– Я ничего не вижу, – наконец сдержано признался он. – Только мертвый, чем-то напоминающий лунный, ландшафт.
– Но меня-то вы видите, – обиженно надула губки девушка, пристально и с тревогой заглядывая Герману в глаза.
– Вас вижу, – с готовностью согласился он, виновато отводя свой взгляд в сторону и угрюмо поддевая носком ботинка массивный черный булыжник.
– А я думала, что вы действительно меня любите, – чуть не плача, промолвила ОНА с горечью и добавила: – Или, по крайней мере, когда-то любили. А вы…
– А что я, – взорвался Герман, гордо вскидывая голову и дерзко заглядывая в бездонную глубину ЕЕ прекрасных глаз. – Что я? Что я могу поделать, если я вас действительно люблю, но, вместе с тем…
Он не договорил.
Яркий солнечный свет ударил ему в глаза. Воздух наполнился знакомым ароматом земных запахов и разноголосым птичьим гамом.
– Вот, а вы говорите, что ничего не видите, – ласково пожурила его девушка. – Вы просто не хотите ничего видеть. Вы смотрите, но боитесь вглядеться. Чего же вы боитесь?
– Наверное, я больше всего на свете сейчас боюсь проснуться и вновь оказаться в командирской рубке своего корабля. – выдавил из себя Герман.
Он недоверчиво разглядывал белоснежные купола лучезарного города и густую зеленую растительность, обступавшую их со всех сторон.
– Если мне не изменяет память, все это очень похоже на Юниаполис – пышную и чопорную столицу Земного Сообщества. – неуверенно предположил Герман, затаив дыхание и от растерянности кусая в кровь губы. – Я прав?
– Скорее да, чем нет, – поспешила подтвердить его догадку девушка.
Голос ЕЕ звучал озорно и вызывающе. От прежней обиды и горечи в нем не осталось и следа.
– Ну тогда, я точно сошел с ума, – глупо скалясь, произнес в адрес девушки Герман. – Вы этого не находите?
Девушка гневно сверкнула в его адрес глазами и ничего не ответила.
Повернувшись к нему спиной, она уверенно направилась в сторону небольшой зеленой лужайки, раскинувшейся в нескольких десятках метров впереди них.
Лужайка имела форму овала. В самом ее центре размещался великолепный фонтан, окутанный пеленой сверкающих на солнце водяных капель.
Справа и слева от фонтана располагались несколько просторных белых скамеек, к каждой из которых вела протоптанная в густой траве тропинка.
Две из четырех скамеек были пусты. На двух других расположилась группа незнакомых Герману мужчин и женщин.
Еще двое мужчин, в широкоплечей фигуре одного из которых Герман узнал академика Вильяминова, стояли рядом с фонтаном и о чем то разгорячено спорили.
Академик отчаянно жестикулировал. Время от времени он наклонялся к воде, касаясь ее пальцами своей левой руки и поднимая при этом в воздух изумрудные брызги. Его собеседник был очень маленького роста. Он стоял к Герману спиной и постоянно поправлял складки на своем серебристом и чрезвычайно необычном по покрою плаще.
Появление на поляне девушки вызвало у всех присутствующих горячее оживление, быстро переходящее в восторг и ликование.
Женщины обступили ЕЕ с разных сторон и наперебой о чем-то и с нескрываемым интересом расспрашивали.
Мужчины вели себя более сдержано, галантно приподнявшись со скамейки навстречу девушке и вновь вернувшись после этого к своей оживленной беседе.
Между тем, девушка быстро и вежливо ответив на приветствие своих друзей, присела на край скамейки и украдкой бросила взгляд в сторону замершего в нерешительности Германа.
В то же мгновение, все остальные тоже обратили на него свое внимание.
– А, была не была, – буркнул себе под нос лейтенант, переступая границу поляны и твердым шагом направляясь к собравшимся.
– А вот и наш молодой друг, – радостным возгласом встретил его академик, и обернувшись к своим товарищам добавил: – В нашем полку прибыло. Позвольте вам представить нового члена нашего маленького, но дружного коллектива. Прошу любить и жаловать. Он этого заслуживает. Некоторые из нас готовы со всей ответственностью это подтвердить.
Академик с непринужденным озорством бросил взгляд в сторону девушки. Та вспыхнула легким румянцем и поспешила отвернуться.
Герман тем временем уже был рядом со скамейкой и собравшись с духом, громко отрекомендовался:
– Лейтенант Транспортной Службы Лиги Наций, командир транспортника…, – Герман побледнел, неожиданно вспомнив об истинном предназначении своего корабля, и поспешил на попятную. – Я хотел сказать, командир звездолета «Иуда «– Герман Леваневский.
– Будем знакомы, – приподнимаясь со скамьи и первым протягивая руку, произнес высокий, подтянутый мужчина в такой же, как и у Германа форме Транспортной службы. – Капитан-лейтенант, командир исследовательского звездолета «Первопроходец» – Бойко! Сергей Орестович. Очень рад нашему знакомству, коллега.
– Я тоже, господин капитан-лейтенант, – искренне пожимая руку звездолетчика, ответил на приветствие Герман.
– Дружич, Слабодан, – представился следующий из присутствующих: чернявый парень лет двадцати пяти, одетый в легкую серебристую безрукавку и полотняные шорты. – Бортинженер «Первопроходца». И, по совместительству, технический советник 21 – звездной экспедиции.
Герман участливо пожал руку юноши и перевел свой взгляд на сидевшую рядом с бортинженером женщину.
У нее были чистые голубые глаза и короткие черные волосы. Белоснежный комбинезон плотно облегал ее сухощавую фигуру. А изящные черные туфли на высоком каблуке и маленькая кожаная сумочка лишний раз подчеркивали благородство и безукоризненный эстетический вкус своей хозяйки.
– Даяна Иванова, – робко представилась она, снизу вверх заглядывая в глаза Германа и протягивая ему свою правую кисть. – Главный врач и физиолог-исследователь 21 – звездной экспедиции. А вы Герман. Я про вас все знаю от Настеньки. Хотя и представляла вас несколько другим.
– Каким же, если не секрет? – с легкой настороженностью им в голосе, спросил Герман и поднося к ее руке свои губы.
Та удивленно вскинула брови от такой галантности, но руку не отдернула.
– Секрет, – наконец ответила она, взволнованно томно дыша и отводя свой взгляд в сторону. – Мы об этом лучше с вами поговорим потом… Если, конечно, Настенька на меня не обидится.
– Пусть так, – с готовностью кивнул Герман.
– А вы всем женщинам целуете руки, или только очень красивым? – перебила Даяну эффектная блондинка лет тридцати пяти, с грустными томными глазами и несколько задумчивой улыбкой. На ней были короткая светлая юбка и кремового цвета кофточка из плотного материала.
– Всем! Но красивым значительно чаще, – отшутился он, целуя блондинке руку.
– Большое спасибо. Очень приятно познакомится с таким человеком, как вы. – игриво произнесла она, прежде чем произнести свое имя. – Светлана. Светлана Мнышек. Астрофизик – исследователь 21 – звездной экспедиции. А еще, по личной инициативе, шеф-повар на звездолете «Первопроходец».
Следующим за блондинкой был бородатый толстяк с добродушной физиономией и красными потными ладонями. На нем были полотняные брюки, рубашка на выпуск, короткий галстук и светло-зеленый пиджак.
– Грыва, Апонас Никитович, – скороговоркой выпалил он, обхватывая ладонь Германа своими цепкими пальцами. – Штатный системный аналитик и кибернисист 21-ой звездной. Очень рад нашей встречи. Очень. У меня к вам миллионов вопросов. Даже больше. Но это потом.
– Венцель, Клаус, гражданин Европейского Союза и полномочный наблюдатель Лиги Наций, – с легким европейским акцентом смуглый и худощавый мужчина. – А также Главный штурман «Первопроходца». И картограф 21 – ой звездной экспедиции. У вас очень хорошие манеры, мой друг. Рад буду с вами пообщаться по этому поводу.
У Венцеля были маленькие черные глаза, пронизывающие насквозь собеседника, острооточенный подбородок и крючковатый нос.
Он был одет в дорогой темно серый костюм, плотно облегавший его стройную фигуру, белоснежную рубашку с расстегнутым воротом и черный аристократический платок или шарф, составлявший с шеей незнакомца как-бы единое целое. Кроме того, к немалому удивлению Германа, на руках господина Венцеля были черные кожаные перчатки.
Последним из экипажа «Первопроходца», с которым познакомился Герман, был Алексей Бурцев – специалист по авионике и системам связи корабля.
Бурцев был ровесником Германа, и поэтому между ними сразу возникло полное взаимопонимание, причем, с перспективой на крепкую мужскую дружбу.
Так же как и Герман, Бурцев был одет в офицерский мундир Транспортной Службы, который ему совершенно не шел и в буквальном смысле слова висел мешком. Герман с улыбкой смерил оценивающим взглядом неказистую фигуру своего нового товарища, но ничего не сказал.
Наконец, очередь дошла до необычного собеседника академика Вильяминова. Тот продолжал стоять спиной к Герману, не обращая на него ни малейшего внимания.
Герман вопросительно посмотрел в его сторону, и, обернувшись к Бурцеву, вежливо спросил:
– А это кто? У него очень странный вид. Он тоже из вашего экипажа?
– Нет. Он вообще не из наших, – с нескрываемым страхом поглядывая в сторону коротышки, зашептал тот на ухо Герману.
– Как это не из наших, – не понял его слов Герман. – И почему об этом можно говорить только шепотом?
«Потому что Бурцев наивный дурак и трусишка, – раздался в голове Германа неприятный и бесчувственный голос. – А я действительно не из ваших.»
Герман вздрогнул от неожиданности и резко повернулся лицом к незнакомцу. Коротышка, самым бесстыдным образом, продолжал беседовать с академиком, даже и не думая принимать лейтенанта всерьез.
Но голос, бесцеремонно проникший в сознание Германа, без сомнения, мог принадлежать только ему.
Герман перевел свой взгляд на академика и многозначительно кивнул головой в сторону коротышки. Вильяминов виновато улыбнулся и беспомощно развел руками.
Таким растерянным академика Герман еще некогда не видел.
«– Ну что вы уставились в мою спину, молодой человек. – вновь зазвучал в сознании Германа ворчливый голос незнакомца. – И не отвлекайте, пожалуйста, уважаемого господина Вильяминова от нашей с ним беседы. Что вам неймется? Вы хотите знать, кто я такой и почему не желаю с вами общаться?»