Крис остановился и с силой выдохнул. Говорить начал не поворачиваясь. Зло.
— Какая причина, Берта? Какая. На этот раз. Причина. У твоего. Непостижимого. Поведения? — казалось, Змей еле сдерживается, чтобы не зашипеть.
— Не хочу, чтобы он видел... — шмыгнула носом, расстраиваясь, что приходится объяснять.
— Видел «что»? — в голосе Криса зазвенели остро-злые нотки.
Как всегда, не понимает. Все же понятно! Я не хочу, чтобы он видел меня такой... несчастной, рыдающей, бессильной, стонущей от боли. Я чертова нежная миса, у меня все хорошо, я красиво хожу, улыбаюсь, а не вот это... сопли из носа, слезы из глаз, гримаса боли, карачки...
— Какая я сейчас... — несчастно произнесла.
Крис в ответ издал длинное «в-с-с-с-с» и опять сделал паузу.
Передо мной возникла ладонь.
— Давай руку, — приказал.
Я посмотрела на эту руку, испытывая сильное искушение схватиться за нее как за последнее средство спасения. А вот родовая гордость говорила однозначное «нет».
«Принимать помощь от него? От Змея? Никогда», — категорично рявкнул Бык.
— Я тебе не помогаю. Это не помощь, а возврат долга, — заговорил Крис. Я все же медлила, и он прикрикнул. — Руку! Живо! Или уйду за быком!
Это подействовало. Раз уж именно Крис оказался свидетелем моей слабости, при нем ниже пасть уже трудно... Стиснув зубы, я с трудом оторвала руку от каменной ступени и вложила ее в руку Криса. Он подхватил меня под плечи и с трудом заставил распрямиться. Из глаз все же брызнули слёзы.
— С-свалилась на мою голову... Хватайся за плечи! — явно сердясь предложил он, бесцеремонно разворачивая меня.
— Я не свалилась... — тихо проговорила. Отказалась бы, но не могла. «Потом откажусь», — со стыдом подумала, а сейчас схватилась за мужские плечи как за спасение, он прихватил меня за пояс. Попробовала пошевелить ногой, но боль стала настолько острой, что даже опора в виде Криса уже не спасла.
Поняв, что и так я не двинусь, и буркнув что-то окончательно неприличное, Змей раздраженно отпустил меня, наклонился и с натугой опять подхватил на плечо. Уже ничего не спрашивая, медленно пошагал вниз.
Шел молча. Я тоже мирно висела за его плечом и, стараясь не шевелиться, не говорила ни слова.
— Кровью пахнет, — тяжело дыша прокомментировал он, уже шагая по коридору. — У тебя рана открылась. Продолжишь в том же духе, будет хуже. Доведешь легкое ранение до проблемного, вообще ходить не сможешь.
— Угу, — согласилась, со стыдом осознавая, что серьезно переоценила свои силы.
— Что «угу»?
Не отстал.
— Я не продолжу в том же духе, — вынуждено сказала.
— Очень надеюсь, — мрачно ответил. — Я таскаю тебя второй день подряд, и не хочу заниматься этим и завтра... пушинка.
Подтрунивает... Но в этот момент мне уже не до обиды. Пусть называет как угодно. Как ни странно, я полностью согласна со сказанным: нечего ему меня носить. Довольно.
— Этого не будет...
— Ну-ну, — в голосе мужчины красной лентой сквозило откровенное недоверие.
Крис опустил меня около комнаты. Я быстро вытерла глаза и сжала губы. Он выручил меня, как бы не хотелось думать иное. Надо что-то сказать.
— Крис, я...
Змей оборвал меня как всегда резко.
— Только не начинай. Я уже сказал — это не помощь. Не надо додумывать, Берта. Боюсь представить, что именно ты можешь додумать. Повторяю: с моей стороны — только исполнение обязательств, возврат долга. Не помощь.
У меня не было сил спорить.
— Хорошо, не помощь. Почти помощь, — я автоматически коснулась пальцами виска и груди, повторяя жест и слова отца. — И всё же, благодарю. Бык будет помнить.
Развернувшись, и, уже не скрывая откровенную хромоту, скрылась в комнате.
Глава 13. Минус бычок
Мне надо выздороветь.
Весь следующий день пришлось проваляться в постели в позе черепашки — на животе. К моей радости, за стеной было спокойно, видно дракон произвел впечатление на дикарей. Я уговаривала задницу заживать, а себя — быть умнее. В долги к Крису попадать мне совсем не хотелось, пусть он и говорит, что не помогал.
Хотела бы в это поверить, да только он действительно помог. Сама бы я до кровати не дошла, точно бы по пути упала в беспамятстве. Позорище какое... Крутя произошедшее то так, то эдак, я поняла, долг нужно вернуть. Кровь из носу — нужно!
Как выздоровею, могу Криса куда угодно сносить, но, подозреваю, он это не снесет. В итоге я ведь день ломала голову, как отдать Змею долг, но ничего толком не придумала.
«Технически, просто отлично, если бы Криса ранили в зад», — я мечтательно задумалась над перспективой. — «И он бы стал смирнее, и я бы ему помогла по лестницам передвигаться».
Фэа пришла с дежурства с традиционной таинственной улыбкой на рябом лице.
— А у нас-то происшествие, Бертуся, — глотнув из фляги, она развалилась напротив. — Убили ночью одного из ваших.
— Не брешешь?! — от изумления я аж приподнялась на локтях.
— Не-а, — она отрицательно качнула головой. — Бычка такого... злого.
— Какого?
Они так-то все не очень добрые.
— Загорелого. Помнишь, он ещё со старшиной бодался? Кидался, пока тот ему по челюсти не вломил.
— А! Ого! — злые глаза Быка я вспомнила, это был именно тот, кто швырял мне вчера тарелку с вопросом «пробовала ли я». — Как его пришибли? Поймали, кто сделал?
— Нож в пасть загнали до рукояти и провернули. Не поймали пока, — Фэа опять с улыбкой покачала головой. Она улыбалась по-своему так рассеянно, будто бы все хорошо и она не находилась в ссылке за убийство. Думаю, Волчица и горло перерезала так же — с улыбкой. Впрочем, меня это не трогало. Еще месяц назад мы дали друг другу слово, что друг другу вред не причиним. Договор был в силе.
Я думала об убийстве Быка. Как ни странно, преступлений в Эгиде практически не совершалось. Строжайшая дисциплина и тяжёлые многочасовые дежурства делали дело: никому не хотелось идти за стену вне очереди, да и сил не было. Тех, кто выживал — реабилитировали, считалось, что они отбыли наказание. Вдобавок, из-за обилия носов и ушей в маленькой крепости было практически невозможно что-то скрыть. Когда на одном краю чихали, на другом говорили: «Будь здоров». В итоге даже самые рьяные предпочитали сохранять нейтралитет. А наличие мануарцев помогало особо буйным отводить душу.
Так что, да: я удивилась.
— И подозреваемых нет?!
— Отчего же... есть, — лениво произнесла Фэа, опять булькнув своим волчьим напитком. — В новом пополнении приехали отчаянные ребята, те могли. Да и подозрительно: только появились и сразу — на тебе. Мы думаем, кто-то из них.
«Мы» — она имела в виду своих, Волков.
— Угу... — понимающе произнесла я вслух и подумала, что нужно будет спросить Байнара, что он про это думает. А может и знает что?
— Малек строжился. Сказал, что найдет преступника и он понесет наказание, — с ухмылкой добавила Фэа.
Я тоже усмехнулась.
Понесет, конечно, если самому нож в пасть не загонят. К примеру, если Быка убил кто-то из Волков, обиженный род мог отомстить ему ещё до официального наказания. В этом смысле преступнику завидовать было нечего.
— А про тебя бычок спрашивал. Новенький красавчик, — поменяв тему, Фэа небрежно стянула ботинки и с блаженным вздохом откинулась на кровати, прикрыв глаза.
Я мигом забыла про происшествие, ощущая как торжествующая улыбка растягивает мне губы.
«Спрашивал! Значит, я все хорошо сделала! Правильно, что терпела, я ему понравилась!»
— Что спрашивал? — я старалась говорить без эмоций, но они все равно звенели в голосе как блюдца в буфете.
Фэа сделала паузу, открыла желтоватые волчьи глаза, повернулась на бок и неторопливо заговорила:
— Отвёл он меня, значит, в сторонку, глазками своими красивыми всю обсмотрел, приобнял и нежно так на ушко спросил...
— Чего? — я оскорбленно подпрыгнула, от души шибанув по кровати.
Волчица откровенно расхохоталась.
— Шучу я, Берта.
Я выдохнула, останавливая накатывающую Силу.
— Ты осторожнее, а то я и рассердиться могу. Потом поздно будет про шутку говорить, — предупредила.
— Знаю-знаю, — она весело оскалилась. — Ты бы видела, как тебя перекосило. В общем, подошёл он чинно, поздоровался аккуратно, спросил, давно ли ты здесь, есть ли у тебя кто, где ты живёшь, когда я дежурю...
Она прервалась и хохотнула.
— Зачем ему знать, когда ты дежуришь? — я опять ощетинилась.
— Ой, Берта, давай уже соображай, а...
А, точно. Я почувствовала, как краснею. В запале не сразу удается сообразить...
— Парень-то глаз на тебя крепко положил, — констатировала она. — Симпатичный, жуть. Не обидишься, если я его заберу на вечерок? — непринужденно спросила Фэа.
— Обижусь! — мрачно сообщила я, уже понимая, что она глумится.
— Тогда не буду. Вижу как ты ради него собственный зад рвешь и не жалеешь.
Она расхохоталась. Я недовольно прикрыла глаза. С Фэа у нас был как бы пакт о ненападении: она не трогает меня, а я не трогаю ее. Так-то она Волчица задиристая, спуску никому не даёт, но мы ладим.
К тому же длинные восьмичасовые смены на карауле позволяют нам не так часто встречаться.
— Ладно, ладно, хе-хе-хе. Только все непотребства, чур, на твоей кровати, — предупредила она. — Знаешь, что делать-то?
— Угу, — буркнула я, не собираясь посвящать Фэа в свои планы и тем более спрашивать у нее инструкций.
«Знаю, что тебя надо меньше слушать. Наслушалась уже. Сама разберусь».
Глава 14. Вопрос о границах в области падения плодов
Крис
«Сто сорок пять, сто сорок шесть...» — утром Крис отжимался в своей комнате, стараясь не обращать внимание на легкое чувство голода.