— Я подумала, — опять заминка, — может, вы… — заминка… — Ты, — робко, стеснительно, — меня к Дали отвезёте? — губу прикусывает, всё же сорвавшись на официальность и привычную «вы».
— А-а-а, вот оно что, — киваю ровно. Не я причина оргазма, а мысль о Дали.
Арина молчит, глаза в стол.
— Сегодня никак, — отрезаю холоднее, чем стоило бы. — Я занят. Сейчас по делам ещё уехать нужно.
Вот какого х* лгу?
Больно из-за того, что она правду сказала? Ревность тугая. Глухая, злая. Переклинивает, что не моему приходу радуется? Что не заметила, как я сегодня припозднился? Что божественная роль не мне достаётся?
Сук*!!! Почему не мне? Почему Дали?
— О, — удрученно кивает Арина. Садится напротив, но к еде не притрагивается.
— Кушай, — раздражаюсь сильнее из-за собственного паскудства.
— Спасибо, — безлико. — Я не голодна, — тихо покидает кухню мелкая.
Несколько минут сижу, жую… Механически — даже вкуса не ощущаю. В сердцах бросаю вилку, и ухожу из дома…
Шляюсь несколько часов, к этому моменту Лось уже подгоняет чистую тачку, и я еду обратно к Арине.
Захожу… в прихожей по нервам сразу бьёт тишина. Глупую мысль, что девчонка и правда сбежала, отметаю, когда и верхняя одежда, и обувь на своих местах в коридоре находится. Чуть успокаиваюсь, но торможу возле закрытой двери в комнату Рины.
Стучу.
Молчание напрягает.
Стучу настойчивее.
Тишина продолжает играть на нервах.
Опять ударяет отчаянная мысль, что мелкая сбежала, в чём была.
Бестактно дверь распахиваю. В сумраке комнаты виден характерный бугор на постели. Несколько секунд присматриваюсь — едва заметное колыхание…
Спит.
Затворяю за собой дверь, но душу шкрябает тревога и дышать перестаю, когда до слуха долетает совсем тихий всхлип. Сердце конвульсивно дёргается, кишки до глотки ползут, желаю на ней затянуться.
Ну и с* же я!!!
Девчонка дома целыми днями сидит. Ей же трудно. Одиноко, тоскливо. Она так мечтает вырваться. И ведь не сама… Я её на обучение толкаю долгое время. И теперь сам же палки в колёса вставляю.
— Десять минут, мелкая, — вкрадчиво и громко, так, чтобы точно услышала. — И заканчивай мне постельное бельё слезами мокрить.
Арина застывает — меня аж трясти от злости начинает:
— Девять с половиной…
— Могли не делать, — шмыгает носом уже в лифте, не глядя на меня: подпирая спиной стену, а носком ботинка вычерчивая узор на полу.
— Не вынуждай передумать.
Рассматриваю, пока есть момент. Кабинка тесная, Рина не смотрит. Прям, обиженный ребёнок. И правда, мелкая… Прижать и утешить бы, да скорее руки себе отрежу.
— Новая? — не изумлённо, не удивленно, просто констатируя факт.
Внимательная.
— Марка не устраивает? — холодно уточняю, когда сигналка пиликает, а девушка так и не садится.
— Мне всё равно, — пожимает плечами.
ГЛАВА 18
Бес
В тату-салоне опять опутывает сетями муторности занудная болтовня Дали. Раздражает восхищение на лице Арины. Ну хоть, спасибо, уже не сопливое и не слезливое.
А вот что самое нерво-вытрепительно, я опять никому не нужен.
я. Моя плоть! В смысле тело… Я зачем эту хрень задумал? Чтобы порцию боли получить, а не выслушивать восторги мелкой по поводу каждого совета наставника. Мне нужно притупить аморальное желание по отношению к девчонке. Это же почти как признание в психическом отклонении — и своего рода добровольная лоботомия!
Хер там!!!
Услышав от Дали: «Сегодня твоё рабочее поле — свиная шкура, а для мелких и тонких элементов — банан», — на секунду опешиваю маньяком-мазохистом, которому обещали мучительно сладкие наслаждения, но вместо этого причиняют дикую по ощущениям ваниль.
— Да ну на хер! — плюю зло и иду прочь.
— Дима, вы куда? — уже в дверях меня нагоняет Арина. Ловит за руку и в глаза заглядывает: — Мы что… уже? — дрожит голос.
— Я. Уже, — роняю, торопливо выдумывая достойную причину. Нет её. Можно наврать, но претит столько лгать мелкой. Осквернителем святыни себя чувствую. — Мне тут пока ничего делать. Как буду нужен — наберёшь.
На лице Рины ясно читается борьба — страха обидеть меня и желания погрузиться в творчество. От того как наполняются надеждой зелёные глаза, понимаю, что битва явно не в мою пользу.
— Значит… я остаюсь? — робко уточняет, всё ещё разрываемая сомнением.
— Иди, шкуру мучай, — киваю безлико на Дали, застывшего возле ресепшена и наблюдающего за нашей сценой.
— Спасибо. Спасибо! Спасибо!!! — чуть не прыгает мелкая от счастья, топя радостью, а потом добивает и на шею вешается: — Вы самый лучший! — и чмок меня в щёку.
Запоздало понимает, как эмоционально это было. Отлепляется, улыбка сходит на нет, во взгляде смятение. Отступает с видом ребёнка, которому грозит наказание.
— Ты понятливая. Это хорошо, — киваю доходчиво и коротко, — не делай так больше.
А мне в самый раз головой об стену удариться, да посильнее, глядишь мозг обратно встанет.
Арина затравленно отступает:
— Ага…
Толкаю дверь, но уже одной ногой на улице, за спиной раздаётся:
— Не слушай его, — подлиза рыжий умасливает мелкую. — У него работает одна извилина. И то, похоже, в последнее время и она даёт сбой.
Матернуться бы, да и без того много эмоций оголяю.
Заглядываю в пару мест, и в одном нахожу последнего из отморозков, нанятых Костылём. Он в таком наркотическом угаре, что вытряхивать из него информацию — нет никакого удовольствия. Но зубы с хрустом вколачиваю в глотку. Руки чуток ставлю на место, где им будет теперь удобнее, ну и «святое» отбиваю в особом запале — накипело, что б его!
А после, чтобы адреналин усмирить, закатываю на хату с девчатами — их мамочка под нами ходит. Шлюшки чистые, не абы кто. Тут и образованные мелькают, и довольно дорогие.
Раскошеливаюсь для начала на минет. Долго не могу кончить — кровь бурлит, бурлит… водоворотом. Вроде воронка знатная, а всё никак. И так, и сяк мысли ворочаю, глазами по шлюшке красивой с формами шикарными вожу, щупаю округлости и щели, что под руку попадают…
Опытная вроде, но не вставляет она меня на спуск, а когда нечаянно в мысли заглядывает Рина, дело идёт быстрее и фееричный.
Только после того, как шлюха проглатывает всё, что в неё вливаю, зло плююсь в сердцах — я конченый педофил!!! Задрот недолеченный, страждущий молодого тела.
Закрываю глаза и некоторое время прихожу в себя.
Ладно, вроде с диагнозом согласен. А каков рецепт выздоровления? Как с этим бороться?
Доковыряться до метода самоизлечения не успеваю — Дали звонит, правда уже глубоко за полночь. А вернее — близко к рассвету.
— Арина вырубилась. Могу у себя оставить…
— Нет, — торопливо с себя проститутку стряхиваю и принимаюсь спешно одеваться: скача на одной ноге, другую в джинсы… и прикуривая при этом сигарету. — Я скоро…
— Заканчивай мелкую мучить шкурками и бананами, — благодушно, но с подтекстом: уже в салоне стоя над кушеткой, где Арина на свиной шкуре тренировалась набивать первые штрихи. Торопливо отмечаю, что вполне хорошая работа. — У меня там не так много и не столь сложно. — Опять напоминаю о себе и проблеме. — На рисунок по хрену, — от чистого сердца. — А вот для девчонки — практика. Мне — желаемое… Все счастливы!
Рыжий слишком понимающе на меня смотрит. Оправдываться не буду, прозвучит ещё гаже, чем уже. Тем более, Дали не тот человек, перед кем стоит расточать доводы. Он сам себе на уме. У него своя правда и своя точка зрения. У него есть глаза. Он умён и достаточно сообразителен.
— Завтра, — устало кивает Денис, делая приборку в зале после обучения мелкой, пока я всё на неё любуюсь, раздумывая, каким методом её в машину затолкать — пусть сама топает или отнести?
Будущее сверкает обещаниями — от этого легчает.
Аккуратно Рину беру на руки и несу прочь.
— Бес, — оклик Дали нагоняет уже в фойе. — Я тебя уважаю, и всё такое прочее, — бубнит рыжий, — но если девчонку обидишь, я тебя убью.
— О, — выдавливаю защитный хмык, — вот и вся любовь. Начал с признания, кончил моей же смертью. Я не Джульетта, Отелло, мне твои шекспировские страсти похрену.
Наш разговор и бородатого привлекает. Сидя за стойкой ресепшена, поглядывает то на меня, то на Дали, понимающую лыбу давит в усы.
— Я не шучу, — хмурит рыжие брови Денис, в глазах сверкает сталь, — она светлая, Бес. Я такой чистоты отродясь не встречал.
— Знаю, — тоже не потешаюсь. Приятно встретить человека, кто видит!!! Дальше своего носа, амбиций, денег, власти. — Сам в шоке, что такие существуют, потому стерегу, — не кривлю душой. — Как зеницу ока!
— Мы друг друга поняли, — напоследок роняет рыжий с кивком.
— Бывайте, — и я головой отмахиваюсь, покидая салон.
В этот раз Арину не бужу. Домой на руках несу, и с маниакальным наслаждением укладываю в постель. Несколько резиновых минут смотрю, но, так и не коснувшись, ухожу…
С утра мотаюсь по делам.
Тачку вновь скинуть нужно. Новую взять. К дороге приготовить. К деду заехать…
В этот раз у Дали на меня наконец-таки обращают внимание. Даже поржать хочется, каким кровожадным взглядом парочка самородков нательного творчества меня окатывает. Но я мужественно выдерживаю, подавляя неуместные эмоции.
— Заголяйся и на кушетку, — хлопает Денис по многофункциональному предмету мебели. Кресло-стол — трансформер.
Арина смущённо глаза отводит, на щеках румянец играет. Мило, прям до умиления в груди. Но ловлю себя на том, что мне больше по душе, когда Рина рассматривает и трогает. Хоть и с краской на лице, но не отводя взгляда.
Стягиваю чёрную футболку, забираюсь на кушетку.
— Э-э-э, брат, — присвистывает Дали неприятно удивленный. — Это что за неуч-хирург тебя штопал?
Как военный, побывавший в горячей точке, Денис не только убивал и ранения получал, какое-то время помогал в госпитале, когда мед работники зашивались, а помощи ждать было неоткуда. Поэтому видел разное, и в качестве швов разбирается неплохо.