Гётеборгский губернатор А.П. Росен получил из Стокгольма указание для обеспечения бесперебойной торговли с Англией всячески содействовать курсировавшей у шведских берегов английской эскадре. Когда в апреле 1812 года шведская эскадра вышла из Карлскруны к о-ву Рюген, английский адмирал получил указание держаться от шведов подальше. Когда шведские и английские корабли встречались в море, они приветствовали друг друга поднятием флагов. Дипломатические отношения между обеими странами поддерживались на прежнем уровне, только неофициально и с соблюдением секретности. Шведы и англичане обсуждали вопросы внешней политики, в том числе перспективы заключения между собой и с Россией мира и образования анти- наполеоновской коалиции.
Наполеону обо всех этих контактах докладывали агенты разведки и дипломаты. Он рассердился и отозвал из Стокгольма всех французских адъютантов и лекаря Карла Юхана. Великий диктатор не чурался теперь и мелкой мести, и от былого великодушия нн осталось и следа. А когда в декабре 1810 года Карл Юхан напомнил Наполеону о планах в отношении Норвегии, император не нашёл ничего лучшего, как проинформировать об этом датского короля Фредерика VI. Это уже граничило с подлостью.
МЕВДУ ПАРИЖЕМ, ПЕТЕРБУРГОМ ИЛОНДОНОМ
Два человека могут спасти друг друга там, где один погибает.
Бальзак
В этой ситуации наследный принц всё чаще обращал свои взоры на восток. Именно там мог он добиться поддержки своим планам объединить под одной короной скандинавский полуостров — идею, которую внушал ему Б.Б. фон Платен. Б.Б. Платен поддерживал тесный контакт с графом X. Ведель-Ярлсбергом, влиятельным норвежским магнатом и политиком, вынашивавшим планы из чисто экономических соображений присоединить Норвегию к Швеции и вместе с Англией добиваться выгодных политических и экономических проектов. Карл Юхан понимал бесперспективность идеи возвращения Финляндии и потому активно поддерживал план Платена—Ярлсберга. Присоединение к шведскому королевству Норвегии было жизненно важной необходимостью для наследного принца — без этого ему никогда не утвердиться в Швеции. В июне 1813 года Наполеон, рассуждая с Меттернихом о судьбах королей, сказал следующие слова: «Ваши суверены, рождённые для трона, могут позволить хоть двадцать раз побеждать себя и снова возвращаться в свои столицы. Я же этого сделать не могу, потому что по происхождению солдат. Моя власть не переживёт того дня, когда я перестану быть сильным, и меня перестанут бояться». Эти слова с полным основанием можно было применить и к Карлу Юхану.
Идея сближения Швеции с Россией, как утверждают многие историки и биографы Карла Юхана, в том числе и С. Шёберг, возникла у Понте-Корво весной — летом 1810 года, когда он сидел в Париже без дела и следил за развитием событий в Швеции и Финляндии. Как только князь получил известие о своём избрании кронпринцем Швеции, он немедленно вызвал к себе А.И. Чернышева и просил его доложить царю, что он будет стремиться к добрососедским отношениям с Россией. Уже тогда Понте-Корво предполагал, что союз Франции с Россией непрочен и что в ближайшем времени между бывшими союзниками возникнет распря, война.
Но открыто проповедовать сближение с Петербургом было бы для Карла Юхана слишком опасно — шведы такой курс никогда бы не признали. Нужно было время и удобный случай, при котором эту идею в осторожной форме можно было бы представить на рассмотрение хотя бы шведского правительства. А пока нужно было исподволь набирать союзников этой идеи и готовить страну к резкому повороту.
Александр I, как мы уже отмечали выше, был отлично информирован о взглядах шведского наследного принца и, в отличие от Наполеона, проигнорировав протокол и дипломатический этикет, стал общаться со шведским кронпринцем по частному каналу. 19(31) декабря 1810 года он написал Карлу Юхану письмо, состоявшее из двух частей: официальной и приватной. Напомнив французу, что был воспитан швейцарским республиканцем Аагарпом, Александр подчеркнул, что «...с юных лет научился ценить более человека, а не титулы; поэтому мне будет более лестно, если отношения, которые установятся между нами, будут носить характер отношений человека с человеком, а не монархов... Рассчитывайте на меня всегда и во всём и ни в коем случае не давайте себя запугать сомнениями в отношении России, которые попытаются вселить в Вас. В её интересах видеть благоденствие Швеции ».
Это было послание, подкупающее своим теплом и искренностью. Царь Александр в этот период ещё не избавился от идей либерализма и, сделав своим ближайшим советником, а потом и министром иностранных дел Адама Чарторыйского (1770—1861), считал себя призванным вносить в Европу мир и спокойствие. Т.н. «европейские ценности» были для него дороже благополучия собственных подданных. Собственно, именно эта «дипломатия» Александра, оказавшегося в плену эгоистических намерений Вены, Лондона и Берлина и действовавшего вопреки советам своего канцлера Н.П. Румянцева, и приведёт его к разрыву с Наполеоном и отходу от условий Тильзитского 1807 года мира с Францией134.
Понятное дело, истинной дружбы между правителями разных стран быть не может по определению, ибо их личные отношения рано или поздно придут в противоречие с интересами народов, которыми они правят. В какой-то степени можно говорить о взаимной доброжелательности и симпатиях — не больше. Всё остальное — политический расчёт, призванный способствовать достижению собственных целей, и блеф, рассчитанный на простодушных обывателей. Это отлично понимал Карл Юхан. В письме Наполеону от 13 марта 1813 года он писал: «В политике, Государь, нет ни дружбы, ни ненависти, есть только обязанности, которые мы должны исполнять к народам, вверенным нам провидением».
Протянутая из Петербурга рука дружбы означала для Карла Юхана на самом деле не что иное, как дружбу или союз между государствами. В ответном — тоже приватном — письме Карл Юхан 12 января 1811 года писал царю: «Отныне я особенно полагаюсь на Вашу дружбу, а Вы можете неизменно рассчитывать на мою. Между Россией и Швецией существовали длительные и кровавые распри, и, возможно, были причины разрешать взаимные притязания силой оружия. Отныне их нет, и мир должен стать общей целью обеих наций». Читая эти строки, невольно думаешь
Портрет-миниатюра Жанны Бернадот, матери Ж.-Б. Бернадота
Наполеон Бонапарт — первый консул. Художник Р. Лефевр
Молодой офицер Ж.-Б. Бернадот. Художник А. ле Дру
Маршал Бернадот в битве при Галле в 1806 году. Художник Ж. Клари
Кронпринц Карл Юхан во время Лейпцигской битвы в 1813 году. Художник Ф. Вестин
Ноты марша «Маршал Бернадот»
Подзорная труба Ж.-Б. Бернадота
Походный несессер с туалетными и столовыми принадлежностями, принадлежавший Ж.-Б. Бернадоту
Маршальский жезл Ж.-Б. Бернадота
Граф А.И. Чернышев. Художник Дж. Доу
Коронация Карла XIV Юхана 11 мая 1818 года. Неизвестный художник
Рескрипт короля Карла XIV Юхана о траурной речи на похоронах Карла XIII
Российский император Александр I. Художник С.С. Щукин
Встреча Александра I с Карлом Юханом в Обу (Турку) в 1812 году. Неизвестный художник
Карл XIV Юхан на смертном одре 8 марта 1844 г. Неизвестный художник
Портрет Карла XIV Юхана в последние годы жизни. Художник Ф. Вестин
Автограф Карла XIV Юхана
Открытие памятника Карлу XIV Юхану. Художник К.-С. Беннет
Посмертная медаль в честь короля Карла XIV Юхана (аверс и реверс)
о том, как по-современному они продолжают звучать для нашего уха. Что ж: кронпринц не был отягощён той атмосферой недоверия, переходящего временами в чувство ненависти к русским, которое на протяжении веков испытывали шведы. Ему было легче начать всё с чистого листа, и он в этом преуспел.
Популярной политика сближения Швеции с Россией в стране так и не стала, констатирует Ё. Вейбулль и замечает: «Но даже если гиведы не одобряли еёу результат от этого всё равно не оказался менее счастливым: она означала вступление в мирную и нейтральную фазу, которая с тех пор и характеризует Швецию».
Между венценосными друзьями началась оживлённая переписка. Письма из Стокгольма в Петербург отвозил адъютант кронпринца полковник Г. Юлленшёльд. Естественно, оглашать содержание своей переписки с русским императором было бы для Карла Юхана равносильно политическому самоубийству, ибо такое дружественное обращение со своим кровным врагом шведы никогда бы ему не простили. Но пройдёт совсем немного времени, обстановка резко изменится, и Швеции придётся стать союзницей России. Особенно положительно воспримут в Стокгольме обещание Петербурга поддержать шведские претензии на компенсацию потери Финляндии путём приобретения Норвегии.
Когда посол П.К. Сухтелен на некоторое время уезжал из Стокгольма, Карл Юхан попросил его приобрести за его счёт в России тёплую шубу. Естественно, он по прибытии в Петербург рассказал об этой просьбе Александру I, и император приказал подарить стокгольмскому другу шубу за свой счёт. В сопроводительном письме к подарку говорилось: «В сем ящике уложено: шуба медвежья у покрытая синим бархатом; мех лисий чёрный завойчетой и мех соболий якутский пластинчатой». «Завой- четого» и «пластинчатого» меха, вероятно, хватило ещё на две шубы, так что привыкшему к южному теплу беарнцу можно было шведской зимой не мёрзнуть.
Внешнеполитическую линию Карлу Юхану ещё предстояло выбрать, но, как видим, принимать политические решения ему пришлось, прямо как на войне, с ходу и в дефиците времени. Кредит и доверие между Стокгольмом и Петербургом стали принимать реальные очертания, но и портить окончательно отношения с Наполеоном Карл Юхан сразу не решался. Как всякий разумный правитель слабой страны, он первое время пытался лавировать между Петербургом и Парижем, отдавая предпочтение при прочих равных условиях, несомненно, последнему.