В дежурном освещении показалась впечатляющая картина. Большие и длинные стеллажи со снарядами уходили далеко в глубь крейсера. Манипуляторы хватали снаряд и по потолочным рельсам подвозили к проему в полу, куда этот снаряд и опускался. И работали эти манипуляторы, не переставая.
— И чего тут заклинивать надо? — поинтересовался Миха Кемпл.
— Вот эти манипуляторы. Проще всего прекратить поступление управляющих сигналов.
— И как это сделать?
— Вот там под потолком, туда еще лестница ведет, есть красный ящик, это блок управления. Тут их пятьдесят штук.
— Ясно. Ну что, ребята, начинаем. — Когда солдаты стали расходиться, Миха вызвал на связь своего капрала: — Ломонос, ты меня слышишь?
— Слышу.
— Бросай все дела и попробуй захватить суда «красных» и «зеленых». А то там наверняка еще полно взрывчатки.
— Понял.
Один солдат полез по лестнице и тут же спрыгнул оттуда за секунду до того, как она вся покрылась искрами от ударов пуль.
— Они здесь!
— Я это уже понял. Расстреливайте ящики из автоматов, раз их просто отключить не дают.
Солдаты стали расстреливать красные ящики. Из издырявленных корпусов вылетали целые снопы искр от перебитой проводки, и манипуляторы отключались один за другим.
Поняв, что задумал противник, боевики постарались этому помешать, но плотный ответный огонь заставил их отступить. Но и они не пропускали солдат дальше, чтобы те не уничтожили остальные блоки.
— Нет, Медведь!
Но было поздно, гранатомет покинула первая серия зарядов. Все непроизвольно застыли на своих местах, в самых нелепых позах и зажмурившись. Раздались стальные удары, а потом взрывы гранат. Все оттаяли, с трудом веря в то, что еще живы, и поспешили захватить новые рубежи; начались короткие перестрелки, раздавалась отчаянная ругань, и снова выстрелы, но теперь уже по блокам. И новая партия манипуляторов замерла.
Понимая, что по-другому выкурить боевиков не удастся, Миха, скрепив сердце, сказал:
— Давай, Медведь, но как можно осторожнее. Хотя… как тут осторожнее?..
— Нет проблем.
И снова гранатомет покинули гранаты, но уже более экономно. Снова взрывы и продвижение вперед.
Хотя ящики уничтожили еще не все, работа манипуляторов прекратилась, и вскоре этому нашлось объяснение.
— Командир, они уходят, — сквозь громкий треск автоматов и винтовок доложил по радио Земен. — Они пользуются спасательными капсулами крейсера, а не идут к своим судам.
— Ясно. Ломонос, как у тебя?
— «Красный» обезврежен; собственно, тут, кроме десятка обкуренных бородачей, и не было никого. Сейчас возьмемся за «зеленого».
— Ловушка…
— Чего?
— Уходи оттуда! Перебирайся на другой борт, быстро!
— Понял.
Казалось, прошла целая вечность, и Миха стал думать, что у него просто паранойя. Но вот крейсер сотряс сильнейший удар. Мигнул и погас свет, после чего включилось аварийное освещение.
— Раз живы, значит, все закончилось хорошо, — сказал Медведь. — По крайней мере, я так думаю.
Из-за объявленного режима радиомолчания, Первый слишком поздно узнал о том, что одна из его абордажных групп уже вовсе не его, а непонятно чья. Как такое вообще могло случиться, он не понимал, но было уже поздно что-либо отменять, и операцию продолжили, понадеявшись, что остальные две смогут довести дело до конца.
Орудийные залпы были подтверждением, что операция идет успешно. Бин Лашен смотрел на монитор своего ноутбука: информация поступала прямо с орбиты.
Залп следовал за залпом, но вот часть орудий замолчала, потом еще одна батарея, а вскоре от крейсера стали отделяться спасательные капсулы. Операция была провалена, и Первый нажал на кнопку ликвидации в пульте, но вместо синхронного взрыва трех судов раздался только один.
Крейсер исчез во вспышке взрыва. Когда огонь погас, то стало видно, что крейсер получил жестокие повреждения. Целые отсеки и сектора отсутствовали, а сам корабль медленно уходил с орбиты, падая на планету.
Первый надеялся, что раз не удалось осуществить план максимум, то сработает план минимум: корабль если и не взорвется, то хотя бы упадет на планету. Но этого не случилось, маневровые двигатели, те, что еще работали, сначала хаотично, а потом более согласованно удерживали «Барракуду» от падения. Потом включились маршевые двигатели, выдернувшие корабль из цепких лап планетной гравитации, и стало понятно, что крейсер уцелел.
— Значит, не судьба, — с тяжким вздохом сказал Бин Лашен и тяжело откинулся на спинку кресла.
78
Неделю шло разбирательство по поводу случившегося. Допросы и лечение ран. У самого Кемпла была прострелена рука, что он с удивлением обнаружил уже на Чирмене; на ранение указал санитар.
Кроме Рыжего, отряд потерял Мокрого, его, раненого, в проходе между стеллажами со снарядами прирезал наемник бородачей. Зато группа Ломоноса оказалась цела, они успели убраться из отсека до того, как произошел взрыв и пораженную часть корабля перекрыли автоматические переборки.
— Ну что? — хмуро спросил Миха Кемпл у вошедшего полковника военной разведки, лицо которого не выражало никаких эмоций.
— Что именно?
— Что будет с нами?
— Да ничего не будет. — Полковник позволил себе легкую улыбку. — Хотя вас сначала хотели расстрелять, потом наградить, в итоге решили просто отпустить. Служи дальше, сержант.
— И на том спасибо.
— Да пожалуйста. Лучше скажи мне, это вы пристрелили адмирала Гордона?
— Я бы с радостью грохнул эту свинью, но, увы, это не наша работа.
— Да собственно, его вообще не нашли.
— Как так?
— Там много кого не нашли… наверное, в космос выбросило взрывом.
— Что ж, на могилку тратиться не надо… Вы ведь не для того сюда пришли, чтобы поговорить об адмирале, и даже не для того, чтобы сообщить мне относительно приятную новость, о том, что мы свободны; не ваш стиль, так что? Какое у меня следующее задание?
— Да все то же. Поимка Первого. Ты с самого начала буквально идешь по его следу, подбираясь все ближе и ближе. Случайность, конечно, но эта случайность перерастает в закономерность, а мы привыкли пускать в работу все, даже случайности. Вы уже выздоровели, примешь пополнение, и через пару дней забросим тебя в район, где, как мы полагаем, окопался наш Первый.
— Прекрасно. А с чего вы, собственно, взяли, что он на нашей территории, а не, скажем, у арабийцев? Там ему и теплей, и безопасней будет.
— Потому что разведка и там работает. А еще Первому нужно общаться со своими боевиками, радиопереговоры мы можем перехватить, а значит, информация передается лично. Если бы он был у арабийцев, то переходы курьеров через границу оказались бы слишком частыми и мы бы заметили.
Через два дня вертолет забрал «берсерков» прямо с госпитальной прогулочной площадки и унес в уже ставшие привычными джунгли, столь же привычно поливаемые дождиком. И вот они снова шли по следу.
— В госпитале было лучше, — сказал Ломонос. — Сухо, как в…
— Если опять скажешь хоть одно слово про город и баб, я тебя лично пристрелю, — оборвал фразу Миха Кемпл.
— О бабах теперь можно только мечтать, — грустно ответил Ломонос.
— Почему?
— Чекисты сволочи, деньги забрали.
— Дерьмо, а я совсем про них забыл, — сказал Медведь. — То-то я не мог никак понять, что это они меня целый день дрючат про какие-то взятки, я только через час вспомнил про них.
— Рассказал?
— А что мне оставалось?
Миха смотрел на Нюхача: последние несколько дней он как будто был сам не свой, часто оборачивался, застывал и к чему-то напряженно прислушивался. Одним словом, был на взводе.
Кемпл сам во время этого разговора почувствовал неприятное ощущение, как в детстве, когда в темноте казалось, будто за ним кто-то наблюдает или, еще хуже — подкрадывается. Но тогда он просто убегал, чего сейчас себе позволить не мог.
— Нюхач, — позвал Миха солдата.
— Что, сэр?
— Это я должен спросить тебя, в чем дело?
— Странно как-то…
— Что именно?
— Будто не мы охотимся, а на нас. Будто идут по нашему следу. А иногда наблюдают в прямой видимости.
— Чушь, — присоединился к разговору Ломонос. — Если бы мы были у них в прямой видимости, то они бы нас уже расстреливали со всех сторон и резали головы.
— Не факт.
— Почему?
— Ты забыл, на кого мы охотимся?
— Тем более бы грохнули.
— Тем самым они выдали бы себя и сюда бросили бы сотню поисковых групп. А так они следят за нами в надежде, что мы уйдем. Но как только мы окажемся слишком близко, тогда они на нас вынуждены будут напасть.
— Мы что, будем использовать их как ориентир?
— А почему бы и нет? Хотя… — Миха Кемпл на ходу достал карту. — Очень интересно.
— Что?
— Если предположить, что след, по которому мы идем, — подстава, то получается, что они уводят куда-то в строну. Смотрите сами, если усреднить наш маршрут, убрав все зигзаги, то получается, что мы медленно, но верно забираем влево. Такое впечатление, что они не хотят пускать нас в этот район.
— Но по данным разведки там ничего нет.
— Ломонос, с каких пор ты стал доверять разведке? Мухоморов наелся?
— Ну и что ты предлагаешь?
— Плюнуть на этот след и повернуть направо.
— Прямо им в лапы.
— А мы и так у них в руках, просто обострим ситуацию.
На следующий день, после сильного дождя, который сыграл им на руку, солдаты, для порядка потоптавшись на месте, будто потеряв след, свернули направо. И уже во второй половине дня стал докладывать Чинк:
— Фиксирую переговоры, довольно оживленные. Два или даже три источника.
— Может, статические помехи? — высказал предположение Медведь.
— Я что, по-твоему, не могу отличить статику от радиопереговоров?
— Нюхач, — позвал Миха солдата и, когда тот подошел, спросил: — Бородачи видят нас?
— Наверняка сказать не могу, но вроде бы нет.
— Хорошо, возьми двух человек и «вилкой» проверь фланги и фронт. Доложить лично. А мы устроим привал.