– Прости, дорогая, но это жизнь. Люди всегда ищут места, где теплее и сытнее, – потянулась на диване Ника, – И это точно не рядом с тобой. Ты кроме своего пива, когда одна, холодильник ничем не наполняешь.
– Предательница, – буркнула Астра, поправляя у меня галстук, – Хотя с тобой с самого начала всё понятно было. За пачку чипсов готова родного человека продать.
– Вот уж нет. Тут ты не права. Меньше, чем на кастрюлю борща я не соглашусь!
– Что-то ты сегодня чересчур разговорчивая, – проворчала опекунша, – Похоже, кофе перепила. Три чашки ведь выдула с кексами, вот он тебя и взбодрил, видимо. Ладно, с тобой потом разберёмся. Всё, Миша, ты готов. Вот только забыла тебя спросить, спутницей у тебя кто будет? Приглашение на двоих ведь.
– Да я Демидова с собой позвал, – легкомысленно отмахнулся я, и тут же в комнате установилась напряжённая тишина, а обе девушки стали сверлить меня странными взглядами.
– Чего вы? – не понял я их реакции, – В приглашении же не указан пол, кого можно пригласить, а значит, это не обязательно должна быть девушка.
– Астра, мы его теряем, – вдруг глухо произнесла Ника, бросив на подругу мрачный взгляд, – Нужно срочно что-то делать! Может, ещё не поздно?
– Согласна! – решительно кивнула Астра, сурово глянув на меня, – Сегодня же позвоню сестре Демидова, и попрошу поплотнее взяться за неё. Ещё и Лизу надо будет подключить. Это ненормально, когда подросток хочет идти на бал не с подругой, а с другом. Очень тревожный звоночек! Но ничего, я займусь тобой, Миша, обещаю! Не дам сорваться в пучину запретной любви!
– Да какая ещё запретная любовь, вы чего! – подскочил я возмущённо, – Всё нормально со мной! Просто, девушки же у меня нет, и приглашение пропало бы, и я решил, что будет честно позвать Серёгу за то, что он поддерживал меня на турнире!
– Это всё жалкие оправдания! – отмела в сторону мои объяснения Астра, – Сейчас едь уже на свой бал, иначе опоздаешь, а потом я тобой займусь.
Во жешь блин! – растерянно подумал я, выходя из квартиры. Надумали себе невесть чего. Не скажешь же им, что папа поручил мне поближе познакомиться с девушкой из рода Нарышкиных, и, если бы я пошёл на бал с девушкой, это сделать было бы проблематично. Ну, какая девушка нормально отнесётся к тому, что ты позовёшь её на бал, на котором будешь много внимания уделять другой девушке? Да никакая. Ладно, потом уже подумаю об этой дурацкой ситуации. Надеюсь, что они шутили…
– Ольга расстроилась, что ты меня позвал на бал, а не её, – как бы между делом заметил Демидов, когда мы уже приехали в особняк Нарышкиных, и нас провели к месту торжества, огромному залу, с футбольное поле размером. Гости продолжали подъезжать, но уже сейчас тут было несколько сотен человек народу, разбившегося на десятки групп, между которыми то и дело сновали вышколенные слуги с подносами в руках, разносивших самые разные напитки, чтобы гости не заскучали.
– Так что теперь, по её словам, ты ей должен свидание. И не просто свидание, а какое-то особое, способное загладить твою несомненную вину перед ней, – продолжил он, оглядываясь по сторонам, как будто кого-то пытаясь найти в этой толпе.
– Я посчитал, что так будет честнее, – пожал я плечами, – Ты поддерживал меня на турнире, так что логично было позвать тебя и на церемонию награждения. Но, как говорится, чего хочет женщина, того хочет бог. Будет ей свидание. Надо будет только придумать что-нибудь по оригинальнее.
– Мою сестру сложно чем-то удивить, – усмехнулся Серёга, – Куда только не звали её ухажёры. Вплоть до сафари в Африке. Впрочем, туда она не захотела, так как не любит, когда убивают животных, да и отец не пустил бы её. Так что всякие там охоты сразу из списка выключай. И водные прогулки. Её укачивает.
– Ясно, спасибо что предупредил, – вполне искренне поблагодарил я, так как у меня уже успел промелькнуть мысль, устроить свидание на теплоходе по ночной Москве. Значит, надо что-то другое придумать…
– Прошу прощения, господа, что вмешиваюсь в ваш разговор, но мне поручено передать, что господина Гончарова ожидают для подготовки к церемонии награждения и проводить его, – чопорно поклонился нам подошедший слуга.
– Хорошо, веди, – кивнул я ему, и Демидову, – А ты не теряйся тут, развлекайся. Я найду тебя потом.
Тот лишь рукой кивнул в ответ.
– Это ещё зачем? – попытался вскочить я с кресла, в которое меня усадили в небольшой комнате перед зеркалом, и ко мне с хищным блеском в глазах подошёл мужчина сомнительной ориентации, явно собиравшийся наложить мне грим, – Я же не девушка, и так обойдусь!
– Не обойдётесь, молодой человек, сидите смирно! – манерно прикрикнул он на меня, – Вас телевидение снимать будет, а вы хотите как чучело на экране выглядеть? Да будет вам известно, перед съёмками не только женщин, но и мужчин, и даже детей гримируют!
– Да нафига?! – не сдавался я.
– Да потому, что телевизионная камера подчёркивает все недостатки лица. Главная задача грима – противостоять действию агрессивного яркого света и разрешающей и увеличивающей способности камер, которые выделяют дефекты лица и фокусируют на них внимание зрителя. И не бойтесь, я не кусаюсь. У вас, кстати, очень хорошая кожа, так что сильно гримировать я вас не буду. Лишь сделаю более выразительным овал лица, да уберу круги под глазами, – ворковал он, уже принимаясь за дело, и я сдался под его напором.
Это всё и правда заняло совсем немного времени, и уже минут через пятнадцать меня повели на сцену, где начиналась торжественная часть мероприятия.
– Мой юный друг! Я рад, что вы решились, и посетили столь знаменательный для меня день! – радостно встретил меня там Нарышкин, который даже слегка приобнял меня за плечи.
– Спасибо, – слегка растерялся я под его напором, – И с днём рождения вас!
– Благодарю, хотя это событие уже много лет и не доставляет мне никакой радости, скорее наоборот. Годы берут своё, – грустно улыбнулся он, и слегка подтолкнул меня к стоявшему в центре сцены ведущему с микрофоном, – Но проходите же. У нас ещё будет время поговорить. Позже. У меня будет к вам небольшая просьба.
Я слегка насторожился, но послушно прошёл к ведущему, который тут же представил меня, и дальше церемония пошла своим чередом.
Ведущий, молодой ещё совсем парень, лет двадцати пяти на вид, быстро перечислил ключевые моменты турнира, красочно описав самые драматичные из них. Отметил других финалистов, и потом уже перешёл к поздравлению меня. Щедро осыпал комплиментами мои успехи в таком юном возрасте, и позвал Нарышкина для вручения мне награды.
Теперь уже старик минут десять разорялся, прославляя мой юный гений, но вскоре эта пафосная часть, наконец, закончилась, и под бурные аплодисменты мне был вручён чек на кругленькую сумму в один миллион рублей ровно.
– Я решил не мелочиться, и округлить ваш выигрыш до ровной суммы, – пояснил он мне, увидев мой недоумённый взгляд.
– А сейчас позвольте я украду вас буквально на пару минут, – подхватил он меня под руку, и увёл со сцены под очередные аплодисменты.
– Не волнуйтесь, моя просьба не касается нашего последнего разговора, – поспешил он успокоить меня, когда мы спустились, и отошли в безлюдное место.
– Видите ли, дело в том, – нерешительно начал он, – Что сегодня состоится первый выход в свет у моей внучки, Насти, которой недавно исполнилось четырнадцать лет. В связи с этим, я хотел попросить вас о небольшом одолжении… Уже совсем скоро начнутся танцы, окажите мне любезность, пригласите её на первый танец.
– Да, разумеется, без проблем, – с трудом сдерживая радость, согласился я. Похоже, просьбу отца мне будет выполнить легче, чем я думал, – Но зачем это вам?
– О внучке забочусь, – вздохнул он, – Хочу, чтобы она оказалась в центре внимания, и лучший способ, обратить на себя внимание гостей, это танец с главным виновником торжества. Высший свет какое-то время будет с интересом наблюдать за вами, и она немного погреется в лучах вашей славы, если вы не возражаете.
– Почту за честь, – слегка поклонился я, вовремя вспомнив уроки этикета.
– Благодарю вас, Михаил, – в свою очередь склонил голову он.
На этом мы закончили взаимные реверансы, и поспешили к гостям.
– Ой! А это под костюмом те ваши знаменитые щупальца? Ничего, что я до них дотрагиваюсь? А они живые? Что-нибудь чувствуют? – щебетало, кружась со мной в танце, ну совершенно ангельского вида белокурое создание.
Настенька Нарышкина смотрела на мир огромными голубыми глазами, и в них читались такие наивность, чистота, какая-то непосредственность, что было дико удивительно, как такой невинный цветок мог вырасти в оранжерее её хитрого и жестокого деда?
Может, это, конечно, и игра на публику, но сколько я к ней не присматривался, не смог уловить даже намёка на малейшую фальшь.
– В каком-то смысле, живые. Уж не знаю, разумны ли и способны ли что-то чувствовать, но мне стоило большого труда заставить их меня слушаться. И до сих пор они не всегда это делают, – улыбнулся я ей.
– Ну, их можно понять. Жили себе не тужили, а тут прикрепили к какому-то человеку, ещё и слушаться заставляют, – серебряным колокольчиком рассмеялась она, немного запрокинув вверх голову.
Она была на голову меньше меня ростом, и чтобы посмотреть мне в глаза, ей приходилось поднимать вверх голову.
– Почти так и было. Вот только вряд ли они были живы до того момента, как их прикрепили ко мне, и не я в этом виноват. Тут я и сам, можно сказать, жертвой оказался. Меня никто не спрашивал, хочу ли я себе такие украшения…
– Чувствую тут какую-то тайну, – лукаво улыбнулась она мне, – Расскажешь? Ой, простите… – тут же смутилась она и покраснела, когда поняла, что обратилась ко мне на «ты».
– Ничего страшного, я и сам хотел предложить излишнюю официозность. Мы же ровесники, – подмигнул я ей, старательно контролируя руки, чтобы не сжимать её слишком крепко. Слишком уж хрупкая у неё была фигурка. У меня было такое чувство, что если я хоть чуть-чуть сильнее их сожму, то могу сломать это воздушное создание.