– Извините, если я вас чем-то обидела, – попытался исправить ситуацию Герман, уловив в голосе незнакомца горькие нотки. – Я не хотела. Это все мой язык. Но вы мне все равно нравитесь. Даже такой…
Германа понесло. Он сам не знал, что говорит и, главное, почему.
– Да нет, все нормально. Вы меня ничем не обидели, – твердо и уверенно прозвучал ему в ответ голос незнакомца. – И разве такая девушка, как вы, способна кого-либо обидеть? Не верю! Так не бывает!
– Настенька, можно тебя на минуточку, – раздался за спиной Германа требовательный голос отца, и его рука легла на плечо дочки. – А вы, молодой человек, извините меня великодушно, но вас срочно требует к себе господин министр. Желаю вам удачи, капитан.
– Можно я вам как-нибудь позвоню? – на прощание спросил Германа пилот. За его спиной уже выстроились адъютант министра и главнокомандующий военно-космическими силами. – Можно?
– Да, конечно, – неуверенно согласился Герман, рассерженно оглядываясь на отца и теряя при этом из виду «Ангела».
– Ну, что еще такое, папа? Разве так можно? – набросился он на отца с упреками. – В кои веки твоя дочь….
– Не спорь и не вредничай, доченька, – холодно отрезал тот, беря Германа за руку и бесцеремонно выводя из круга танцующих. – Так надо!
Герман повернулся, ища глазами незнакомца.
Но тот уже был далеко, в противоположном углу зала, и на вытяжку стоял перед министром и его генералами.
Министр неожиданно протянул к его плечу руку и, сохраняя добродушную улыбку на лице, резким жестом сорвал с незнакомца один из его офицерских погон.
Незнакомец смертельно побледнел и чисто автоматически отпрянул назад.
Все до единого «Ангелы» рванулись со своих мест и бросились ему на выручку, на ходу выхватывая из кобуры свое боевое оружие. Офицеры Безопасности и эскорт министра, в свою очередь, поспешили прикрыть вельможу своими телами, выставив в сторону «Ангелов» штатные бластеры.
В зале возникла немая и тревожная сцена.
Все ждали неминуемой и, как всем казалось, трагичной развязки.
Однако министр неожиданно и громко расхохотался и властным жестом отстранил от себя охранников и офицеров Службы безопасности. Оказавшись таким образом лицом к лицу с незнакомцем и его встревоженными не на шутку товарищами.
– Господа, вы меня неправильно поняли! – уверенно и твердо произнес он в адрес «Ангелов». – Я даже в мыслях не держал чем-либо обидеть или, того хуже, унизить вашего командира! Напротив, мне показалось, что капитанские погоны совсем не к лицу майору Леваневскому – самому знаменитому из пилотов эскадрильи «Падших Ангелов». К тому же, это грубейшее нарушение субординации. Каждый офицер просто обязан носить мундир согласно своему воинскому чину и званиям. Разве я не прав?!
«Ангелы» недоверчиво переглянулись друг другом, все еще не выпуская из рук оружия и упрямо продолжая стоять живой стеной между своим командиром и министром.
Незнакомец вскинул вверх руку и что-то приглушенно произнес в их адрес. Только после этого «Ангелы», наконец, успокоились, попрятали свое оружие и расступились перед министром.
– И еще, господа, – вытирая платком пот со своего лица, вновь заговорил министр. – Я понимаю, что в силу своей скромности капитан… извините, майор Леваневский не надел сегодня на свой мундир все им засуженные боевые награды. К тому же их так много, что мне бы пришлось извиняться перед дамами за то, что наш герой вынужден был бы из-за этой груды бесценного металла всем им отказывать и вообще не танцевать.
Министр лукаво покосился в сторону Германа, и в зале раздался облегченный смех.
– Но, я еще не закончил, – жестом призвал всех к тишине министр, загадочно улыбаясь. – Я готов смириться со всем, кроме одного. Кроме того, что национальный герой Земли сегодня обделен вашим вниманием по той простой причине, что…
Министр бережно отстегнул с лацкана своего гражданского костюма высший боевой орден Лиги Наций, сверкавший золотом и бриллиантами, подошел к незнакомцу и прикрепил этот орден на его груди.
– Вот теперь порядок, – удовлетворенно произнес он, протирая ладонью орден теперь уже на груди командира «Ангелов».
– Так вот, – продолжил министр свою восторженную речь, отходя от новоиспеченного майора. – Я вынужден повториться. Я не потерплю, чтобы национальный герой Земли сегодня был обделен вашим вниманием по той простой причине, что… личность его известна очень немногим. Теперь вы все видите, кто он есть на самом деле. Прошу любить и жаловать. Перед вами истинный герой нашего вечера – майор Леваневский собственной персоной.
Все находящиеся в зале бурно зааплодировали, не спуская глаз с командира «Ангелов».
Министр поспешил присоединиться к всеобщему ликованию, протянул майору руку и от всей души поздравил его с внеочередным званием и наградой.
Майор засмущался, горячо ответил на рукопожатие вельможи и почему-то попытался затеряться в толпе. Но министр жестом его остановил и громко пожурил при этом:
– Майор, смею заметить, война кончилась. Вам уже нет смысла прятаться от людских глаз. И я вам этого не позволю. Вы просто обязаны быть всегда на виду. Будем считать, что это приказ!
– Так точно, господин министр, – вытянувшись по стойке «смирно» и отдавая честь, отрапортовал майор. – Будут еще какие-нибудь приказания?
– Будут, конечно, будут, майор! – многозначительно ухмыляясь, подтвердил министр. – Начнем с того, что я приказываю вам немедленно проследовать за мной в мои апартаменты. Нам есть что обсудить.
Майор настороженно сдвинул брови, но ничего не ответил.
– Господа, – обратился напоследок министр ко всем собравшимся в зале. – Приношу свои извинения, но я вынужден вас покинуть. Отдыхайте, веселитесь и не забывайте про наших героев. Да еще. Я вынужден похитить у вас майора Леваневского. Пусть меня дамы за это простят. Служба. Я думаю, вы с ним еще встретитесь. Но не сегодня.
Министр повернулся спиной к гостям и холодно буркнул через плечо своему адъютанту.
– Попрошу никого нас с майором в ближайший час не тревожить. У нас с ним важный и сугубо конфиденциальный разговор. Наедине.
Генералы недоуменно пожали плечами.
Но как только за майором и министром закрылись двери, покорно вернулись на свои места и как ни в чем ни бывало продолжали веселиться.
– Папа, неужели это тот самый капитан? – не удержался от вопроса и набросился на своего отца Герман. – Я ему наговорила столько глупостей… Столько глупостей…. Я же не знала, кто он на самом деле… Он выглядел таким скромным и застенчивым. У меня и в мыслях не было…
– Может быть, это даже и к лучшему, доченька, – начал его успокаивать отец.
– Что к лучшему, что к лучшему, папа. Он наверное на меня обиделся и больше уже никогда не захочет со мной встретиться! – чуть не плача, не унимался Герман. – Я выставила себя в его глазах такой глупой и высокомерной дурочкой…
– Вот именно это и к лучшему, – голос отца приобрел холодные нотки. – Постарайся про него как можно скорее забыть. Это будет лучше для вас обоих.
– Почему, папа? Это жестоко с твоей стороны!
– Пусть жестоко, – согласился отец. – Но он тебе не пара. Знакомство с ним принесет тебе только одни несчастья. Он мне чем-то напоминает одинокого волка в этом безжалостном и безрассудном мире. Такие, как он, долго не выдерживают. Они либо ломаются, либо бессмысленно гибнут, так и не сумев поступиться своими принципами. Забудь про него, дочка, прошу тебя. Он не от мира сего. Точнее он не из этого мира. И поэтому нам его никогда не понять. А принять его таким, какой он есть, нам тоже вряд ли удастся. Он должен навсегда уйти из твоих мыслей. Пока не поздно.
Герман насупился и капризно зафыркал носом.
– А вот и я, – донесся до его ушей до боли знакомый голос.
Это был Виктор. Живой и как всегда жизнерадостный.
– Прямо, как говорится, с корабля на бал! – с жаром в голосе прокомментировал он свое внезапное появление. – Как вы тут живете? А? Веселитесь, наверное, да?! А я целых пять часов протрясся в этом космическом рефрижераторе и теперь ни в жизнь не буду больше пользоваться услугами Гражданского космического флота. Это нечто! Военные звездолеты куда надежнее и комфортнее. А главное, там не бывает надоедливых попутчиков и нескончаемых сериалов по видеофону. Я вот…
– Это Виктор. Мы вместе с ним работали на «Велесе-13», – перебил его Герман, представляя своему отцу.
– Очень приятно познакомиться. Очень приятно. Профессор Благонравов, – протягивая Виктору руку, представился отец. – Мне дочка про вас много рассказывала. И в очень, я бы сказал, восторженных тонах.
– Папа! Зачем? – бесцеремонно перебил отца Герман, смущенно краснея. – Я же просила… Виктор просто мой друг.
– Да, да, конечно, Настенька, – ретировался профессор, переключая все свое внимание на Виктора.
– Что вы намерены делать дальше, молодой человек?
– Прежде всего, пригласить вашу дочку на танец, – быстро нашелся тот, изображая на своем лице наивное простодушие. – Можно?
– Конечно. Конечно, веселитесь, дети, – радостно подтвердил профессор. – Я же совсем забыл. У вас же сегодня праздник. Настенька вас так ждала, так ждала…
Герман уверено взял Виктора за руку и повел его в круг танцующих.
Тот и не думал сопротивляться, блаженно улыбаясь и старательно заглядывая в глаза Германа.
– Мог бы меня сначала об этом спросить, – несколько остудил его пыл Герман, принимаясь за танец.
Виктор виновато хмыкнул и развел руками.
Однако, после их третьего танца, Герман немножко смягчился, и к нему начала возвращаться его былая веселость и беззаботность.
Виктор же был на седьмом небе от счастья.
Еще бы, их отношения не только стремительно восстанавливались, но даже, как ему показалось, переходили на качественно новый уровень.
Очень скоро Герман начал быстро забывать обо всех событиях, которые предшествовали их с Виктором встрече.
И о грандиозном военном параде, чуть не закончившемся трагедией. И о пышном банкете, последовавшим вслед за ним, и после которого его отец постоянно держался за сердце и время от времени глотал лекарства. И о суровых и всегда подтянутых «Ангелах», продолжавших танцевать в зале и вызывавших бурю восхищения со стороны дам и зависть со стороны их кавалеров. И об их странном и застенчивом командире…