Чем больше Крис обдумывал это, тем больше приходил к однозначному выводу.
«Скорее всего, после Эгиды Берта встретит такого же как она путного бесхитростного высокородного Быка и примет его руку. Он и займется ее образованием в овощной сфере. А ты... Ты случайно проходил мимо. Да, иное маловероятно... Поэтому надо остановиться. Никаких „почти“, понял, Крис? Строгие границы. Дружеские отношения. Пошлые мысли — логичны, понятны. Кто бы не фантазировал перед полураздетой женщиной? А вот все остальное... Неразумно, нежелательно. Незапланированно! И не к месту! У тебя другие приоритеты, помнишь?»
Он помнил.
Приоритет уже который месяц отдавался выживанию и опостылел, как стряпня Айвара. От одной мысли несло тоской и вечной ноющей болью. «Выживание». Какое же отвратительно безнадежное слово... Уже очень хотелось не выживать. Жить хотелось.
Он опять подумал о Берте, вспоминая ее слова там, в яме.
«Я жить хочу, жить, понимаешь?!»
Понимаю, пушинка.
...хватит обсасывать простую мысль.
Всё. На этот момент: просто поддержка, дружеские отношения. Это тоже много, тоже приятно и, главное, не осложнено.
Это разумно.
Ощущая, как откровенно портится настроение, Крис зло потер глаза, убирая образ, настойчиво плывущий перед ресницами.
«Развеивайся!»
Решение принято.
***
БУМ-БУМ-БУМ.
В дверь бесцеремонно грохотнул чей-то тяжелый кулак.
— Берта! — рыкнул мужской голос.
Едва продрав глаза, я оглянулась. Попрощавшись с Крисом, я вырубилась и проспала всю ночь без задних ног. Фэа, отсыпающаяся после ночного дежурства, тоже едва приоткрыла глаз.
— Сейчас... — она подала голос, спросонья нащупывая нож.
— Берта! Открывай! — прервал Волчицу голос, оказавшийся голосом старшины. Суровый Волк за дверью не шутил.
Командный голос будил, резко разносившись по нашей каморке. Да он бы мертвого заставил открыть глаза. С трудом вытащив себя с постели, я поплелась открывать.
— Ступай на кухню, — без предисловий рыкнул Волк, как только я распахнула дверь.
— Зачем? — сонно вопросила.
— Сегодня готовить будешь ты. Айвар не сможет.
— Чего?! — я ошалело воззрилась на Волка. — А что с ним?
— Не может! — мрачно повторил старшина. — Поднимайся быстрее.
— Но я не умею...!
— Никто не умеет, а ты была на кухне. Быстро! Копыта на пол, а ну, поскакала, пока не потащили! И не ярись! Завтрак на тебе!
Больше не намереваясь говорить, старшина ушел.
Оскорбившись, я закрыла дверь, поспешно одеваясь. Ничего себе заявления «была на кухне». Так-то я и на дереве бывала, летать-то я от этого не научилась. И что теперь делать?
— Ты умеешь готовить? — спросила у Фэа.
— Я только по части поесть... — она зевнула и отвернулась к стене. — Иди, закинь все в котел, да вари. Хуже, чем у Айвара вряд ли получится...
— Угу...
Так-то оно так, да...
Готовить мне как-то не приходилось. В детстве у нас были повара, потом в доме тетки к плите меня тоже не подпускали, хотя я и не стремилась. Вот резать, кромсать — это да, опыт богатый. Но что с нарезанным делать дальше? И что там с Айваром? Съел своего же и болеет животом?
Озадачившись, я дошла до кухни и пока шла, сбросила с себя всю неуверенность. Чувствовала я себя на удивление прекрасно, ранение не беспокоило. Что я с завтраком не справлюсь? П-ф-ф! Сейчас что-нибудь сооружу! Тем более, хлеб есть. С хлебом вообще почти все можно съесть!
В голову тут же всплыло воспоминание о любимом супе, о котором я невольно мечтала, глотая «рагу» Айвара. Вот! Его и приготовлю!
Сосредоточенно порывшись в памяти, я предположила порядок действий и, захваченная творческим вдохновением, засучила рукава.
«Ворвусь в поварское дело лучшим в мире супом: супом с кнедликами». Именно его мне подавали дома в белой тарелке с нашим гербом.
Следующий час я провела захватывающе интересно.
Для начала наполнила два больших котла водой и поставила на огонь. В один чан забросила куриные ноги. Это Волкам. Почистила морковку, картошку, нарезала все большими щедрыми кусками и поровну распределила между котлами. Вот так! В супе должно быть, что поесть, а не только одна вода.
Теперь зелень. Ее надо побольше!
Опять разделила пополам, бросила все вариться и, спохватившись, чертыхнулась.
«Волкам надо было меньше крапивы!».
Но было поздно. Зелень, сваренная в мясном бульоне, Быкам уже не годилась.
— Хотя переживут! — махнула рукой. — Это же витамины.
Кнедлики из муки и яйца налепила от души. Здоровые, круглые, много! Пусть все хоть раз порадуются нормальному завтраку!
Через полчаса заглянув в котлы, я поняла, что щедрость надо было умерить. Кнедлики раздались в размерах до неприличия, беззастенчиво потеснив овощи и впитав в себя весь бульон. Выглядели они доминирующе, а варить их дальше было не на чем.
Стоя над двумя котлами, до краев захваченными кнедликами, я немного растерялась.
«Э-э-э...На мой любимый суп блюдо уже не похоже...»
— Берта! Подавай уже! — поторопили сзади.
Народ уже стоял. Суровые, уставшие, голодные, недобрые, даже злые... Еще и вооруженные... Ожидание не предполагалось.
«Сойдет!» — я двинулась к раздаче, уже не полностью, но все еще порядком уверенная в прекрасном результате.
— Что на этот раз? — хмуро и совсем нерадостно вопросил меня один из Волков, наблюдая, как я с энтузиазмом накладываю в миску намертво слипшиеся и раздувшиеся шары, щедро облепленные потускневшей переваренной крапивой, в окружении морковки и картошки с крошечным кусочком курицы.
Отвечать: «Кнедлики», было неправильно. Потому что это уже были не кнедлики.
— Рагу! — уверенно сказала я, демонстрируя максимальное жизнелюбие и оптимизм. Вымуштрованный Айваром опытный Волк мрачно глянул на меня и даже не прокомментировал блюдо.
— Приятного аппетита! — сообщила я, ожидая несколько десятков восхищенных отзывов.
***
Через полчаса стало ясно: восхищенных отзывов не будет.
Они все только ругались. Как так?
Обидевшись и порядком приуныв, я вспомнила, что не посолила. Ни разу. Когда попробовала, оказалось, что из-за размера кнедлики еще и не доварились: стоило вонзить в них зубы, как они намертво заедали.
«Небесная корова...»
Запоздало и стыдливо я присыпала солью, все что осталось и принялась уныло ждать конца.
В очереди появился и Байнар... Я только расширила глаза, глядя, во что превратилось его лицо за несколько минут, проведенных в темноте с Крисом. А Змей не только свет гасил... Кажется, с его подачи Бык падал плашмя несколько раз. Ещё вчера красивое лицо сегодня было украшено глубокими кровоподтеками под обоими глазами, на подбитом скривившемся носу красовалась ссадина, бровь и нижняя губа рассечены. Губа еще кровила.
«Любопытно... Как Крис добился такого результата, если у него же даже костяшки на руках не покраснели. Ногами? Зато теперь понятно, почему они так быстро разошлись...»
— Бай, это что с тобой? — заинтересованно спросил кто-то в очереди.
— Споткнулся, — мрачно ответил Бык.
Несмотря на все, что наорал мне Байнар, я всё-таки чувствовала угрызения совести. Он же просто среагировал на чужого мужчину в моей комнате. Что он должен был подумать? Понять можно... Поэтому я, вскинула на него глаза и поспешно сказала:
— Дай объяснить. Это не то, чем показалось. Я не...
Больше ничего сказать не успела. Байнар окинул меня только лишь презрительно-разъяренным взглядом, и демонстративно отшагнул подальше, не оставляя шанса что-то объяснить при остальных. А когда отдавал тарелку, швырнул ее так, чтобы забрызгать меня остатками завтрака.
— Готовишь дерьмо, беспутка, — бросил с ненавистью.
— Для дерьма, — вспыхнув, успела бросить вслед.
Объяснять ему что-либо совсем расхотелось. И все же я решила, попробовать еще раз. Для очистки совести.
«Найду его на стене и поговорю...»
Одновременно я успокаивала своего быка, который помнил каждое брошенное в мой адрес нехорошее слово, и страстно желал атаковать. — «Нет, нет. Так неправильно. Спокойно, Берта...»
Но мой поварской пыл окончательно угас.
Крис пришел, как всегда, в числе последних. Кажется, он нарочно приходит под конец завтрака, чтобы меньше встречаться с остальными, даже несмотря на то, что в конце может почти ничего не остаться и все неумолимо остывает.
Проследив за ним, я осторожно выбралась из кухни, кружа вокруг и убирая оставленные тарелки. Крис по-мужски сосредоточенно ел.
— Ужасно, да? — грустно спросила уже без надежды.
Крис бросил на меня внимательный взгляд и вернулся к еде.
— Лучшее, что здесь подавали, — ответил, не отвлекаясь от тарелки.
Я вспыхнула от радости.
— Правда?! Есть добавка! Хочешь?
Он опять поднял на меня темные глаза и неожиданно тепло усмехнулся.
— Очень хочу. Тащи, пушинка.
Я вернулась к нему с щедрой порцией монументальных кнедликов. Сделав по-военному короткий выдох, Крис решительно начал штурмовать вторую порцию. Подперев голову рукой, я восхищенно наблюдала, как он ест мои первые кнедлики. Почти кнедлики.
Он ведь симпатичный... Резкие черты, но это мужественно. Смягчаются, когда улыбается. Волосы красиво вьются. Ну и что, что худой, зато широкоплечий, высокий! Если будет нормально есть, разойдется. И совсем не злой. Просто своенравный и упрямый словно бы... хм. Да, словно Бык. Глаза очень красивые. Как рубины. Имя... Вот имя мне не нравится. Что за имя такое «Крис»?
Я недовольно сморщила нос.
Дурацкая привычка у змей — шипеть. Все змеиные имена шипят. Сплошное «с-с-с-с-с». О, они это обожают! Мой бычий язык прижимается к зубам, мучительно пытаясь выдохнуть из себя надлежащее шипение, и все равно толком не получается.