Мысль забаррикадировать дверь пришлось сразу же отмести — ножки стола и пульта были привинчены к полу, а больше никакой серьезной мебели в его кабинетике не имелось. Пришлось окапываться в четырех стенах. Эту задачу Сергей выполнил с фантазией, но, как показало будущее, довольно бездарно.
Пиджак он повесил на стул, надеясь, что хоть на секунду введет противника в заблуждение — непонятно, правда, какое. Пульт управления системами слежения накрыл подносом от цветов и сверху поставил старую клавиатуру, которую уже поменял, но не удосужился выбросить. Все эти фокусы напомнили ему составление квеста на третьем курсе, когда надо было не только писать программу, но и придумывать разные ходы и обманки.
Единственный стул он задвинул так, что пробраться к пульту стало очень трудно. В правую руку взял ключи от кабинета, в левую — спиртовой аэрозоль для протирки клавиатуры и экрана, единственное оружие, которое смог найти. Он решил, что встанет за дверью в узкий простенок и, когда Тимур ворвется в комнату, успеет выскочить в коридор и запереть замок. Самое простое было закрыться изнутри, но, увы, — все комнаты в банке, кроме кабинетов высокого начальства, запирались только снаружи. И то — зачем рядовым сотрудникам что-то делать за закрытыми дверями?
Приняв стартовую позицию, Сергей оглядел свою работу и остался недоволен. Попытка замаскировать пульт ему явно не удалась: кривой пластмассовый подносик был обращен к входу бесстыдно загнутым кверху углом, открывая взору блестящие кнопки и рычажки. А нелепо развернутый стул в поникшем пиджаке слишком явно указывал на тот путь, который пытался преградить.
Сергей положил ключи и протянул руку, чтобы хотя бы поправить подносик. И тут за его спиной распахнулась дверь.
Он все-таки не рассчитал время, и Тимур успел раньше. Он не остановился в дверях, как сделал бы любой нормальный человек, не знающий, что его ждет в чужом кабинете, а сразу рванулся внутрь, прямо на Сергея. Градов мгновенно понял, что испытывает заяц, когда обнаруживает в метре от себя летящего в прыжке волка. Одна секунда — и заяц уже больше ничего не чувствует.
Но Сергей Градов не был зайцем, хотя он очень, очень сильно испугался. Испугался так, что закричал во весь голос, нелепо разинув рот, — при этом ему казалось, что из горла вырывается лишь сиплое шипение, как из испорченного крана.
Он вдавил пипочку аэрозоля и не отпускал ее целую вечность, наполняя помещение вонючим белесым паром. Видимо, его оружие все-таки достигло цели, потому что Андрущенко запнулся на полпути, прижал руку к глазам и надрывно чихнул. Сергей схватил ключи, бросился мимо него к выходу, но наткнулся боком на железный кулак и грохнулся на пол, хватая ртом воздух. К счастью, удар был ослаблен действием аэрозоля, и Градов не отлетел назад, а упал на четвереньки и пополз вперед, задыхаясь, ничего не видя от едких испарений, раздирая ладонь бороздками ключа.
Он сам не поверил, что оказался снаружи, — очевидно, Тимур все же не мог сразу справиться со слезами из обожженных глаз. Как был, на коленях, захлопнул дверь и начал судорожно совать ключ в замочную скважину. Руки дрожали, из глаз текло, в носу бешено свербило, и, разумеется, чесалась многострадальная спина, переживавшая уже энное по счету обливание потом. Но он попал в замок и повернул ключ раз и второй, и еще полраза, хотя это не имело смысла. И в этот момент раздался выстрел.
Сергею повезло, что он не успел встать с колен. Пуля, которая должна была войти в низ живота, пронзила ему плечо. Боль была адская; позже, в Склифосовского, врач объяснил ему, что пуля на излете или заторможенная препятствием разрывает ткани гораздо медленнее обычной, от этого и боль. Он согнулся и откатился в сторону, уже не понимая, что происходит, зажимая рану рукой и поскуливая, как побитый щенок. Двое в штатском рысью пронеслись мимо него по коридору, одним ударом сшибли дверь, которую он так старательно запирал, и ворвались в кабинет. Оттуда донеслось еще два выстрела, пронзительный пороховой запах и короткое ругательство.
Сразу стало тихо. Один из штатских, в сером костюме, вышел и склонился над Градовым. Сергей уже давно не смотрел на людей с пола, и штатский показался ему гигантским троллем с огромными ногами и маленькой головой.
— Вы ранены? — спросил серый костюм, присаживаясь на корточки. — Ого! Сейчас мы вызовем «скорую».
Он выпрямился, достал мобильник и заговорил в него, как в рацию, не набирая номера:
— «Скорую» в банк, есть раненые. Да, тихо не вышло. Боюсь, что нет.
— Что с Андрущенко? — спросил Сергей с пола. Кровь текла из плеча без остановки, боль проходила, и ее место занимала блаженная сонливость.
— Кажется, убит. Попытка оказать сопротивление при задержании, — почему-то пояснил ему штатский. — Так, это не годится, кровью истечете.
Он снова присел на корточки, вынул из кармана носовой платок, отвел здоровую руку Сергея и начал перетягивать ему плечо поверх раны. Градов замычал: снова стало больно.
— Потерпите, надо. Зачем он к вам в комнату полез?
Ох! Еще ведь придется отвечать на вопросы.
— У меня… монитор наблюдения… — медленно произнес Сергей. Статус раненого позволял тянуть с ответом, и он успел собраться с мыслями. Даже странно, что какие-то мысли еще остались в его голове. — Видно все, что происходит в банке.
— А-а! — кивнул штатский. — Тогда понятно. Встать можете? «Скорая» должна уже вот-вот…
Никакого «вот-вот» не будет, подумал Градов. Все входы заблокированы. И ему надо будет объяснить, почему он это сделал. Сначала суперменам в штатском, потом службе безопасности, подручным Тимура. Тимура уже нет, но служба-то осталась.
Ему безумно хотелось спать. Только спина зудела и не давала ему расслабиться.
— Мне… в комнату надо, — пробормотал он, пошатываясь и опираясь на твердокаменный локоть серого костюма. — Там документы… в пиджаке. Группа крови…
— Придется подождать. Давайте сюда.
Серый, поддерживая, вел его в кабинет Павлодарского. Фигура самого шефа ай-ти-эс, бледного и несчастного, с траурной шоколадной каймой вокруг рта, колыхалась неподалеку, почти заслоняя весь коридор. За его спиной вдруг материализовались два ангела в белом и еще какие-то смутные тени. Слышались голоса, но они становились все тише, как будто в телевизоре убавляли звук. Потом телевизор накрыли одеялом, и Сергей Градов провалился в забытье, успев сообразить, что железный Тимур все-таки отключил блокировку, потратив на это те самые драгоценные секунды, за которые Сергей сумел повернуть ключ в замке.
Если Андрущенко действительно убит, никто не узнает, что какая-то блоха по имени Сергей Градов осмелилась встать на его пути.
— Градов, ты чего? Ты живой? — горестно воскликнул Павлодарский над его недвижным телом. — Хорошенькие дела, твою мать! Один труп, один в отключке — а мне отчитываться наверху. Лучше б меня подстрелили, ей-богу!
Сердитые санитары оттеснили его к стене и погрузили Сергея на носилки.
Глава 27
Жизнь у каждого складывается по-своему. Вот так и Тимофей стал Тимуром.
Теперь он уже снова Тимофей Петрович, без разницы. Тимуром зовет его хозяин, хозяйка, Алина и те в холдинге, кто из старых.
Он придумал себе это имя еще в детстве, когда прочитал книгу. Книга ему тогда, помнится, ужасно понравилась. Про пацанов, которые собрали команду и за порядком следили. На самом деле так нипочем не бывает, он знал. Потому и понравилось.
Теперь пацанами называют не мальчишек, как прежде, а приблатненных деловых. И имя Тимур всем кажется кавказским, а потому вызывает уважение и страх. Правильное имя. Не то что Тимофей, вот уж мамашу угораздило. Это в честь отца ее, деда значит. Очень весело парню с таким именем жить. Так и веет от него печкой да ватником.
От матери вообще было мало толку. В четырнадцать лет она его бросила с отчимом, сама сбежала к любовнику в Читу. Отчиму, ясно, чужой пацан не нужен. Тиму он не обижал, но и особой заботы не выказывал. Потом и вовсе делся куда-то. Тиму бабка растила до армии, ну, а с бабки какой спрос.
Пока служил, письмо пришло из деревни: бабка померла. И мать написала: сыночек, дом тебе оставляю, живи и радуйся. То-то радости в зауральской деревушке! Соседи пишут, что колхоз развалился, живут только с огорода да со скотины. Это что ж ему, за скотиной ходить да на огороде корячиться? Тимофей подумал, подумал и подал рапорт на сверхсрочную.
Взяли в штаб за то, что исполнителен и болтать языком не любит. Болтать у него и правда привычки не было. Целый день сидишь с бабкой в избе — о чем с ней поболтаешь, о корове да курах? А исполнительный — это есть, не отнимешь. Это материно, дедово, от кулацкой породы. За то их и сослали за Урал из хлебных Кубанских земель, что работать умели справно.
В штабе и высмотрел его майор Рожков, приблизил к себе, сделал своим помощником и поверенным в делах. Вот уж у кого язык был без костей. О чем только не мечтал майор вслух! И на дочке генерала жениться, и на Дальний Восток махнуть икрой торговать, и нефть поискать в тайге, чтоб сразу американцам гнать. Времена такие пошли, что и помечтать не грех.
В начале 90-х не выдержал майор Рожков, сорвался из армии и прапорщика Андрущенко за собой потащил. Такие дела творятся, люди деньги лопатой гребут, а мы с тобой в казарме сидим, новобранцев дрючим!
Добрались до Москвы, где у Рожкова были какие-то кореша, открыли кооператив. Вернее, открыл Рожков, у него-то бабки были накоплены от офицерской зарплаты, а Тимур так, на подхвате. Торговали импортной хавкой, шмотьем, электроникой, что попадется. Тимур в это не вникал, у него была забота — организовать. Чтоб магазин вовремя открылся, товар лежал на полках, продавцы не воровали. С «крышей» тоже он контачил. С виду страшно, а поближе подойдешь — пацаны как пацаны, договориться можно. Особенно если лишний раз хлебало не раскрывать.
Рожков поднялся, открыл банк на паях с корешами.
Потом пошли такие дела, страшно вспомнить. Начался раздел-передел, уйму народу постреляли. Тут и майор попал. Всег