Что ж… Придется переубедить его в обратном.
Я совершенно не шутила, когда вызывала его. Этот Бык посмел прилюдно обвинить меня в беспутстве, а затем выдвинув грязные предположения, практически опозорил… Так что сомнений у меня не было, а ждать… Ждать было нечего. Чего ждать, если вечером атака, если можно погибнуть, так и не отстояв свое достоинство?
О Крисе мне пришлось подумать тоже, и я вот как рассудила:
“Крис, он же не настоящий мой жених? Не настоящий. Могу ли я требовать или ждать от него активных действий? Не могу. А если он и захочет действовать, то что? Подставится! И под удар Быка, и под удар рода подставится. Еще и убийца этот неизвестный, из-за него на Криса думают… Хочу ли я его защиты в этом деле? Нет, опасно. Значит, я сама”.
Потому, после посещения лекаря я спокойно дошла до комнаты, скинула надоевшую юбку, успешно засунула себя в штаны и частично облачилась в доспехи. Надела кожаный нагрудник с металлическими пластинами, два металлических наплечника на ремнях, наручи, защищающие руку от запястья и до локтя. У мужчин хватка сильная, синяки еще меньшее, что может произойти с кожей… Топор даже не взяла: между собой Быки сражаются врукопашную. Отец вообще ходил на вызовы в одной демонстративно расстегнутой рубахе.
“Нежная миса, телочка с кухни”, - повторив эти определения, мысленно ругнулась. Попытки изобразить из себя слабое и беззащитное существо, оказались не особо приятными. То оскорбляют, то позорят, никому не ответить, не ударить, а еще и посуду мыть?! Пожалуй, эксперимент не удался. Лучше буду какая есть: бракованная, сильная. Так, по крайней мере не придется кривить душой перед самой собой, не придется молча терпеть оскорбления или… мокрые поцелуи.
О последнем я вспомнила с отвращением и невольно еще раз вытерла губы. Крис прав. В надежде на лучшее, я могла позволить ему и большее, и была бы виновата в том сама. Надо чаще прислушиваться к себе… Надо, надо…
На всякий случай я прислушалась прямо сейчас.
“Хочу ли я то, что собираюсь сделать? Верю ли в это? Правильно ли это?”
О, да!
Улыбнувшись, ускорила шаг.
Запах Байнара я знала, потому дорогу мне спрашивать не потребовалось. Мы по носам, конечно, не такие чуткие как Волки, но уж одного Быка в маленькой крепости, найти можем. Тем более, такого, который не предпочитает часто мыться. Теперь этот запах казался отвратительным моему чувствительному носу.
Комната Байнара была в другой стороне от моей и до нее я дошла быстро. Оттуда доносился шум: похоже, несколько друзей завалились к нему и коротали время до вечера, играя в кости. Количество Быков меня не смутило. Может я и не опытна в вопросах утех, но насчет противостояний… Нет, тут я, пожалуй, не девственница.
“Несколько так несколько”.
Убедившись, что старшины поблизости нет, я решительно направилась на звук галдежа. Остановившись около нужной прикрытой двери, откровенно пнула ее.
– Выходи на вызов, Бык!
Шум стих. Дверь немедленно открылась.
– Кто пришел! Телочка Змея! Да сама! Да непомеченная! - стоя в двери Байнар аж просиял, растянув рассеченные губы в приветливой и очень нехорошей улыбке.
– Вовремя! Как раз не хватало! - раздалось сзади. Там сидели еще двое Быков.
– Неужто пришла что-то предложить? Может что-то приятное? Может то, что Змею не даешь? А может то, что даешь?
В комнате заржали.
– Проходи, ложись, - язвил Байнар, окончательно отбросив внешнюю приветливость, и теперь я видела его лицо.
“Какой же урод…”, - с каким-то познавательным интересом констатировала я себе, словно заново разглядывая Быка. Неужели в погоне за тем, как по моему мнению должно было всё быть, я игнорировала детали, предпочитая не замечать очевидное?
“Бесчестен…”
Почему Крис понял это раньше меня?
– Я тебя вызвала, выходи. Сделаем это сейчас, - спокойно заметила я, не вступая в такую же крошечную как у меня комнату, которая, казалось, сейчас треснет от обилия широкоплечих мужчин.
Он расслабленно хохотнул, свысока глядя на меня.
– Ты? Что ты несешь, шала…
В следующую секунду я просто схватила его за нагрудник, вытянула наружу и с силой бросила в стену напротив. С глухом звуком Бык врезался в стену, отлетел назад и сразу вскочил на ноги, вытирая показавшуюся на губе кровь. Я прекрасно знаю, что не нужно много говорить, если пора сражаться. Преимущество будет за нападающим.
– Принимай вызов или вылизывай нужник своим поганым языком, - прокомментировала, готовясь.
Его друзья с удивленными воплями подпрыгнули, выскакивая наружу. Рыкнув, Бык кинулся на меня, всем весом оттесняя назад и тут же приподнимая на плечо. Широкая ладонь намеренно с силой шлепнула меня по заду с едва затянувшейся раной.
— Сейчас посмотрим, кто что вылижет, телка... — осклабился он, и тут же упал под моим весом.
Он просто так и не понял, что я не телочка с кухни...
Сила рода заструилась по моим жилам, делая меня неуязвимой к боли, а затем делая меня настолько тяжелой, что молодой Бык не вынес ноши. Назвать меня «пушинкой» — это очень смешно, потому что в Силе я становлюсь тяжелее десятикратно. Вскочив, я подхватила его за одежду как огромную куклу и швырнула вверх. Ударившись об потолок, он упал на пол, и я тут же пригвоздила его шею ногой к полу.
Вот и всё. Следующий удар будет смертельным.
Да, я меньше, ниже, и по мне никак не поймешь, что я могу вырвать эту дверь, что мне по силам разломать в крошку камень в этой стене, и что этого Быка, я могу переломить пополам, потому что разница между низкородными и высокородными еще и в Силе. А я наделена ей вдвойне.
— Извиняйся, бесчестный подонок, — прорычал мой бык моими губами. — Извиняйся за свою ложь.
Как же я соскучилась по этому ощущению! И мой бык соскучился. Он не хочет, чтобы поверженный извинялся, он хочет ещё. Он желает нажать на шею, услышать долгожданный хруст, но нельзя. Нельзя, потому что уши слышат хриплое:
— Прошу... прощения.
Не отказываю себе в удовольствии немного растянуть процесс.
— Прошу прощения, МИСА... — злорадно подсказываю. Я всё-таки «миса», да. Помню.
Под моей ногой, которая сейчас весит больше него всего, Бык сипло повторил, шевеля рассеченными губами:
— Прошу прощения, миса...
Глянув на его примолкших дружков, с трудом заставила себя уйти.
Сделано.
Глава 22. Атака
К ночи я уже была освобождена от кухни. Немалую степень в этом сыграли мои кнедлики, которые все-таки оказались удачными. Благодаря им, старшина, не колеблясь направил меня подальше от кухни — на западную сторону стены. Успешно покорив лестницу, я стояла сверху, глядела на небо и задумчиво терла нос о гладкую рукоять топора. На стене я всегда старалась держать его под рукой, с оружием как-то спокойнее. А у топора вообще множество функций, в том числе отличные успокоительные свойства. Никакого отвара ромашки не нужно. Раз! И все спокойны, будто сожрали миску супа.
Нос чесался, а значит чуял что-то неладное. Точно, скоро атака.
— Эй, Берта! Не сломай древко своим шнобелем! — подал голос Бык Бурак и присутствующие Волки дружно загоготали.
Типичные эгидовцы во всей красе.
Подняла глаза, совершенно не обидевшись. Я вообще-то стараюсь не обижаться на тупых и ущербных. К тому же у бойцов принято обзывать друг друга, подшучивать и всё такое. Иногда можно даже побить — в шутку, разумеется, аккуратно. Максимум, нос сломать. Сейчас я оставила мысли о скорой атаке и задумалась в другую сторону: наговорил ли Бурак на перелом или ещё нет?
— Мне кажется или ты мечтаешь о моей руке? — лениво откликнулась, рассудив, что на реальные действия Бурак ещё не заработал.
— Рука у тебя-то уже занята, да я и не планировал. Разве что о ноге? — Бык намекающе поднял брови.
— Да легко! У тебя рот, смотрю полон зубов. Нога поможет проредить, — серьезно ответила я, и снова раздался гогот.
Я улыбнулась, присматриваясь к лицам. Уже знаю, что сразу бить нехорошо, не по этикету. Сначала надо побеседовать. Вот, Бурак захотел позубоскалиться. Оно понятно, пока ждешь, особо делать нечего. Это сначала трясешься и прислушиваешься к каждому звуку, потом становится не интересно, безразлично что ли...
Сейчас я ощущала странное спокойствие, может быть даже принятие. Нет, оно не было связано с наличием топора или неизбежностью атаки. Спокойствие поселилось внутри меня. Может оно появилось из-за того, что я — это снова я, без всяких компромиссов? Или от того, что я защитила свою честь? Или от того, что мою честь защитили? Крис был на другой стороне стены. Мы не встречались, с тех пор как расстались утром, но от мысли, что он где-то здесь, становилось теплее. Будто горячая рука сжимает руку, похожее чувство...
Оглушительно загудела труба! Один раз.
Скоро.
Мануарцы нападали вместе с ночью. Здесь, на стене я часто следила за ночью и пришла к выводу, что она похожа на волка. Чем ближе к зиме, тем она голоднее, с нарастающей жадностью набрасывается на день, откусывая от него кусок за куском, голодная до света и нашей крови.
Хорошо, что перед нами река, иначе мы не смогли бы обороняться так долго. Дикари не могли построить катапульт или значительных таранов, чтобы расшибить толстые стены Эгиды: река преграждала путь. Благодаря ей, все крупные орудия нужно было переправлять, а на том берегу уже были только мы. И мы не зевали. Несколько удачных выстрелов и конструкция горела или уплывала, подхваченная течением. От того я всегда думала, что эта река сражается за нас.
Со временем мануарцы стали тащить через нее только лестницы, которые не надо было собирать, легко было удержать и переправить. Вот лестницы и стали нашей основной головной болью. Да, дикари несли большие потери: попадали под град наших стрел и камней, поднимающихся по лестнице, легко было сбить, а когда конструкция падала, висящие на ней люди получали увечья или погибали.