стный вздох:
– Дже-е-екс, ну что бы я без тебя делала?
Я лишь покачала головой.
– Ты просто чудо.
– Знаю, – тихо хмыкнула я, про себя повторяя: «Ерунда. Подумаешь, еще заработаю», хотя внутри все ныло от обиды и несправедливости. Запустив руку в волосы и закрыв глаза, я попыталась сесть, но вдруг не почувствовала под собой опоры. И только тогда поняла, что привычка сыграла со мной злую шутку: я сажусь мимо лавки. Сердце подпрыгнуло, как в те моменты, когда на лестнице пропускаешь ступеньку. С губ сорвалось громкое «ой», и я уже приготовилась встретиться с землей, как вдруг чьи-то руки подхватили меня под мышки. На миг я зависла, а потом меня мягко опустили на землю.
– Джекс, ты в порядке? – раздалось в трубке. – Джеки…
– Эй, ты как так умудрилась? – одновременно спросил приятный мужской голос, сдобренный хрипотцой и насмешливыми нотками.
– Че-е-ерт, – протянула я, сидя на земле, и зажмурилась, боясь обернуться. – Мам, я тебе позже перезвоню.
– Плохой день?
Я все-таки обернулась. Перед мной был парень. Ошеломительно красивый парень, особенно по меркам дома престарелых. С глазами цвета расплавленного янтаря и острыми, как стрелы, бровями, бьющими прямо в сердце. К тому же Творец подарил ему настолько яркие приметы – абсолютно седую прядь у виска и маленькую родинку на щеке, что, глядя только на них, можно было впасть в прострацию. Кажется, на секунду я позабыла, что надо дышать. Даже пыль, что взвилась вверх при моем приземлении, начала, словно по волшебству, кружить спиралями, как будто мы оказались в диснеевской сказке.
Но как бы я не хотела это признавать, этот парень бросался в глаза особенно сильно еще и по другой причине, и она разбивала сердце. Потому что сидел он в инвалидном кресле. А я – все еще на земле, возле его ног. Ноги эти, кстати, были хоть и безжизненными, но обутыми в стильные кроссовки, которые стоили дороже, чем я могла бы себе позволить даже после двух месяцев работы в доме престарелых.
Незнакомец протянул руку.
– Спасибо, – поблагодарила я и улыбнулась, вставая и одновременно отряхивая от пыли серые рабочие брюки. – Я твоя должница.
– Да ну, ерунда.
Он усмехнулся, отодвинувшись чуть в сторону, чтобы я могла все-таки сесть на лавку.
– Какой ужас. – Я перешла на шепот, словно между нами теперь был огромный секрет, и прикусила губу.
– Сделаем вид, что я ничего не видел, – так же заговорщически предложил он. Смешинки, словно искорки, плясали в его глазах. Да и улыбка у него была теплой, даже не саркастичной. – А почему мы шепчем?
– Можно сказать, ты мой зад спас, – наблюдая за отчаянными попытками парня напротив не рассмеяться, тихо ответила я. – Это вроде как неловко.
Он чуть наклонился, чтобы услышала только я:
– Для меня это большая честь, учитывая, какая у него объективно шикарная конфигурация.
Не сдержавшись, я рассмеялась:
– Ты серьезно?
– Почему нет?
– Потому что в этом вся я. Сижу, обруганная, уволенная, без денег и гордости, и обсуждаю с незнакомцем свою едва не отбитую задницу. Скажи мне, дорогой друг, где в этой жизни я согрешила?
– Если хочешь, можем поговорить об этом, – с улыбкой предложил он. – Я до вечера совершенно свободен, чтобы ловить тебя, если вдруг снова решишь убиться на ровном месте.
– Ох, заткнись, – одернула я его, и мы одновременно рассмеялись. Наконец в голос. Это было странно, неловко. Да что говорить: вся моя жизнь была сплошь чередой позорных моментов. Но с этим парнем почему-то оказалось так легко. Несмотря на то что он был явно в худшем положении, чем я.
– Будем знакомы, – сказал он и протянул ладонь. Пальцы длинные, аккуратные. Не знаю, почему я всегда обращала на это внимание. Тут же захотелось взять его за руку и уйти с ним в закат. «Ну что за глупые мысли».
– Джеки, – представилась я и ответила на рукопожатие. – Ходячая катастрофа. Или падающая.
– Это от Жаклин?
– Да, – подтвердила я и поморщилась.
– Очень красивое имя.
– Меня так очень давно никто не называл. – «Лишь бабушка с дедушкой», – добавила про себя, сама не понимая, зачем ему такие подробности.
Мама все время либо гуляла, либо работала. Меня воспитывала бабушка; так было лет до девяти. И только когда бабуля с дедом переехали в другой штат и мы с мамой остались вдвоем, я поняла, что, в общем-то, все, что она мне дала, – лишь крыша над головой и дурацкое имя – в честь жены бывшего президента. Имя, которое пригодится либо старушкам, либо третьесортным порноактрисам. Так что все звали меня Джеки.
– Могу я все-таки звать тебя Жаклин? – Его взгляд, заинтересованный, теплый, был направлен прямо на меня, так что мне захотелось нервно почесаться. Я машинально поправила пряди, выбившиеся из пучка, собранного десять минут назад на ходу и закрепленного двумя карандашами, и улыбнулась, краснея.
– Думаю, да.
– Так что же случилось, дорогая Жаклин, что гравитация решила так стремительно притянуть тебя к земле?
– Меня уволили, – со смехом ответила я. – Вот и всё. Просто и банально.
– Отсюда? – спросил он и едва заметно мотнул головой, указывая на дом престарелых. – Это нестрашно. Обещаю тебе, ты найдешь другое место. Гораздо лучше этого.
А потом вдруг протянул руку и слегка сжал мои пальцы. Простой жест поддержки. Но такой ласковый.
– Ты правда так думаешь?
– Даже не сомневаюсь.
Это было и впрямь приятно.
– Легко сказать, – с улыбкой заметила я. – Тут платили стабильно и очень неплохо по меркам Эл-Эй. Когда у тебя долг по ипотеке в сотню и обучение в университете еще по сорок тысяч за год, начинаешь ценить то, что имеешь.
Он молча смотрел на меня, мягко улыбаясь, но его глаза с хитрым прищуром словно говорили: «Ну, Жаклин, ты сейчас серьезно?» Я тут же прикусила щеку, чтобы не наболтать глупостей. Ну кто изливает душу на парковке у больницы парню, которого видит впервые в жизни, да еще прикованному к инвалидному креслу? Наверняка мои проблемы для него были бы самой большой удачей, учитывая тот факт, что он торчит здесь.
– Прости, да, наверное, это глупо. Все познается в сравнении.
– Однозначно. К тому же у тебя в отличие от меня достаточно времени.
У меня аж рот приоткрылся.
Не то чтобы его слова меня шокировали. За время работы сиделкой я всякого насмотрелась. Постепенно ко всему привыкаешь. Просто, глядя на этого, казалось бы, пышущего здоровьем парня, невозможно было поверить, что жизнь так беспощадно прошлась по нему своими тяжелыми ботинками.
– Каков прогноз врачей? – спросила я осторожно.
– Пару недель, – абсолютно спокойно ответил он. – Может, пару месяцев.
Не может этого быть!
– Мне жаль.
– Нет, пожалуйста, не жалей, – перебил он. – Запомни раз и навсегда: жалость – самое отвратительное чувство. Взять вот меня. О чем я жалею, как думаешь?
Я пожала плечами:
– Не знаю.
– Лишь о двух вещах.
– О каких?
– Что так и не успел увидеться с родителями и никак не могу решиться позвать тебя на свидание.
Хорошо, что я сидела, иначе точно бы грохнулась в обморок.
– Честно, я вот уже несколько недель за тобой тут наблюдаю. Поверь, ты —лучшее, что могло случиться с этим местом, так что они полные идиоты, что тебя уволили! – Он произнес это так уверенно, как будто и правда давно заготовленную речь. А потом вдруг опустил взгляд и едва заметно, самыми кончиками ушей, покраснел. Совсем не так, как краснела обычно я, – словно готовый взорваться от смущения помидор. Мило. И забавно.
Я опешила. Даже чуть наклонилась, чтобы приглядеться. Нет, он на самом деле покраснел. Покраснел передо мной – девчонкой, одетой в рабочие брюки и заляпанную томатным соусом футболку – у престарелых проблемы с тремором рук, знаете ли, – без косметики и с пучком на кудрявой, словно у пуделя, голове. И если раньше я еще надеялась на то, что у судьбы ко мне возникнет хоть какое-то благоволение, то сейчас убедилась: зря. Потому что только мне может вот так почти признаваться в любви отчаянно красивый парень, настолько же отчаянно готовый покинуть этот мир через, если повезет, пару месяцев.
– Могу я попросить тебя об одолжении? – вдруг произнес он, видимо расценив мое молчание как знак согласия. – Я отлично понимаю, что шансов в моем случае никаких. Так могли бы мы притвориться? Пропустить те стадии отношений, когда люди долго узнают друг друга, представив, что мы уже давно вместе?
Я моргнула:
– Сыграть твою девушку?
– Только на сегодня.
– А завтра?
Он пожал плечами.
– Если оно настанет, то и узнаем, что там нас ждет. А сегодня я хочу взять тебя за руку.
Я опешила и он торопливо добавил:
– Нет, я, конечно, не могу настаивать…
А сам посмотрел на меня так, что отказать было ну просто невозможно.
Договорившись со своей смелостью, я осторожно коснулась его лежащей на коленях ладони и сжала пальцы. Какие же они у него были красивые!
– Спасибо, – мягко поблагодарил он. Я почувствовала, как и по моему лицу расползаются красные пятна.
– Не за что, в общем… – ответила я и принялась шаркать ножкой по пыльной земле. – Итак, раз уж я играю роль твоей девушки, то могу я хотя бы узнать твое имя? Свое-то я уже…
Но не успела я договорить, как он резко покачал головой:
– Давай обойдемся без имен. Будет проще расстаться. Не так болезненно.
Я улыбнулась, прищурившись на солнце.
– Мне сегодня определенно не везет. Мой утренний автобус сломался. Телефон перестал заряжаться из-за жары. Работодатель меня уволил. А парень, с которым я только начала встречаться, бросает меня спустя всего пять минут после начала отношений. Я настолько ужасна?
– Ты идеальна.
Ну вот, он снова это сделал.
Произнес эти слова так просто, будто они значат не больше, чем «привет» или «как дела». Ведь у каждого слова есть свой вес. Но, может, когда тебе остается так мало времени на этой земле, это перестает иметь значение?
– Не делай так, – попросила я и выставила вперед указательный палец.