их служебное рвение и приказал немедленно вернуться на место.
– Так ты говоришь, мой верный раб, что с этой минуты дикие народы северных окраин империи будут подчиняться мне беспрекословно? – в задумчивости, но всё с тем же царственным высокомерием, произнес он, поднимаясь с трона и делая шаг в сторону стражников и застывшего в ожидании неминуемой смерти атлантского вельможи.
– А ты ничего от меня не утаиваешь, презренный? – процедил он сквозь зубы, сжимая пальцами лицо своего затрепетавшего всем телом собеседника.
Царские стражники вновь оголили свои мечи и решительно бросились к несчастному. Но и в этот раз Царь своим властно и бесцеремонно их остановил.
– Да подтвердят мою искренность и благие намерения Боги! – упавшим голосом запричитал бедняга. – Я передал тебе, о Повелитель, всё, что мне стало известно в результате Северного похода твоих легионов! Мне нечего добавить! Можешь меня за это казнить!
– Могу и казнить, – цинично заметил царь и верные ему гвардейцы вновь встрепенулись.
Они уже устали ждать и собирались хотя бы в этот раз, наконец, исполнить свой долг и разрубить дерзкого собеседника своего Властелина на тысячи маленьких кусочков.
– А могу и наградить, – между тем в задумчивости продолжал грозный Царь. – Если…
Стражники приготовились броситься в атаку.
Между тем, лицо Властелина озарилось миролюбивой улыбкой.
– Если, – наконец решился он закончить свою фразу. – Ты повторишь передо мной и перед моими приближенными всю свою необычную историю. Она мне понравилась. Так же, как и этот дикий обычай с кубком. Я хочу выслушать твою историю еще раз. Причем немедленно, раб!
– Слушаю и повинуюсь, мой повелитель, – дрожащим голосом заговорил вельможа, все еще отказываясь верить в свое неожиданное спасение.
– С твоего великодушного позволения, я опущу ту часть своей истории, которая касается тех небывалых тягот и лишений, обрушившихся на верные тебе легионы в самом начале похода к Северным границам нашей Священной Империи, – вельможа запнулся, ожидая реакции царя и время от времени с опаской поглядывая в сторону его насторожившейся стражи.
Царь благосклонно кивнул.
– Так вот, – голос вельможи зазвучал увереннее. – Когда твой покорный слуга и вверенные ему твоей милостью легионы оказались, наконец, на самом северном краю Священной Империи, мы, к своему немалому удивлению, обнаружили там достаточно многочисленный, хотя и очень дикий, народ. Вначале твоим легионам никто не оказывал достойного сопротивления. Дикари принимали нас с должным почтением и гостеприимством. Так продолжалось до того самого момента, пока мы не оказались у ворот их столицы, затерянной среди холодных скал и бездонных ущелий. Дальше дикари наотрез отказались нас проводить. Твоим легионам пришлось вступить в бой и, милостью богов и непревзойденной доблестью твоих верных солдат, столица дикарей пала. Хотя, и после достаточно непродолжительной осады и нескольких жестоких штурмов. Мы до основания разрушили весь город, но никаких сокровищ и ценностей в нем так и не нашли.
Вельможа перевел дух, прежде чем перейти к самой захватывающей части своего рассказа:
– Мы захватили также много рабов, дабы для их же собственного блага и счастья, сделать твоими верными поданными. Часть из них мы привели с собой.
Вельможа, не поднимаясь с колен и не рискуя взглянуть в глаза Властелина, громко щелкнул пальцами левой руки.
Как бы в подтверждение его слов, на улице, у самого входа в царский дворец громко зазвенели кандалами сотни грязных, закутанных в звериные шкуры, пленников.
– Эти рабы, стали тем немногим, что нам удалось захватить во имя славы и процветания тебя, о мой повелитель, и покорной тебе Священной Империи, – голос вельможи уже не дрожал и даже приобрел некоторый оттенок гордости и высокомерия. – Среди них есть и тот, благодаря благоразумию которого, я, твой презренный раб, смог удостоится небывалой для меня чести – преподнести тебе скромный, хотя и очень странный подарок.
– Я хочу его видеть, – властно перебил вельможу Царь.
Лицо его вновь приобрело каменное выражение.
– Но он не достоин предстать перед твоими очами, мой повелитель! Он грязен и дик. К тому же еще и дерзок, – оторопев от неожиданности, ляпнул первое, что пришло ему в голову, и тут же поспешил прикусить язык, вельможа.
– Ты что, хочешь оказаться на его месте, презренный? – в свою очередь опешил от такой наглости, обрушил свой гнев на голову вельможи Царь.
Вельможа задрожал, прекрасно понимая, чего ему может стоить подобная интонация в голосе Властелина.
Бедняге повезло.
Царские лучники успели только натянуть тетиву своих грозных луков, но так и не решились дать волю своим остроконечным вестникам смерти. Царские стражники тоже замешкались, несколько озадаченные тремя предыдущими попытками выполнения своих служебных обязанностей.
Похоже, что в этот день боги проявляли к вельможе неслыханное великодушие и покровительство.
Тем временем, двое легионеров из личной гвардии Царя уже ввели в зал и почтительно швырнули к ногам своего Властелина истерзанное огнем, грозными атлантскими копьями и мечами тело.
На вид пленнику было не больше двадцати лет. Он был смугл, сухощав и наделен природой крепким телосложением. Несмотря на всю дикость происхождения и воспитания, черты его лица носили отпечаток благородства и ничем не мотивированного величия.
Царь Евэмон был поражен, если не сказать большего.
– Он еще жив? – гневно сдвигая брови, поинтересовался Царь, переводя свой взгляд с истекающего кровью тела юноши на вельможу.
– Да, мой повелитель. Несмотря на все самые жестокие пытки, которые мы были вынуждены к нему применить, этот дикарь жив! – поспешил с ответом тот.
– Тогда, поставьте его на ноги! – властно распорядился в адрес своих гвардейцев, Царь Евэмон. – Я хочу видеть его глаза…
– … прежде чем он умрет! – добавил он уже с сожалением.
Гвардейцы без промедления бросились выполнять приказ своего Властелина.
Подхватив бездыханное тело юноши за руки и, запрокинув его назад, они предстали вместе с ним перед Царем.
Юноша неуверенно открыл глаза и обвел всех присутствующих пространным и равнодушным взглядом.
– Как его зовут? – громко спросил Царь Евэмон, когда их взгляды встретились.
– У него очень сложное имя, мой повелитель! Его соплеменники называли последним великим Вождем Тар-Оуджушуа. в переводе с их языка это означает «потомок необузданного вепря», – покорно ответил вельможа.
– Можешь закончить свой рассказ, – кивнул в его адрес Царь Евэмон. – Ели этот дикарь не доживет до конца твоей истории, ты умрешь вместе с ним!
– Слушаю и повинуюсь, мой Повелитель, – обречено согласился со своей участью вельможа. – Итак. Когда моим людям удалось захватить в плен этого дикаря и заставить его говорить, мы узнали от него про самое почитаемое его народом святилище в горах. Мы ожидали найти там дорогие подарки богам или хотя бы мало-мальски ценные предметы их культа. Но, несмотря на то, что к этому святилищу было очень сложно подобраться и оно тщательно охранялось весьма значительным отрядом дикарей, мы обнаружили там всего лишь заброшенную пещеру с примитивным очагом и несколько десятков иссохших мумий. Ну и конечно, тот самый кубок, который я посмел преподнести тебе в подарок. Вначале мы не обратили на кубок должного внимания, пока не узнали связанную с ним легенду этих дикарей.
Вельможа украдкой бросил взгляд в сторону юноши и, убедившись в том, что тот все еще жив, продолжал: