Не то чтобы он был против старшего из братьев. В каком-то смысле он сам способствовал их примирению. «Столько лет прошло, – говорил он Бланжу. – Прости его уже наконец. Сколько можно бедолагу мучить?» Но Бланж оставался непреклонным. До этого года.
И дело было не том, что его принципы были слишком строгими. И не в том, что он хотел таким образом поквитаться. Если человек предавал его – для Реми он умирал. И это ощущалось почти физически. Поэтому он так ни разу и не позвонил домой. Поэтому не искал брата. И потому же, как бы они с Марсом ни ругались и ни дрались, все равно не позволял для себя Марса «убить». Марс оставался единственным, кто ни разу его не предал.
– Ты же знаешь, Лилс, я тебя люблю, – произнес Лаклан, улыбнувшись.
– Нет, Лаки, это неправда, – протянула она. – Хватит! Это глупые шутки.
– Но я не шутил.
Его ответ прозвучал в тишине коридора так уверенно, что у Марса скрутило живот. Девушка молчала. И это начинало нервировать.
Марс никогда не думал, что такой черствый и скучный парень, как Лаклан, может понравиться его Лили. Это даже смешно. Настолько они были разные. А может, Марс просто привык, потому что всю свою жизнь она за ним бегала. Потому что все и всегда, на каждом фестивале, на каждом чемпионате или просто слете мотолюбителей знали: эта девчонка по уши втрескалась. И все бы ничего, только ему тогда было почти двадцать пять, а ей всего пятнадцать!
– Марс, гляди, снова твоя невеста, – свистели и хохотали парни, глядя, как тощая девчонка с двумя светлыми косичками – мышиными хвостиками – машет ему и несется, распахивая своими розовыми ботинками поле, чтобы передать ему какой-нибудь дурацкий бутерброд, завернутый в крафтовый пакет с наклейкой в виде сердечка.
А он не знал, куда от нее деться. Притом что ей было настолько наплевать на все: на слухи, сплетни, открытое насмехательство, что, даже выиграв свой первый чемпионат в женской лиге в шестнадцать, она прямо со сцены передала Марсу привет. Что, конечно же, не оставалось мотосообществом незамеченным.
Их шутки и подколы раздражали. Смешки откровенно бесили. Годы шли, девчонка взрослела, но ничего не менялось. И каждый раз, когда она в очередной раз подходила к нему и заглядывала в глаза, ему хотелось от нее бежать. Избавиться от этой надоедливой соседки из родного города, уехать и больше ее не видеть. Но Бланж и тут его обыграл, устроив к себе и поселив в «Святом море». Так что теперь она двадцать четыре на семь крутилась рядом.
И понимая, что ему никуда от нее не деться, да и дурного ничего она не делала, просто возилась с детьми, помогая им застегивать сапоги и надевать экипировку, шутила и вытирала слезы и сопли, когда те неудачно падали, торчала рядом, когда он перебирал какой-нибудь мотоцикл, забрасывала ему еду в холодильник мимиходом, он смирился. А может, осознал, что не такой она уже и ребенок. Наверное, поэтому так яростно ругался с ней, стоило ей в очередной раз напялить одно из своих любимых, едва прикрывающих задницу платьев, или согласиться, чтобы кто-нибудь угостил ее выпивкой в баре, или начать флиртовать прямо на танцполе с очередным мажором, ищущим, кого бы снять на ночь. Потому что для Марса она все еще оставалась той мелкой девчонкой. А теперь, кажется, окончательно выросла.
– Не говори так, – делая шаг назад, покачала головой Лилиан. – Не надо. Потому что ты врешь. А это жестоко.
– Я не вру, Лилс. Ты это знаешь. И довольно давно.
Кажется, в дополнение к локтю у Марса теперь еще защемило и сердце. Не зря Бланж его назвал пенсионером, видимо.
– Но я… я… – Она растерялась.
– Пожалуйста, Лилс. – Лаклан выдохнул ее имя так, словно оно – последний глоток кислорода. – Посмотри на меня.
Он сделал шаг ближе. Лилиан замерла, словно загипнотизированная. А потом он ее поцеловал. Прямо в коридоре. Опустил одну ладонь на ее затылок, вторую на талию и притянул к себе.
И она не сказала нет. Она отвечала на поцелуй уверенно. Не только губами. Прильнув всем телом. Как взрослая девушка, точно знающая, что за этим последует.
– Фак, – выдохнул Марс, опираясь на стену. Он и сам не понимал, рад был такому исходу или раздосадован. Но что-то в нем точно сломалось. Только он сам не понимал что. Возможно, уязвленная гордость оттого, что сегодня Беланже обошли его по всем фронтам.
Он бы так и забыл про лед, но локоть напомнил о себе. Чтобы обойти эту пару, пришлось подняться на уровень выше и сделать целый круг. Точно так же обратно. Так что вместо двух минут Марс прошатался по коридорам почти четверть часа. Но стоило ему открыть дверь номера, как он едва воздухом не поперхнулся. Потому что на его кровати, закрыв лицо руками, сидела Лилиан и плакала.
– Эй, – позвал Марс, и девушка, услышав, вскинула на него полный сожаления взгляд. Ее лицо исказилось от боли, а глаза снова наполнились слезами. —Что-то случилось? – осторожно произнес Марс, чувствуя, как ярость наполняет его до краев. Если этот придурок попытался что-то с ней сделать, то он места на нем живого не оставит.
Лил покачала головой, а потом встала и вписалась в него, прильнув так, как будто ее никогда в жизни не обнимали. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, и это было до того душераздирающе, что Марс и сам не заметил, как его руки сомкнулись вокруг ее хрупкого тела. И она окончательно разрыдалась.
– Я совершила ошибку, – произнесла девушка, спотыкаясь на словах. Алкоголь сделал свое дело, раскрывая ее и так открытую душу совсем нараспашку. – Прости меня, Марс, – простонала она. – Я предала тебя! Пожалуйста прости!
– За что?
Почему-то ее ответа он боялся. С одной стороны, Марс понимал, что не могло случиться ничего такого уж страшного за то время, что он бродил по коридорам. Но, с другой стороны, и десяти минут порой бывает достаточно.
– За то, что целовалась с Лакланом. За то, что мне даже понравилось. За то, что почти согласилась стать его девушкой.
Господи. Марс даже прикрыл глаза и сел на кровать. Не на такие откровения он надеялся. Лили присела рядом.
– Тебе явно не стоит передо мной извиняться. Ты же не… Мы не… – Он даже растерялся, не зная, что нужно говорить в данном случае. Настолько это все бредово выглядело. Но все равно невольно прижал ее к себе, гладя по спине, чтобы успокоить. Чувствуя, как колются ненавистные пайетки на криминально коротком платье.
Она уткнулась ему в шею.
– Марсель… – прошептала тихо.
– Что, Лили?
– Просто чтобы ты знал. Из всех в мире рук я хочу, чтобы меня обнимали только твои.
Марс рассмеялся:
– Лил, ты пьяная?
– Что? Нет, – замотала головой девушка и в ответ на его скептический взгляд добавила, сведя большой и указательный пальцы: – Если только совсем немножко.
Пить она не умела точно так же, как и Бланж. Их обоих скашивало буквально на глазах. Марсу было даже смешно оттого, что сначала ему приходилось таскаться с одним, а теперь и вторая следом – все то же. А потом она прошептала:
– Можно тебя кое о чем спросить?
– Конечно.
– А ты… А у тебя… у тебя были другие… женщины?
Марс аж опешил.
– Лили, мне почти тридцать лет. Ну конечно, у меня были другие женщины.
Девушка замерла. Кажется, даже перестала дышать. Вдруг резко встала, сверкнув глазами и размыкая объятия. А потом внезапно влепила ему пощечину, развернулась и, цокая каблуками по паркету, ушла.
– Придурок, – раздался обиженный голос из коридора.
А Марс так и остался ошарашенно сидеть, поглаживая горящую щеку.
Глава 29. Проигравший должен уйти
– Так и будем дальше молчать?
Скрыв глаза за темными очками, Бланж вел автомобиль по уже проснувшемуся городу. Я же смотрела в окно, пытаясь спрятаться от неловкости, провожая взглядом вывески магазинов и дорожные знаки.
– А что говорить? – насилу выдавив из себя улыбку, тихо произнесла я. – Все вопросы по списку я выучила, если ты об этом.
– Я не о списке…
Утром я проснулась первой. Солнце, встающее, как обычно, рано, осветило комнату и новую реальность, в которой я не понимала, как вести себя дальше. Реми спал, положив локоть под голову.
Я пошевелилась в поисках чего-то, чем можно прикрыться, но одеяло у нас, как повелось с первого дня, было одно на двоих, так что стащить его значило оголить Бланжа, поэтому я схватила первое, что попалось под руку, – его рубашку, валяющуюся на полу, – и, накинув ее, скрылась в ванной.
Боже, боже, боже! Ну зачем? Зачем я все так усложнила между нами? Нет, секс был хорош. Бланж прекрасный любовник, не поспоришь. Несмотря на то что опыта у меня в этом деле не было, я столько наслушалась, что могла, даже ориентируясь лишь на чужие сплетни, сказать: он точно знает не только как получить удовольствие, но и как доставить его. Проблема в том, что для него это просто секс, а для меня нет.
Он не видит смысла в жизни без риска, скорости и бесконечных состязаний, а я хочу иметь надежный тыл и стабильность. Он живет сегодняшним днем, а я хочу ясного будущего. Вот только он никогда и не обещал его мне.
Я прислонилась к двери, закрыла глаза и, зажмурившись, медленно сползла на пол. Какой же надо быть дурой, чтобы переспать с парнем, который открыто заявляет, что не намерен связывать себя с кем-то отношениями вовсе. Но еще большей дурой надо быть, чтобы в него влюбиться.
– Жак, я… – Бланж нарушил тишину, словно оправдываясь. Но за что? Он же не виноват, что я сама захотела того, что случилось.
– Прошу, не начинай…
Из-за него я и так нарушила все свои принципы. И хотя провести ночь с тем, кто тебе небезразличен, не равно предательству себя, ощущение, что для него я всего лишь «одна из», неприятно кололо в сердце.
– Почему?
– Все нормально. Давай просто закроем эту тему.
Потому что спустя некоторое время ты найдешь для себя развлечение поинтереснее. И погонишься за ним с азартом, как за мной когда-то. А я останусь.
– К тому же мы приехали.
Я вышла из машины. Бланж следом, не го