Марса же публика почти боготворила. Он был их героем, единственным, кто последние несколько лет мог противостоять Беланже, тем самым еще сильнее заваливая соперника тоннами хейта. Теперь Бланж не просто выигрывал. Теперь он выигрывал у их любимчика, а это было хуже вдвойне.
Когда я отложила телефон, над «Святым морем» встало солнце. Судя по голосам и смеху, все собрались за завтраком. Я шагнула на галерею, глядя на белое небо и пока еще пустые треки, вдыхая утреннее тепло. Здесь даже воздух был другим. В Эл-Эй он напоминал немытое стекло. Состоял из крупиц уличной влаги, дыма, запаха духов и пыли и казался мутным и душным. Здесь же был мягким, тягучим и наполненным таким количеством вкусов, что казался концентратом, выжимкой из всей природы Аризоны и Калифорнии.
Переодевшись в короткие джинсовые шорты и майку, я спустилась вниз и приоткрыла двери. Первый этаж разделяли невидимые границы, но я все равно могла точно сказать, где именно они проходят. Сразу за широкими воротами прятался гараж. Машины внутри никогда не стояли: они были припаркованы на улице. Здесь же обитал целый легион спортивных мотоциклов всех расцветок, их запасных частей, висящих на стенах шлемов и разноцветной экипировки.
Справа в глубине располагался склад. Я сама назвала это место так, потому что все ненужное сгружалось туда. И мне казалось, что, если хорошо там порыться, можно раскопать даже окаменелости времен индейцев навахо, так много всего там валялось.
На противоположной стороне находился «дом». Сами ребята его так называли.
Я не раз слышала, как Бланж, вернувшись, кричал: «Я дома», и все отвечали гулом нестройных голосов. Здесь находилась кухня, самая простая. Огромный холодильник, в который при желании можно было затолкать и меня, и даже не пришлось бы нагибаться. Электрическая плита с духовым шкафом, мелочевка вроде тостера и кофеварки, а в центре – огромный стол, сбитый из деревянных поддонов. Из них же были сделаны лавки, полки и почти вся мебель, из-за чего в правом углу первого этажа всегда стоял хорошо различимый запах дерева.
– Доброе утро, – поздоровалась я.
Кас кивнул. Лил добродушно помахала. Бланж окинул меня оценивающим взглядом с головы до ног, приподнял брови, но ничего не ответил: видимо, предполагалось, что мы поздоровались еще в спальне. Теперь он, как панда, щеголял с синяками под обоими глазами. Дэм меня не заметил: он сидел, уткнувшись в телефон и жуя сэндвич, а Лаклан проигнорировал, так что я решила игнорировать его в ответ.
– Гранолу с йогуртом хочешь? – помахала Лил коробкой, гремя ею, словно погремушкой. В ее лице ничего не выдавало вчерашний инцидент. Она улыбалась как ни в чем не бывало. – В холодильнике есть молоко.
– Лучше йогурт, – ответила я, оглядываясь в поисках чистой тарелки.
– Ты как Бланж. – Она взмахнула ложкой. – Он тоже с йогуртом ест. – И, заметив метания моего взгляда, добавила: – Посуда внизу, возле холодильника, в посудомойке.
– Спасибо. – Я принялась перекладывать часть йогурта из пластикового ведерка в свою тарелку.
– Если что, на нижней полке есть бекон, овощи и яйца. В морозилке – пицца и коробки с готовой едой. Фрукты в сетках справа. Правда, там остались только почерневшие бананы. Кофемашина. – Она повернулась, указав на противоположную стену рукой, словно стрелой. – Чистка на тебе.
Что ж, исчерпывающе. Взяв свою тарелку, я быстрым взглядом окинула кухню, ища, куда сесть. Только одно место было свободно. Между Бланжем и Лил.
– Я вчера так прокололась с твоим кремом, – тяжело вздохнула я, поворачиваясь к ней. – Мой нос выглядит как жареный помидор.
Но вместо Лилиан внезапно отреагировал Бланж.
– Дай посмотрю. – Он протянул руку, поворачивая мое лицо в свою сторону. Я медленно подняла на него глаза, заставляя себя не тушеваться. Ссадины на его скулах и подбородке за ночь раскрасились такими яркими оттенками, что любая чета единорогов с радостью бы приняла его в свои ряды.
Мы сидели лицом к лицу. Моя левая нога прижималась к внешней стороне его бедра, касаясь ярко-красных штанов в разноцветных нашивках.
– А это что у тебя? – мягко дотронулся он до синяка чуть выше коленки.
– Ой, ерунда.
Мои ноги с детства были покрыты ушибами. Если существовал хоть один маршрут, позволявший собрать все углы мизинчиками, дверные ручки – бедрами, а косяки – локтями, я обязательно выбирала его. Вот и сейчас короткие шорты не скрывали синяк, который я умудрилась позавчера заработать.
– Это комод… – подняла я взгляд, вдруг засмущавшись. – В нашей спальне. Не заметила в темноте. – Так много людей смотрело на нас, что отчего-то казалось, будто я выдаю какие-то жутко интимные подробности нашей совместной жизни.
– Ты абсолютно искренне восхищаешь меня, Жак, – мягко произнес Бланж, так и не убирая руку с моего колена. Меня эта рука уже начинала нервировать. – Мне кажется, я никогда в жизни не видел такого человека, как ты, способного убиться буквально на ровном месте. Как ты до двадцати лет дожила?
– А мне девятнадцать только, – ответила я.
– О, надо же…
– Господи, вы можете хотя бы так откровенно не палиться? – раздался возмущенный шепот Лил. Она наклонилась ближе, так что никто больше не мог ее услышать. – Ты что, не мог выучить, сколько ей лет?
– А я и не спрашивал.
– Боже…
А потом вдруг щелкнула камера. Лили развернула телефон. На снимке не было видно лиц. В кадр попали лишь наши переплетенные ноги и рука Бланжа, по-хозяйски лежащая на моем колене.
– Опубликую с подписью «Мy love» и черным сердечком рядом, – громко сообщила она. Мы с Бланжем неловко отодвинулись друг от друга. – Интернет просто взорвется.
– Господи, ну и бред, заняться вам, что ли, больше нечем? – Лаклан прошествовал к холодильнику, достал оттуда бутылку воды и, не сказав больше ни слова, вышел из кухни. Бланж проводил его взглядом. Я еще плохо знала Реми, но уже могла распознать тень недовольства на его лице.
– Валяй, – ответил он, давая отмашку Лилиан.
– Я давно показывала тебе статистику. – Довольная собой, она уселась на место Лаклана, пролистывая на экране какие-то графики. – Любовь – самая прекрасная в мире вещь. Повышает охват поста раз в двадцать минимум. Грех этим не воспользоваться.
– Можем начать прямо сейчас. Кас будет перебирать мой мотоцикл, так что я совершенно свободен.
Я хотела спросить: «А как же твое лицо, все в синяках и ссадинах?» Но меня опередила Лилиан.
– А ты?
А что я? Главное – дать им понять, что я от этой затеи не в ужасе. Хотя именно так и было. Но, переглянувшись с Бланжем, поняла: мне никак не отвертеться.
– А я давно говорил вам, что вся эта слюнявая ерунда на раз залетает, – отхлебнув кофе, добавил Дэм. – Еще год назад предлагал вам с Лил вместе поснимать.
– Все равно никто бы не поверил в то, что у нас любовь, – отмахнулась она. – Меня здесь каждая собака знает. А Джеки будет нашей звездой.
Господи, дай мне сил!
– Только гляньте. – Она развернула телефон экраном вперед. – Публикация набирает охваты буквально на глазах!
И вот именно с этого момента я поняла, что серьезно влипла.
***
– Ты точно уверен, что это хорошая идея? – спросила я, покосившись на стоящий на подпорке ярко-красный байк, пестрящий названиями фирм, которые, судя по всему, рекламировал Бланж.
– Абсолютно, – ответил он сухо, безэмоционально. Подошел к стене, пару раз скользнув по висящей на ней экипировке придирчивым взглядом. Снял оттуда черный глянцевый шлем с козырьком, подходящие к нему очки и молча протянул все это мне.
– Может, все-таки на машине поедем? – предложила я, впиваясь пальцами в пластик.
– Тут работы на десять минут, Жак. А для съемок все равно нужен мотоцикл. Я дольше буду его в багажник крепить.
Бланж подошел ближе, остановился напротив, забрал у меня из рук шлем и всмотрелся в мое лицо. Казалось, даже взгляд его смягчился.
– На будущее: собирай волосы, ладно? – попросил он и заправил кучерявую прядь за ухо, случайно задев мое лицо ладонью. – Они слишком…
«Объемные? Лохматые? Растрепанные?» – хотела спросить я, стоя к нему так близко, что могла рассмотреть даже мелкие веснушки на его носу. Мой завтрак не включал в себя острый перец халапеньо или колечки лука, но я почему-то все равно задержала дыхание, как перед прыжком в воду. Бланж и был тем самым прыжком – испытанием моих нервов на прочность.
– …Красивые, чтобы их мять, – закончил Бланж и, пока я не успела сравняться цветом с его мотоциклом, напялил на меня дурацкий шлем. А потом и очки сверху.
– Выгляжу странно. Как инопланетянин. – Я обернулась и взглянула на себя в прикрепленное к бетонной стене зеркало. Бланж хмыкнул. – Нет, правда. – Я покрутилась. – На картинках все смотрится иначе. Круче, что ли.
– Добро пожаловать в мир некрасивых мотоциклов, – произнес он, тоже застегивая шлем. – Ни аккумулятора, ни светотехники, ни фар, ни поворотников. – Он похлопал свой байк по боку. – Все принесено в жертву ради уменьшения веса.
Я осторожно подошла, не зная, как на этот мотоцикл вообще сесть. Сиденье-то было одно… Кажется.
– Итак, держимся крепко, в стороны не мотыляемся, с мотоцикла не падаем, в дятла не играем.
– В кого?
Реми наклонился, легонько ударив козырьком своего шлема об мой.
– Ай. – Я отшатнулась.
– Вот это значит «играть в дятла». А теперь садись, и поехали, – добавил он, усаживаясь на байк. – Лилиан уже нас заждалась.
Я настороженно покосилась на узкое сиденье.
– А мы точно на нем уместимся?
Бланж ничего не ответил, но, клянусь, я слышала, как тяжело он вздохнул.
– Ладно, – перекинула я ногу через корпус мотоцикла, стараясь не касаться своего мужа вовсе. Скользнула взглядом вниз – и не отыскала второй пары подножек. Они ведь должны где-то быть, верно? Как же в тех фильмах про байкеров? Но, как ни крутилась, – ничего. – А ноги куда?
– Можешь обхватить меня ими.
– Нет, правда! Это не смешно. Куда ноги?