Кресло медленно взмыло в воздух, пренебрегая всеми мыслимыми законами гравитации, и неподвижно замерло вместе со своим седоком где-то на уровне основания теперь уже воображаемой пирамиды.
«Возвысившись» над другими своими коллегами и профессором, Семен удовлетворенно засопел, скрестил на груди руки и вызывающе вскинул вверх голову.
– Светлана, – вежливо произнес профессор уже в адрес женщины. – Ваш сектор «гамма». Будьте особенно осторожны. Эта грань «Прометея» особенно капризна.
Женщина вздрогнула от подобного напутствия профессора, но все же без тени сомнения подошла к обозначенному ей профессором креслу и уверенно в него села.
Кресло в уже знакомой Герману манере начало медленно подниматься вверх и так же, как его предшественник неподвижно замерло на высоте двух метров от платформы.
Наконец, очередь дошла и до Германа.
Герман уже было собирался последовать примеру своих товарищей и направился было к «б»-креслу, справедливо полагая, что профессор займет положенное ему центральное место.
Но, Кольт, неожиданно для Германа его опередил и занял это кресло сам.
Герман удивленно уставился на профессора, стараясь всеми силами скрыть свое замешательство и растерянность.
– Вынужден вас огорчить, милая моя, но это место уже занято, – не без озорства в голосе пояснил тот. – Фронтальный сектор – сегодня мой. А вот вам, Анастасия, достался почетный базисный уровень. Честно говоря, я сам собирался работать в этом секторе. Но я никак не ожидал, что ваше природное биополе так сильно повлияет на «Прометея». Значит, это судьба. Вы можете с полным основанием и без всякого зазрения совести занять свое рабочее место. Я так решил. И, «Прометей», по-моему, тоже! Вы со мной не согласны?
– Я думала, что вам, как руководителю эксперимента, было бы сподручнее…?! – попытался было возразить ему в ответ Герман.
– А вы не думайте. Просто выполняйте поставленную задачу. И все, – голос профессора раздавался уже сверху. Звучал вежливо и, в то же время бескомпромиссно.
Герман, чуть запрокинув голову, пожал плечами и покорно поплелся выполнять распоряжение Кольта.
Лейтенант Леваневский в сложившейся ситуации вряд ли бы так поступил.
Скорее всего, он бы начал скандалить и отчаянно отстаивать свою собственную точку зрения. Даже несмотря на то, что он вполне мог бы оказаться и не прав. Но лейтенанта Леваневского в эти минуты под «куполом» не было. Был только Герман. Причем «новый» Герман, в котором от старого остался только холодный ум и параноидальное чувство ответственности.
Одним словом, Герман, тот, который был «новым», безропотно выполнил приказ профессора, усаживаясь в центральное кресло и стараясь создать для своего тела максимальный комфорт.
– Все готовы? – раздался под «куполом» зычный голос профессора, как только Герман занял положенное ему место.
Не дожидаясь ответа, профессор скомандовал: – Все, начинаем! Готовность десять секунд. Время пошло! Девять, восемь, семь, шесть…
Герман чисто интуитивно запрокинул голову вверх, пристально вглядываясь в мрачную пустоту «черного шара».
Ждать пришлось недолго. Хотя для Германа эти мгновения растянулись на целые столетия.
Как только Кольт произнес заветное слово «Ноль», «Прометей» вспыхнул ярко-фиолетовым светом, засверкал молниями энергетических разрядов и вспышками разноцветных огней.
Герман почувствовал, как в его сознании все разом перевернулось, пришло в движение, забурлило, отчаянно заметалось в неожиданно обрушившейся на него пустоте.
Через какое-то время круговерть правильных спиралей, сфер, разноцветных кубиков и тетраэдров сменилась смутными образами человеческих фигур.
Они не имели лиц, только контуры. В них не было формы, только яркий свет и фиолетовые молнии. Молнии обращенные к центру действа. Туда, где продолжал вращаться в лихорадке черный шар.
Герман, зачарованный таким фантастическим зрелищем, не сразу обратил внимание на то, что фигур было почему-то пять. И все они были как две капли воды похожи друг на друга.
«Но почему же пять? Ведь в эксперименте их участвовало четверо? Неужели, «Прометей» был тоже разумным, хотя и невидимым существом? Быть может даже, таким же, как и он, Герман, живым человеком? «– пронесся в сознании Германа ураган безответных вопросов.
«Наивен тот, кто думает, что понимает все, что видит!» – ворвался в его мысли незнакомый голос.
Этот голос не мог принадлежать профессору. Не мог он принадлежать и Семену. Не мог и Светлане. И уж тем более, он не мог принадлежать ему самому, Герману. Он был твердо уверен в этом, хотя и не знал почему.
Германа охватило смятение.
Он чувствовал присутствие «чужого». И этот «чужой» был как то связан с ним и всем тем, что вокруг него происходило.
«Как и зачем» – оставалось для Германа неразрешимой загадкой..
Между тем, все действо перешло в иную фазу.
Человеческие фигуры рядом с Германом внезапно сникли и превратились в угрюмые тени.
Черный шар, напротив, покрылся густой паутиной света, вздулся как пузырь, забился в судорогах и…
Все кончилось столь же внезапно, как и началось.
– Эксперимент окончен. О его результатах мы узнаем через несколько дней. А пока, всем немедленно покинуть лабораторный комплекс! – зазвенел в ушах Германа уверенный голос профессора.
Герман решительно соскочил со своего операторского кресла и посмотрел вверх.
Над его головой вновь сверкал защитный «Купол».
«Прометей» безмолвствовал и как всегда был беспросветно черен. Все три его партнера по эксперименту медленно и синхронно спускались в своих креслах к платформе.
– Уф, чего только не сделаешь ради науки. Никак не могу привыкнуть, – проворчал себе под нос Семен, первым вступая на «твердую землю». – Ну, если опять ничего не получиться…
– Что тогда? – с ехидцей в голосе осадил его профессор, поправляя на себе лабораторный костюм и разминая затекшие мышцы. – Ты уволишься со станции? Или откажешься участвовать в дальнейших экспериментах.
– Я добровольно поменяю профессию. Ну, скажем, на кулинара, – мастерски парировал Семен, помогая Светлане выбраться из ее кресла на платформу.
Профессор громко рассмеялся шутке Семена, но не нашел ничего, чтобы ему возразить.
– Время ребятки. Время. Поторопитесь. «Челнок» нас долго ждать не будет. Я не могу оставлять станцию без автономного транспортного средства. К тому же, если через пятнадцать минут мы не будем на борту «Челнока», пилот получил от меня приказ самостоятельно вернуться на базу, – с чего-то вдруг засуетился профессор, подгоняя всех к выходу из «Купола».
Инин, Ленка и Брахма уже их ждали.
Они были одеты в защитные скафандры и держали в своих руках аналогичные комплекты для испытателей.
– Ну-ка быстро взялись, оделись и к «гостевому шлюзу», – распорядился профессор в адрес Германа, Семена и Светланы.
Сам он уже напяливал на себя серебристый комбинезон, неуклюже путаясь в его рукавах и штанинах.
Прежде чем щелкнуть забралом своего защитного шлема, он неожиданно повернулся к Герману и приглушенно спросил:
– Я знаю, что вы его тоже видели. Ведь так, Анастасия?
– Да, – искренне сознался Герман, с полуслова поняв, что профессор говорил о незнакомце. – Но кто он? И, главное, почему?
– Не знаю, – растерянно ответил тот. – Со мной такое, так же как и с вами, было впервые. Раньше его никогда не было. И «Прометей» так четко и безукоризненно раньше себя не вел. Здесь что-то не так. По крайней мере, мне не нравится все это. Хотя, очень может быть, что наш эксперимент удался на славу. Есть у меня такое предчувствие. Но, об этом после…
Профессор уверенно напялил на свою голову защитный шлем и громко щелкнул его фиксатором.
Герман поспешил последовать его примеру, сохраняя при этом тень настороженности и недоумения на своем лице.
После эксперимента Кольта прошла неделя.
Все это время Герман, вместе со Светланой, Семеном, Виктором и другими колонистами «Велеса-13» с утра до позднего вечера работали в оранжереях станции.
Дела у них спорились.
Им удалось подготовить и отправить на Землю пять транспортов с продовольствием.
В основном это были контейнеры с растительным белком, глюкозой, крахмалом и кое-какие свежие овощи из выращиваемых на станции.
Вечера они как правило проводили вместе.
Либо часами играли в волейбол и теннис в реабилитационном комплексе станции. Либо нежились в бассейне и на искусственных пляжах зоны отдыха. Либо собирались в одной из многочисленных кают-компаний «Велеса-13», пили дымящийся кофе или кое-что «покрепче», болтали без умолку, обсуждали разные там глупости, устраивали дискуссии на «умные» темы из области искусства и науки.
В общем, легкомысленно и беззаботно проводили время.
И вот, в один из таких вечеров, команда «яйцеголовых», как их за глаза окрестили на станции, опять была в полном составе.
Виновником торжества в этот раз был Виктор Инин.
Как оказалось, он был неплохим художником. И вот теперь, неожиданно «разродившись» вернисажем своих графических работ, он сидел за столиком прямо напротив Германа и флегматично потягивал через соломинку холодный сок. В перерывах между смачными глотками живительной влаги Виктор развязно объяснял окружившим его молоденьким студенткам концепцию трансгиперсюрреализма в современном искусстве.
Справа от Виктора располагалась Ленка и Светлана. Они с наигранным интересом что-то обсуждали с Брахмой и время от времени, по очереди, заглядывали в сферический монитор его «СтереоНоутбука».
Семен бесцельно прохаживался между столами, приставая ко всем девушкам с одним и тем же вопросом: «Что они думают о том, чтобы устроить на станции собачьи, или, на худой конец, тараканьи бега? С настоящим тотализатором и всеми вытекающими из этого последствиями!?». Получив от своей очередной «жертвы» нечто невразумительное в ответ, он удовлетворенно щелкал пальцами, высокопарно декларировал, что и «он того же мнения», и с чувством честно выполненного долга переходил к следующему столику.