— Так не терпится стать взрослой? Торопишься? — рычу, уже не в себе. — Выпить решила, потрахаться… Я тебе, сук*, всё устрою! — Ловко подцепляю подол, но задрать не получается — узкое. И пока Рина таращится на меня обезумевшими от ужаса газами, дёргаю ткань по боковому шву. Помещение наполняет треск, испуганный всхлип Арины. А моя оголодавшая по женской плоти ладонь, смяв девичью ягодицу, натягивает резинку крохотных трусиков. Всё бы отдал, чтобы увидеть мелкую в нижнем белье, которое для неё купил. Под платье… Не шибко разбираюсь, но на то есть консультанты в магазине. Очаровательные создания. Показав им наряд, в течение нескольких минут получил на выбор три комплекта, и от одного меня уже в магазине заклинило. Оно было для МЕЛКОЙ. Идеально. И даже платья не нужно!
— Пусти! — рыдает Арина, но отбивается так, словно подогревает интерес.
— Уверена? — шиплю, продолжая ощупывать. Пальцы по промежности влажной скользят. — Ты же, бл*, течёшь как сука. Хочешь… — нажимаю точку и Арина, ахнув, прогибается, боднув задом мой изнывающий пах.
— Хочу! — навзрыд, а меня оглушает. — Хочу!!! Тебя! А ты…
Член в брюках настоятельно трепыхается — вот-вот кончу.
Ласкаю, но с большим желанием бы вылизал, а потом всадил.
— Что я? — дичаю от нездорового желания: совсем голос охрип. Глотку нещадно сушит. Руку мелкой себе на пах, и даже глаза закрываю от того, как меня сотрясает от удовольствия. — Видишь? Чувствуешь, что ты со мной делаешь? Даже такая… жалкая, зарёванная, ублёванная и бухая, — выплёвываю наболевшее. — Малолетка грёбаная! На х* раздражать мужиков? Мы, сук*, можем быть неуправляемыми, если член колом! Крыша едет? Всасываешь? А если так невмоготу и ебли захотела, так я тебе сейчас устрою незабываемую…
— Н-нет, — рыдает Рина, вырываясь из капкана ожесточенней, но я сильнее, потому пленяю за промежность, да так сильно, что Арина взвывает и на цыпочки становится, стараясь избежать моих безжалостных ласк.
— Но я, бл*, знаю, что такое стопор! — меня трясёт. Крупно, яростно, будто получаю долгожданную разрядку, и волна экстаза до сих пор гуляет по телу. — И ты — не для меня!
— Простите! — в дверь робко стучат. — У вас всё нормально? — волнуется работница заправки. На нас, быть может, и внимания бы не обратили, но в такое время посетители заглядывают крайне редко. Потому странная пара, закрывшаяся в туалете, однозначно, вызывает интерес. А если учесть наши крики и рыдания Аринки…
Бесплатный спектакль!
— Да! — шумно дышу, ещё прижимая к себе мелкую. Смотрю на неё через зеркало и ненавижу себя! Не солгал — хочу. И боюсь, это со мной, пока не сдохну — а загнусь без неё, если не сейчас, так скоро.
— А у девушки? — надоедливая работница не унимается. Пристальным взглядом на Рину, пилю. Девочка сообразительная:
— Да, — голос шершавый, — у меня всё хорошо. — Маленькая гордячка, малолетка непрошибаемая! Не сдаётся — мне с вызовом отвечает. В глазах ненависть, губы… порочные вишневые губы кривит. И я опять не выдерживаю. Махом воду врубаю, мелкую в раковину лицом окунаю и с остервенением умывать начинаю:
— Не смей больше краситься! Тем более так! Пока я рядом…
Она брыкается, по рукам лупит, задыхается, плюётся. Но я упорно воду в лицо плюхаю, натираю и со своей ладони ЕЁ порочный запах смываю. Мог же помягче, и лишнего не говорить, тем более делать… Мог, но не мог!
Ладно, жизнь — она сук* такая. Бьёт, а мы сильнее. Рине — урок, и мне.
— Умойся лучше, я в магазине подожду! — отпускаю толчком, но возле двери на миг торможу. Во мне Бес ещё играет и кровь похотью бурлит. Сжав зубы, ручку дёргаю… Дверь даже не была заперта!
Пока мелкая приводит себя в порядок, я воды в дорогу покупаю, сигарет, жвачку. Работницы на меня поглядывают с опаской, с настороженностью косятся на дверь в уборную.
Терпеливо жду, и когда уже готов плюнуть на принципы, и наорать на Рину, она выходит. Размытые круги под глазами, красные пятна, рассеянный взгляд. На меня не смотрит, беру под локоть и к машине веду.
Благо, путь до гостиницы заканчивается быстро, а так бы хрен его знает, до чего бы договорился со своей извращенной совестью?
Мелкая уснула. Уже было покидаю машину, как Рина начинает метаться. Сначала хочу разбудить — пусть со мной пойдёт, в номере переоденется, но потом передумываю — не готов я с ней в столь комфортных для секса условиях оставаться наедине. Я кремень, но и его вода точит… А эта мелкая, ещё та река.
Молча покидаю тачку. Захожу в гостиницу, но в номер не спешу — для начала обращаюсь к администратору. Молодой мужчина, около тридцати. Одет стандартно для подобного заведения. И улыбка шаблонная.
— Набогий Милена Игоревна должна была для меня оставить посылку, — руку на столешницу высокого ресепшена, постукиваю пальцами, в ожидании ответа. Парень быстро проверяет по базе запрос.
— Да, вы правы, — кивает с улыбкой. — Две посылки. Они вас уже ожидают.
— Отлично, — хлопаю ладонью по поверхности, оставляя пятитысячную. — Я выезжаю, рассчитайте. Сгоняю за вещами, когда спущусь, всё должно быть готово. Чаевые заберёшь себе.
По номеру двигаюсь быстро. Вещей-то нет. Проверяю, ничего ли не оставили, а в ванной комнате задерживаюсь — щётки и пасту гостиничные забираю. Когда сюда ехали, забыл взять, а сейчас… понадобится. Тем более ехать всю ночь.
Ночевать тут оставаться — не вариант. За себя не ручаюсь. Уж лучше в дороге… уж лучше ехать. Тоже будет несладко — узкое пространство, но, б*, девственниц не т*ют в машине!!! Даже элит-класса…
Так что, однозначно, лучше ехать!
Торопливо сбегаю вниз, услужливый администратор только примечает, тотчас спешит навстречу. С двумя небольшими коробками… и улыбкой на все чаевые — и даже больше.
— Спасибо, что вы выбрали нашу гостиницу, — шаблонную речь заводит. Молча забираю, что причитается мне, иду на выход:
— Спасибо…
— Счастливы будем видеть вас вновь! — приторную фразу в спину обрывает захлопывающаяся дверь. Сбегаю по ступеням здания. Поклажу определяю на задние сиденья: посылки от Милены — одна мне, другая дяде… О том, какая причитается мне определяю по помадному «факу».
Мило.
Вдыхаю свежего воздуха: уже не морозного, но ещё прохладного. Выкуриваю сигарету, сажусь в машину, ключ в замок.
ГЛАВА 25
Бес
Так и еду некоторое время, но каждый взгляд на Рину бьёт током, а перед глазами вновь и вновь мелкая в объятиях художника. Его наглые руки, сжимающие тонкий стан. Бл*, м* везёт, что я уже за город выехал. А так бы опять вернулся убедиться, что руки переломаны.
В ногах и мозгу хранится память, как я уже упавшего, харкающего кровью художника, добиваю. Давлю ботинками хрупкие кости. Да-а-а! Звук ласкает слух.
Видимо тогда под руку и попалась Арина. Пыталась остановить.
Мила труслива и умна для этого — жизнью научена. Беса усмирить нельзя!!! Если я срываюсь, лучше молча ждать, пока отойду.
А Арина… мелкая моя большая озабоченность. По незнанию бросилась. По неведению решила геройствовать. Глупая, невинная дура! Кого защищала-то? Этого грустного муд*, кто без разбора ебётся? Бухает для вдохновения и принимает разную хрень, ибо муза давно его покинула? Кто чуть не осквернил её невинность и доброту?
Бл*, это надругательство над самой сутью чистоты и святости!!!
Меня вновь начинает лихорадить. Под пальцами скрипит руль, гашетка утоплена. Машина набирает неприличную даже по моим меркам скорость. А я, как назло, на Рине залипаю. Смотрю, смотрю… когда бы ещё мог вот так откровенно и без смущения её рассматривать? Мало чем отличается от неспящей. Тот же гордый лоб, аккуратный нос и полные губы.
Мелкая так чиста от порока и так порочна своей чистотой…
Больная фантазия услужливо показывает, как я греховно срываю этот статус и с каким упоением вкушаю запретный плод. А потом, утверждая свою полную власть, подчиняю.
Бью по тормозам, виляя к обочине. Сердце лихорадочно чуть из глотки не вылетает. От того, что давно не дышал, в лёгких спазм. А в паху тягучая боль разливается. Ноги не слушаются, руки тоже, но выдергиваю себя из машины.
Матерясь на все лады, пережидаю волну возбуждения, из-за которой мой измученный орган едва до самого извержения не дошёл.
Задираю голову, бездумно глядя в звёздное небо.
Прохладно, темно, безлюдно… Трасса в это время большей частью пустует, хотя редкие машины конечно проезжают. Отстраняюсь от земного. Мне нужен покой и одиночество. Шумно втягиваю воздух, протяжно выдыхаю. Зарядка для мозга, плоти…
Начинает светать, ветер треплет волосы, остужает кровь.
Возвращаюсь, бросаю косой взгляд на мою греховную мечту и вновь сворачиваю на трассу. В этот раз еду спокойней несколько часов, ровно до тех пор, пока мелкая не начинает стонать. Это выше моих хрупких сил.
— Арина, — собственный голос хриплым выходит.
Девчонка в тисках сна — дёргается, мечется. Безрассудную мысль — мелкую успокоить, отметаю, когда глазами цепляюсь за голые ляжки и развилку между ног… в чёрном кружеве.
Платье порвано! Пока Рина спит и ёрзает по сидению — подол задирается!!!
— Мелкая, — почти стону от бессилия своей слабости. Своего желания. Своей боли. Своих принципов. Своего греха.
Зло толкаю:
— А ну, подъём!
Бл*, и так еле дышу. И так еле смотрю!!! Чистый спирт. Грёбаный глоток чистейшего спирта, обжигающий, смертельно опасный и ударнее по хмелю.
— Что? — морщится Арина, непонимающе глазами шаря по обстановке.
Губы облизывает, а меня коротит на этом жесте. Непринуждённом, но обнаженном сексе. Всё! Хочу её поцеловать!
— Бл*, на хрен свали на заднее! — рычу и за шкварник мелкую дёргаю, словно желаю сам закинуть назад.
Рина мгновенно руки вскидывает, прикрывая лицо:
— Только не бей! — всхлипывает сдавленно, всё ещё в цепких лапах кошмара. Замираю, то на неё смотря, то на дорогу:
— Алкашка, дуй спать на заднее сидение, — грубее, чем хочу, но так нужно! Мне! Ей! Нам! — Рина опускает дрожащие руки, с испугом на меня поглядывая. Не выдерживаю: — Сказал метнулась быстро! — рявкаю гневно.