Глаза у девчонки были огромными, в пол-лица, губы сжаты в тонкую полоску.
И всё-таки в том, что она сидела на МОЕЙ кровати, было нечто очень привлекательное.
- Что-то случилось? - спросил я, в два шага преодолевая расстояние между нами. - Афина? Амальтея?
- Спят без задних лапок на диване у шефа, - тихо ответила Антигона.
- А ты?..
- А я жду тебя.
- Зачем?
- Иди сюда.
Чтобы дотянуться до моего лица, она встала во весь рост. Обняла за шею, и поцеловала.
В первое мгновение у меня выпучились глаза от удивления. Но потом... Я её оттолкнул. Отошел к плетёному стулу, сел - этого настоятельно требовал мой изменившийся внешний вид в районе штанов - и спросил:
- Ты с ума сошла?
- Мы все можем сегодня умереть, - ответила Антигона и снова опустилась на кровать.
- Ну и что? Это секс из жалости, что ли? Прощальная прелюдия?
- Ты сам понял, что несёшь? - усмехнулась рыжая бестия. - Тоже мне: знаток русской словесности.
- Тогда я вообще не понимаю.
Мало сказать - я был обескуражен. Честно говоря, на ум приходили только самые крепкие выражения. Но Алекс давно отучил меня ругаться по матушке, так что даже в мыслях я старался этого не делать.
- Шу... Послушай меня, - Встав Антигона подошла ко мне. Притрагиваться не спешила, но остановилась так близко, что я чувствовал тепло и запах её тела. - У нас очень мало времени, да? Бывают в жизни моменты, когда играет роль только наше желание. Так вот: сейчас именно такой момент. И если ты вякнешь ещё хоть слово, я тебя просто убью.
Схватив меня за руку, она сделала шаг назад и упала на кровать. Так, чтобы я оказался сверху.
Конечно, у меня была просто уйма слов, которые я хотел произнести. Но вдруг, совершенно отчётливо понял: да. Сейчас именно такой момент, когда не надо ничего говорить.
Всё спишется. И дурное, и хорошее.
А потом у нас даже было время полежать несколько минут, тесно прижавшись, и целуясь, как подростки. Собственно, Антигона подростком и была... - накатило и схлынуло чувство вины. Она взрослая девочка. И прекрасно знает, что и как - местами даже лучше, чем я.
- Как ты себя чувствуешь? - я удивился. Показалось, это не совсем тот вопрос, который девушка должна задать парню в постели.
- Да нормально, - отвечая, я прислушался к себе. - Стоп! - меня подбросило на кровати, и я сел. - Я себя чувствую так, словно... словно выпил три литра крови. Сил - по самую макушку, и даже больше. - Это что... Секс так подействовал?
Нет, я вовсе не вёл монашеский образ жизни. Были у меня дамы и раньше, но такого подъёма сил кувыркание в постели не давало.
- Я люблю тебя, - просто сказала Антигона. - Всегда любила: с тех пор, как увидела.
- Я тоже тебя люблю.
Мы оба почувствовали, что мой ответ прозвучал фальшиво. Нет, не так: я действительно любил Антигону - как подругу, как боевого товарища, как... Сестру? Но секс в таком случае выглядит несколько...
Поднявшись, девчонка начала одеваться. Натянула джинсы, подняла с пола майку, и вывернув её на правильную сторону, набросила на шею.
- Извини, я... пока не могу разобраться в своих чувствах, - сказал я. - Мне очень стыдно. Получается, я тобой воспользовался.
- Это я тебя соблазнила, помнишь? - Антигона говорила сквозь сжатые губы - из уголка её рта торчала шпилька. Она собирала распущенные волосы обратно в пучок.
Я вспомнил запах этих волос. Маленькие, раскрасневшиеся от поцелуев уши, белый изгиб шеи... Нет. Пора одеваться.
Я тоже потянулся за джинсами. Антигона уже стояла, полностью одетая, даже в носках и кроссовках.
- Ты поймёшь, Шу, - подойдя, она вновь положила руки мне на плечи. По телу прошел ток. - Может, не слишком быстро - в таких вещах ты вообще-то тормоз. - Но ты поймёшь. А я буду ждать.
Это нечестно, - хотел сказать я. - Нечестно и непорядочно давать тебе ложную надежду...
Но я промолчал. Потому что в груди набухал ком необъяснимой нежности к этой нескладной, вредной, острой на язык девчонке. Она права.
Если у меня ещё будет время... Если добрый Господь позволит, я подумаю об этом позже.
Антигона ушла, а я посидел ещё несколько минут, бездумно разглядывая бесконечные корешки книг на полках, ракушки, черепаховую пепельницу, золотое самопишущее перо, заложенное в блокнот - все те мелочи, которыми обрастаешь, когда долго живёшь на одном месте.
Блокнот был подарком шефа. Он обязал меня каждый день записывать проявления магического дара - чем я бессовестно пренебрегал. Даже не открыл ни разу. Но перо мне нравилось. Такое удобно воткнуть кому-нибудь в глаз.
Потом я встал, заправил кровать и пошел в ванную. Быстро, по-солдатски принял душ, побрился и собрал волосы в тугой хвост. Пару секунд подумал, и открыв шкаф, оделся во всё чистое.
Камуфляжные штаны, высокие берцы с рифлёной подошвой, плотная чёрная майка, куртка из кордуры, со множеством карманов, широкий ремень, на который так удобно привешивать различное оружие...
Мысленно я был уже на стадионе. Конечно же, оставался довольно крупный и зубастый червяк сомнения: Настасья договорилась с графом, и мы попросту отправляемся в ловушку.
Но как сказал отец Прохор, будь, что будет. От судьбы не уйдёшь, как ни старайся.
Оглядев спальню в последний раз, я вышел, аккуратно прикрыл дверь и спустился в кухню. Все уже были в сборе.
Ехали молча. Мне выпало вести Хам, рядом сидел Алекс, а сзади - Мириам, Зоя и Тарас.
Древний стригой, наклонившись, потянул носом и одобрительно усмехнулся - вероятно, учуял запах соития - несмотря на то, что я тщательно помылся.
Шеф ничего говорить не стал - даже если что-то и заподозрил... Хотя, если подумать, Тарас тоже мог почувствовать всего лишь переполнявшую меня энергию.
Зоя была молчалива и замкнута, они сидела между Мириам и Тарасом, невидящими глазами глядя сквозь лобовое стекло на пролетающие мимо рассветные улицы.
В багажнике тихо позвякивало: я так понимаю, Алекс загрузил Хам половиной нашего подвального арсенала.
Судя по тому, что я не чувствовал настоятельного и непреодолимого побуждения прикончить Тараса, у ведьмы Настасьи всё получилось. По этому поводу ощущался даже некоторый подъём: мы с шефом больше не крепостные. Мы не обязаны подчиняться кому бы то ни было, кроме самих себя.
В глубине души я сознавал, что должен радоваться. Но видимо для того, чтобы ощутить себя свободным - даже после кратковременного рабства - требуется какое-то время.
Перед главным входом на Зенит-Арену, рядом с вип-парковкой, нас ждали. Сначала я заметил два ярких пятна: сине-бело-голубые шарфы клуба "Зенит". Но сделав несколько шагов, узнал Гиллеля и господина Плевако.
На зомби, одетом в старинный, пропахший нафталином двубортный костюм, яркий фанатский шарфик смотрелся особенно празднично и неуместно.
- Ну-с, господа, приступим, - вместо приветствия заявил законник, и устремился в стеклянные раздвижные двери.
- Он не любит находиться на солнце, - извинился за юриста Гиллель. - Ультрафиолет вреден для кожи...
- Тоже не люблю ждать, - буркнул Алекс и пошел вслед за господином Плевако. - Надеюсь, все уже в сборе? - полуобернувшись, крикнул он через плечо.
Кладбищенский сторож кивнул, наклонив лопатообразную бороду.
Мириам поцеловала отца в щеку и улыбнулась. Тот похлопал её по руке.
Вот и всё выражение родственной близости после того, как дочь вернулась из плена.
Из густой тени козырька к Зое мягко скользнул тигр необычной чёрно-белой масти. И если в стенах цирка, на малиновом ковре арены, он смотрелся органично и даже очень естественно, то здесь, рядом с футуристического дизайна стадионом, под серым питерским небом, громадный бенгальский тигр выглядел устрашающе.
Рядом с тигром, положив руку тому на голову между ушей, следовал Секундра Дасс, торжественно-неприступный в парчовом золотом шервани.
За ними показалась ещё одна нелепая на фоне городского пейзажа фигура. В засаленном шелковом цилиндре, бархатном камзоле с золотым позументом, в башмаках с огромными пряжками и полосатых чулках. Ради соблюдения традиции чулки были в сине-бело-голубую полоску.
- Мейстер Зигиберт! - Тарас церемонно поклонился механику. - Вот уж не думал, что какое-либо событие может выманить вас из подвалов цирка.
- Йа, натюрлих! - для рукопожатия мастер протянул металлическую клешню. - Мы - одна семья, и если кому-то угрожайт опасность - мы с Вайберт не хотейт остаться в сторона. Этойт дюк заслуживайт хороший порка, йа! Мы принимайт участий в... как это по-русски?.. Йа! Заффарухха.
Хриплый и дребезжащий голос механика разлетелся в утреннем воздухе далеко над стадионом. С ближайшего пилона взвилась стайка голубей и исчезла в белёсом, как застиранная простыня, небе.
Послышался негромкий скрип, и следующим на сцене появился Вайберт. Загадочный и мрачный подмастерье, от которого я не слышал пока ни единого слова. Он толкал перед собой кресло, в котором сидел Ефим Демидов.
Колени директора цирка были накрыты пледом, седые волосы тщательно причёсаны на пробор. Глаза глубоко запали и в них поселилась бесконечная усталость.
Взгляд директора блуждал по лицам людей, ни на ком не останавливаясь. Казалось, Ефим пребывает где-то не здесь.
Рядом с ним неслышно ступал силач Иван. На плече его небрежно покачивался стальной ломик, и только когда он подошел совсем близко, я понял, что это не ломик, а гриф от штанги.
- Ну... - начал снова Алекс.
- Подожди, - перебил Тарас. - Ещё не все собрались.
На соседнюю парковку заехало сразу три автомобиля: "Эскалэйд" отца Прохора, красный "Жук" Антигоны и чёрный микроавтобус "Мерседес".
Богомолки посыпал