Герман фыркнул и поспешил отвернуться в сторону от спины незнакомца.
«По крайней мере, это просто невежливо, – мысленно огрызнулся он в адрес коротышки. – Любой уважающий человек на Земле, кем бы и из каких бы, ваших или наших, он не был, хотя бы из приличия…»
«Да плевать я хотел на все ваши разные там приличия и вежливости. И на вашу тщедушную планетку в первую очередь, – немедленно откликнулся голос. – Я вам повторяю слова вашего друга: я не из ваших. Я, вообще, набрел на вашу планету случайно и уже жалею об этом. Меня зовут Великий Ю-КУ. Все! Больше вам знать не положено. Я для вас пришелец, инопланетянин, зеленый человечек, чуждый разум и так далее. Вы удовлетворены?»
«Да, то есть нет! – обескуражено огрызнулся Герман. – То есть, почему я вам должен верить. И почему бы вам не повернуться ко мне лицом, если уж мы с вами все-таки беседуем?»
«Потому что, никто с тобой, Герман Леваневский, или как там тебя еще, беседовать и не собирался, – голос коротышки зазвучал с откровенной издевкой и подчеркнутым высокомерием. – Ты мне не интересен. Все, что мне нужно, я и так про тебя знаю. И про все твои похождения на земле. И про этот твой нашпигованный термоядерным оружием «транспортник». И про так некстати сдохшего тупицу робота. И про твое увлечение виртуальными игрушками. И про твои телячьи нежности к вон той, сидящей на самом краю скамейки особе…»
«А кто дал вам такое право вторгаться в мои мысли?» – буквально взревел от негодования и ярости Герман, гордо вскидывая голову.
Лицо его налилось кровью. Глаза заблестели от ярости. А на его смуглых и жилистых руках отчетливо вздулись вены.
Еще мгновение, и он обязательно набросился бы на коротышку с твердым намерением оторвать ему голову и зашвырнуть как можно дальше.
Но, к счастью для таинственного незнакомца, и, как потом он сам понял, для Германа, положение спасла ОНА.
ОНА не знала, что именно побудило ЕЕ вскочить со своего места и стать непреодолимой преградой на пути между Германом и его обидчиком.
Может быть, это была женская интуиция. Может быть, искренний страх за судьбу дорогого ей человека. А, может быть, все дело было в Транссфере… Кто знает?
В эту минуту для НЕЕ это не имело ни малейшего значения. Девушка уверенно и искренне сделала то, что не могла не сделать.
Герман никак не ожидал от НЕЕ такой самоотверженности. Он был смущен и искренне восхищался ЕЕ поступком.
Он смотрел на НЕЕ влажными от переполнявших его чувств глазами, напрочь позабыв обо всем на свете. В том числе и про свой гнев. И про незнакомца. И про его надменную наглость, граничащую с вероломством и откровенной угрозой.
Они стояли друг против друга, как два гладиатора на ристалище.
И так могло бы продолжаться до бесконечности долго, если бы академик вовремя не окликнул Германа и не привлек его внимания своей милой и безобидной шуткой.
– Молодой человек, – добродушно произнес он в адрес лейтенанта. – Удостойте нас пожалуйста своим вниманием. Мы все, безусловно, без ума от очарования Настеньки… Но, заметьте, в отличие от вас, при встрече с ней никто из нас не каменеет. И вам советую делать то же самое. Вы еще нам всем очень пригодитесь. И в самом, что ни на есть вашем натуральном виде. А гранитных монументов в этом городе и без вас хватает. Я правильно говорю, Даяночка. Вот ты себе все представляла этого бравого лейтенанта совсем другим. Правильно. Он и есть другой. Обычно его с постамента черта с два стащишь. Стоит себе и стоит. И даже на этих, на пернатых, ноль внимания…
Дружный и искренний хохот обрушился на поляну.
Причем, громче всех смеялся сам Герман.
Ему действительно понравилась шутка академика. И в то же время, смех в эти минуты был для него не менее важен, чем воздух. Он еще не до конца пришел в себя после инцидента с Пришельцем и это всеобщее веселье стало животворным бальзамом на его бурлящую от негодования душу.
Глава седьмаяНаедине с Вечностью, пусть даже прекрасной…
– Ну вот, господин лейтенант, теперь даже смерть не способна нас разлучить, – робко пошутила девушка, когда они остались одни.
Герман искренне улыбнулся, не сводя с НЕЕ глаз, и нежно прикоснулся рукой к плечу девушки.
– Я все еще не могу в это поверить, – честно признался он, переводя свой взгляд на поляну и изумрудные брызги фонтана.
Задумчивые сосны и легкомысленные березы приветливо шумели листвой над их головами. Воздух благоухал сверхъестественной свежестью и был наполнен навязчивым цыканьем, шуршанием и стрекотом невидимых насекомых. Какие-то юркие, пышнохвостые зверюшки суетливо шныряли под ногами, время от времени с разбегу заскакивая на скамейку и доверчиво тыкаясь мордочками в человеческие ладони.
Герман повернулся к девушке и в задумчивости произнес:
– А вообще-то мне здесь нравится.
– Мне тоже. Тем более сейчас, когда мы снова вместе, – ответила ему девушка, чуть заметно краснея. – Хотя это все и не настоящее.
– А разве это имеет какое-то значение? – переспросил Герман.
– И да, и нет. – неуверенно ответила ОНА.
– Вы опять говорите загадками, – с легкой укоризной в голосе, перебил ЕЕ Герман, сладко потягиваясь и разминая затекшие мышцы. – Хотя если честно, я к этому уже начал привыкать. Во всем этом необычном мире что-то есть. Видеть что-то и нечего в этом не понимать. Это отдает романтикой. А я, увы, ее покорный и, похоже на то, что безнадежный раб.
– Почему вы говорите об этом с такой печалью в голосе? Вас это угнетает?
– Совсем нет, – соврал Герман, пряча глаза в землю. – Скорее даже напротив. Я принимаю все это как должное и… может быть даже где-то в глубине души искренне горжусь этим. Но…
Герман запнулся, заводя обе руки за голову и расслаблено опираясь всем своим телом на спинку скамейки.
– Но, – вновь повторил он, безучастно разглядывая облака над своей головой. – Я просто к этому, наверное, не привык. Не привык к тому, чтобы вот так сидеть рядом с вами. Чтобы ни о чем тревожном не думать. Чтобы быть просто самим собой, а не пытаться быть чем-то или кем-то особенным. Вы меня понимаете?
– Мы можем перейти и на ты, – вместо ответа предложила девушка. – Если, конечно, вы не против…
– И да, и нет, – отшутился Герман, но поймав на лице девушке робкое замешательство и тревогу, поспешил исправить положение:
– Ну конечно, да! Разве я могу быть против. Я ждал этой нашей встречи всю свою жизнь. Как бы высокопарно и банально не прозвучало это мое признание. Ты мне веришь? Я не шучу…
– Да! – голос девушки слегка задрожал. – Я тоже очень ждала этой встречи. Там на Земле, когда мы так неожиданно расстались, мне показалось…, что это уже навсегда. Ты был со мной таким холодным и неприветливым. Я даже не знала, что и думать. А потом… Эта твоя неожиданная слава и сотни поклонниц?! Они все были интереснее, красивее и умнее меня. Я ревновала тебя к каждой из них в отдельности и ко всем вместе взятым. А ты, казалось, меня не замечал. Ты весь был в своей работе и лишь отвлеклся, чтобы увидеть на мир. Да и то- сверху вниз.
– Я был просто дурак. К тому же молодой и тщеславный, – Герман решительно обнял девушку и прижал ее к себе.
– Когда мы что имеем, очень частомы это не ценим. А как потеряем – горько и безутешно плачем, – перешел он на шепот, жадно целуя девушку в губы.
Та не сопротивлялась. Напротив, ее ответный поцелуй полыхал жаром и страстью.
– Но после того, как я тебя неожиданно потерял, и, как мне казалось, безнадежно и навсегда, – продолжал он. – Я многое понял. И прежде всего то, что я действительно тебя люблю. Хотя и не знаю почему и как именно это вышло. Мне очень непросто об этом говорить. Тем более, что я наделал слишком много глупостей. И прежде всего после того, как получил известие о твоей гибели… Потеряв тебя, я потерял все: друзей, вкус к жизни и веру в самого себя. Я превратился в циничного, жесткого и кровожадного зверя. Я объявил войну всем и вся. И, к моему глубокому сожалению, оказался в этой войне на редкость удачливым и неуязвимым. Но вряд ли тебе это будет интересно…
– Ты ничего не понимаешь, – девушка отпрянула в сторону и со слезами на глазах посмотрела на Германа. – Я же тебя люблю, дурак ты этакий. Причем с самой нашей первой встречи. Я хочу знать о тебе все. Все, что было плохого и хорошего. Все, чем ты готов со мной поделиться. Я хочу разделить с тобой все твои радости и печали. Какими бы странными и жестокими они не были.
Девушка уткнулась в свои маленькие ладошки и разрыдалась.
– Не надо милая. Не надо. Я же с тобой, – поспешил ее успокоить Герман. – Я бодьше никуда не денусь. Я очень, очень тебя люблю. Это правда. Я не могу видеть того, как ты плачешь. Я…
Герман вскочил со своего места и по его правой щеке покатилась чуждая всему его существу слезинка.
Он был в растерянности. Он не знал, что ему делать дальше.
– Знаешь, я должна тебе кое в чем признаться, – неожиданно взяв себя в руки, заговорила ОНА. – Ты имеешь право это знать. Иначе между нами не будет доверия и искренности.
– Не надо, потом. Потом ты мне все расскажешь. Если захочешь, – перебил ее Герман. – Ну улыбнись же. Все уже позади. Какой-никакой, но я с тобой. Успокойся, пожалуйста.
– Нет, я хочу это сделать именно сейчас, – голос девушки приобрел твердость и несвойственную ему уверенность. – Это очень важно. Поверь мне.
– Хорошо, я тебе верю, – сдался Герман, возвращаясь на свое место рядом с НЕЙ. – Что такого важного ты мне хотела сказать. Если ты в кого-то во время нашей разлуки была влюблена, это для меня не важно. Я тебя заранее прощаю. Кем бы он не был.
– И ты мог такое обо мне подумать?! – возмущенно набросилась на него девушка. – Как тебе не стыдно…
– Все, все, я совсем ни о чем не подумал. Я сказал глупость, черт возьми. Забудь об этом. Я не хотел тебя обидеть. Я просто глупая и бестактная свинья. И ты здесь ни причем. – попытался исправить положение Герман, отчаянно размахивая руками. – Я молчу и внимательно тебя слушаю.