— Тебе пора, — голос дрожит решимостью, рука горит и чешется. В ушах до сих пор звон от прописанной оплеухи.
— Прости, — задыхается парень. По лицу расползается красный след от моей ладони. Блуждая по кухне бестолковым взглядом, взъерошивает темные волосы пятерней. — Прости, я не хотел. То есть хотел, но…
— Я понимаю, — чуть смягчаюсь. Слезаю со стола, подол одёргиваю, складки разглаживаю. Наверно, дура, но верю в коллапс эмоций и чувств парня. — Тебе лучше уйти.
Лёша не настаивает, но перед уходом ещё раз винится и уточняет, всё ли между нами в силе?
Вопрос понятен и уместен — Лёша предложил с ним на выпускной пойти. Я дала Согласие. Сомневаюсь до сих пор, но всё равно сказала «да». Он ещё чуть мнётся, явно раздумывая, как теперь прощаться, и в итоге решается на обменный поцелуй в щёку.
Я ему благодарна за терпение. Поэтому, видимо, и не отказываюсь от слов. Закрывая дверь в торговую лавку, всё же мажу глазами по округе. Нет ли… но больше ничего не ощущаю. Пустота и холод.
В себя прихожу, заслышав телефонный звонок.
— Да, — выдыхаю в трубку, немного запыхавшись, пока спешила в кухню, где оставила мобильный.
— Здравствуйте, вас беспокоят из отделения кардиологии больницы… — Сердце ухает в бездну.
Бес
Мне начинает нравиться пустота и тишина. Нравится думать в одиночестве и говорить с собой. Нет худшего и лучшего собеседника, чем ты сам, ведь редко встретишь столь отважного человека, способного в лицо без прикрас высказать, что думает обо мне. Ткнуть в правду, кто я есть на самом деле. Вот и сижу… Пью, спорю, ругаюсь. Нахожу оправдание своим свинским поступкам…
Сколько пью — счёт дням не веду, но помню, что окончательно срываюсь, когда Рина мажору позволяет себя поцеловать.
Ведь имеет право! И поэтому…
Но, с*, мне-то почему так больно?
В который раз бьюсь затылком о стену, стараясь физической болью загасить душевную. Но алкоголь притупляет и отупляет. Я даже не сразу понимаю, что делаю в клубе. Хотя, вру, понятно — бухаю. А судя по окружающим мордам, в кругу своих. Точно! Башляю за то, что учудил, пока пробивался к Пастору. Я же обещал проставиться! Вот… уже который день долг отдаю…
Парни весёлые, пьяные… девчата полуголые танцуют. А я бестолковым взглядом по всем блуждаю и накачиваюсь спиртным.
Тяжко такой график тянуть. И как ребята живут в подобном ритме? Работа, клуб, ебля, работа… спать некогда! Начинаю подумывать о чём-то более действенном, чем алкоголь и сигареты. Экстази глотнуть что ли? Некоторые на них сидят. Ничего вроде, драйва хватает.
Осушаю очередную стопу водки.
Нет, я уже для подобных графиков и экспериментов безнадежно мертв. Наркота не поможет…
— Бес! — голос Юльки вырывает из прострации, когда в очередном клубе зависаю. Тут ничего так — музыка громкая, танцуют девчата эротично и шл*хи отменные. Не то, чтобы предел мечтаний, но для существования Бесу достаточно.
— Ты не такой, — осуждающе поучает знакомая, назойливо перед глазами нарисовываясь. А я вообще-то от глаз всех скрываюсь — уже в вип-комнате тусуюсь.
— Юль, на х* свали, — по-доброму, почти ласково. Тем более, закрывает обзор, а для меня брюнетка приват танцует.
— Ты омерзителен, — шипит Ильина, начиная раздражать. — Такое же животное становишься, как и они.
А вот это уже не оскорбление смахивает!
— Милая, — тон грубеет, — ты, случаем, не попутала меня со своим Тихоней? — рывком сдвигаю любовницу прочь, чтобы не мешала созерцать эротику.
— Да пошёл ты! — дрожат губы знакомой. Отмахивается, словно я ей мешаю, а не она мне.
И тут меня переклинивает — к тому же секса хочу! Член с готовностью джинсы топорщит. Обычное, плотское — ни на секунду не душевное. Банально — трахаться! Начинаю понимать животных. Увидел подходящую самку — поимел!
Ловко за руку хватаю знакомую и на себя усаживаю. Танцовщица сбивается с ритма:
— Продолжай, — рычу зло. Девчонка неуверенно продолжает эротический танец. Только если раньше изображала саму страсть и порочность, то теперь слегка растеряна и конфужена.
— Пусти! — брыкается Юляшка, я крепко держу. Тем более есть у бывшей любовницы дурная привычка только в юбках и платьях ходить! Это очень удобно для быстрых перепихов. А если учесть, что я сильнее… Я ХОЧУ! Я ПОЛУЧУ!!! Колготки трещат, край трусиков сдвигаю, открывая доступ к требуемой уже влажной щели. Несколько секунд странного сопротивления, ёрзания и Юлька, как и в старые добрые времена, усмиряется на моём члене.
— Бес, — недовольно цедит сквозь сжатые зубы бывшая. Тут же протяжно стонет, когда насаживаю на себя резче и глубже. — Бес, — уже протяжнее. Забывается в чувствах, сама начинает ёрзать. — Бес… — Быстрее, теснее, слаще… И даже кончает, хотя мне посрать на её ощущение. Мне! Разрядиться! Нужно!
Поэтому плевать на смазанный оргазм любовницы, за волосы сдёргиваю с себя. И пока она невнятно возражает и сопротивляется, махом разворачиваю лицом к столу, на котором танцует опешившая брюнетка. Юльку прогибаю вперёд и беру грубо и дико. Но так, чтобы в несколько толчков выплеснуть желание. И только опустошаюсь, не задерживаюсь.
Хозяйство — под замок. Юльку по заду:
— Вали к своему Тихому, пусть мутузит… Теперь есть, за что, — шатаясь, иду к мини-бару. — Вам же бабам это нравится! — бутылку водки беру, стопку наливаю. — А ты танцуй! — это брюнетке, опять в стопоре стоящей. Она испуганно вздрагивает, на Юльку мечет затравленные взгляды, но задом и сиськами трясёт. Я ведь плачу!
— Животное, — глотает слёзы унижения и обиды Ильина. — Я думала…
— Бл*! — выхожу из себя. Вновь заливаясь алкоголем прямо из горла. — Тебе противопоказано думать! — рычу, в сторону сплёвывая, что не пожелало вместиться глотком. Порывисто стакан с бара беру, наполняю адским пойлом. Несколько кубиков льда, которые услужливо оставил официант в металлическом ведерке.
— Дурак ты! Не понять тебе, — всхлипывает, утираясь от спермы.
— Да я и не пытаюсь, — равнодушно отпиваю водки, горечь глотая, а она уже не обжигает.
— Вот именно, — шмыгает носом, оправляясь после траха. Салфетку, которую из сумочки выудила, в мусорку близ выхода кидает. — Я оттуда, где считается нормальным, когда мужик бьёт бабу. В деревнях, знаешь ли, выбор не шибко богатый. А когда с этим живёт не одно поколение, смиряешься и живёшь как все. Он хотя бы мужик… Поэтому… Да и не мечтала я, что ты на такую, как я, западёшь.
— Какую? — вновь отпиваю водки. Уточняю не из-за интереса, просто хмель за язык дёргает. На деле по хрену мне на душевные излияния Юльки. На её заморочки. Проблемы, претензии. И на неё по хрену… Мне на всех и всё по хрену!
— Деревенскую простушку.
— Ценить себя нужно, — не поучаю, сорвалась идиотская мысль, и только. Но если честно, раз уж её на рассуждения тянет, я тоже могу высказаться: — Ты нормальная. Симпатичная, фигуристая, готовишь не плохо. Хозяйственная. Работаешь. Не пьющая, не гулящая… Просто не там и не тех выбрала.
— Вот и Галя так говорила…
Глухо посмеиваюсь:
— Ну, она точно в этом толк знала, — сарказм не с пустого места. Галя тоже в город откуда-то из глухой деревни приехала. И по рукам быстро пошла. Пока на наркоту не села. Вроде молодец — в медицинском училась, а потом тяжко было. Запоях наркотических летала. Если бы не близкое знакомство её мамаши и Пастора, уже тогда бы в канаве сдохла. А так… курсы реабилитации. Восстановление в институт. Помощь в трудоустройстве.
— Вот именно, — сильней наводняются глаза Юльки, — знала… — с рыданием выделяет слово.
Запоздало реагирую. Пристально смотрю немым вопросом. Юлька вообще топится слезами. Брюнетка на столе раздражает непонятливостью:
— Сдулась отсюда, — головой качаю на выход. Девчонка вытаращенными глазами водит. Бл*! Догадливо в карман джинсов рукой ныряю, купюру рыжую на стол бросают. Брюнетка тотчас испаряется, даже материться не приходится. — Выкладывай, — вновь к бутылке прикладываюсь. Не манерничая — пью из горла.
— Хочешь сказать, что не знаешь ничего?
— Б*, бесишь, Юль, — рявкаю, отхлебнув бесцветной жидкости.
— Она, — шмыгает носом бывшая, — два дня назад от передоза умерла.
— Ну и бл*ща тупорылая. Был шанс…
— Ты что, не врубаешься? — срываться на крик Юлька. Даже опешиваю. Она никогда не повышает голоса. — Не пережила Галюся расплаты за вашу помощь.
— Захотела бы жить, сглотнула, — подмечаю холодно.
— Это вам просто, убивать. А она…
— Ты что мелешь? Кого она могла убить? — Вопрос застревает в глотке. Не хочу знать ответа. Но, затаив дыхание, жду.
— Ты что, правда не в курсе? — с щеки смахивает ладонью слезы Юлька.
Молчу, сигарету в рот, прикуриваю. А в голове яростно бьётся мысль, которую не желаю услышать из уст бывшей вслух.
— Чёрт! — утыкается лицом в ладони Юлька. — Теперь понятно, почему ты не со своей маленькой принцессой.
— Она не моя, — зло дым в сторону.
— Да-да, — кивает с горечью бывшая. — Какая же я дура, — бормочет устало. Рукой упирается в спинку мягкого дивана, разделяющегося нас. — На тебя грешила…
— Бл*!!! — не выдерживаю истерики Юли и своего подвешенного «понимаю-не понимаю».
— Дед твоей принцессы, — мнётся бывшая, подбирая слова.
Уже слышу в молчании так чётко, что почти глохну.
— А Галя… не выдержала, бессвязно бормочет, смотря в никуда.
— Когда?
— Завтра похороны, — секундами позже отзывается Юлька, чуть успокоившись. — Бес, девочка одна. Одна!
Слова, точно гвозди, проникают в мозг. Одна! Девочка! Одна!
В груди долбится яростно сердце. Яд медленно отравляет душу.
— Сама всем занимается… документация, приготовление к похоронам, — долетает издалека и метко пробивается в сознание. — …а я подумала, что ты сделал дело, и…
— Пошла вон! — Голос с трудом смахивает на мой — глухо прорезает висящую тишину вип-комнаты.
— Бес…
— Вон!!! — воплю хрипом. Он аж глотку дерёт. Юлька шарахается к двери аккурат, как она распах