Насчет Казимира Лера не сомневалась — этот трус будет тявкать из подворотни, но до суда дело постарается не доводить. Крашенинников… Дразнить profondo на Галкином месте она бы не стала. Не далее как прошлым летом об Александре Борисовиче по городу циркулировали скандальные слухи, связанные с гибелью его партнера — директора цементного завода, который при невыясненных обстоятельствах утонул на рыбалке.
— Подруга, Крутов тебе нравится, да? — Галка просто читала мысли.
При одном только упоминании имени Крутова с Лерой происходило что-то необъяснимое. Сердце начинало сбоить, срывалось с места и укатывалось в пятки, а думать о депутате в контексте с акциями Лера вообще не могла.
— Что за бред? Как может нравиться этот портрет в интерьере, этот…
— Ой-ой-ой, а что это мы так разволновались?
— Галка! — вспыхнула Лера. — Тебе больше не о чем поговорить? У твоего Крутова даже имя какое-то кошачье.
— Ни фига подобного. Василий — царское имя. Васька, конечно, не аскет, но и не ловелас, и не Казанова. Мой тебе совет — займись им. Нет женщины, которая тебе не позавидует.
— Галя, — запротестовала Лера, — прекрати!
— Кстати, — Галина бросила на Леру самый кроткий взгляд, на какой была способна, — а ты знаешь, что мы с Василием одноклассники?
— Вы? — Лера заерзала. — Первый раз слышу.
— Да! Васька у нас в районе был первым парнем на деревне, у него девок было как грязи.
Сопротивляться было невозможно.
— А он?
— А он оказался полным придурком — женился на первом курсе на деревенской дурочке по залету. На первую летнюю практику поехал — и попался. У дурочки оказался сильно развит хватательный рефлекс.
— И дети у него есть? — с замиранием сердца тихо спросила Лера.
— Нет. Вот тут Крутову повезло. Оказалось, что у дурочки врожденный порок, ей вра чи запретили рожать. Она не хотела делать аборт, строила из себя героиню, но Крутов ее упросил не рисковать. Так что лови момент, рохля!
— Фу, Галя, как ты можешь? — вяло возмутилась цинизмом подруги Лера. — Есть же какие-то пределы беспринципности.
— Забыла сказать, — ухмыльнулась Галка, — они не живут вместе уже много лет. Уж не знаю почему. То ли ради карьеры, то ли ради самой дурочки, только Крутов не развелся, купил ей отдельное жилье, навещает. Короче, Склифосовский. Ты сделаешь это?
— Чего ради? — испугалась Лера.
— На твой вкус: ради моей головы, ради денег или ради Казимира — выбирай.
Лера прислушалась: ненавязчивую гавайскую гитару успела сменить Сезария Эвора. «Besame Mucho». Все-таки этот шлягер сороковых в исполнении Фрэнка Синатры звучит гораздо интереснее. Нет этого трагизма. Синатра поет с заломленной шляпой — так и надо прощаться с любовью.
— Я подумаю.
— До пятницы. — Галка поднялась. — А то этот деятель, чего доброго, и впрямь обскачет меня и продаст наш таблоид москвичам, и плакали наши денежки.
В этот момент в сумке у Леры запел телефон.
Ковалева отыскала трубку, имевшую обыкновение проваливаться на самое дно.
— Слушаю, — настороженно произнесла она — номер был неизвестным.
— Валерия Константиновна? — Девичий голос показался смутно знакомым.
— Да.
— Вас беспокоит референт депутата Василия Крутова, — мягко и с достоинством проговорил акуленыш. — Василь Василич просит вас разделить с ним ужин.
— Зачем? — переполошилась Лера.
— Василь Василич считает, что так удобнее продолжить обсуждение темы статьи. Вас устроит завтра в восемь вечера в ресторане «Барбара»? — взяла быка за рога девица.
Притихшая Лера кивнула трубке:
— Устроит.
— Машина будет ждать вас у подъезда в девятнадцать сорок пять. Спасибо. До свидания.
— До свидания. — Лера кивнула и в полной растерянности еще несколько секунд держала трубку возле уха.
— Что? — трагическим шепотом спросила Галка.
— Крутов хочет, чтобы я с ним поужинала. — Лера почему-то никак не могла поверить в реальность звонка.
Бочарникова как раз удивленной не выглядела.
— Очень своевременно, прямо очень. Счастье само плывет в руки, — гипнотизируя Леру горящими глазами, вещала подруга. — Не будь дурой, у него двадцать пять процентов акций «Ведомостей». Ну?
— Ладно, — процедила Лера, — я попробую. Но ничего не обещаю, — торопливо добавила она.
Синдром эмоционального выгорания — кажется, так называют усталость от профессии.
Крутов наблюдал у себя нечто похожее. Неприятно сознавать, что ты уже не так интересен электорату, как твой соперник. Остается утешать себя тем, что и тебе электорат уже не так интересен, как сопернику. Внутренняя энергия иссякает — ничто не вечно.
— Василь Василич, — брови у Леночки хмурились, — по результатам праймериза вас обходит соперник с птички.
Еще один аргумент в пользу синдрома, подумал Крутов и тем не менее оскорбился:
— Кто, Шмаков Степка? Он же ни петь, ни рисовать не может даже в трезвом состоянии.
— Зато он с народом, а вы оторвались, Василь Василич. Особенно в последнее время.
Необходимость срываться с места и нестись на очередную встречу с избирателями — этого Крутов уже объелся. Хотелось чего-то новенького. Вот только чего?
— Ты хочешь сказать, что депутат Крутов — битая карта? — будничным тоном спросил у Леночки шеф. Внутренне он был готов к такому исходу, что само по себе уже проигрыш.
— Не исключено, что через шесть месяцев вы пополните ряды безработных.
Лицо у Василия прояснилось, как небо после дождя, затем подернулось мечтой. Странное дело — он испытал облегчение. А ведь на самом деле, хватит горбатиться в окружении пыльных фикусов и портьер, обвел взглядом кабинет Крутов. И заседать среди пыльных коллег — молодые дышат в затылок.
Без работы он не останется, хотя, пока он изображал законодательную активность, лучшие годы утекли сквозь пальцы — это факт.
Спортивный комплекс — его детище, его гордость и смысл последних лет — нуждался в ежедневной заботе и уходе. И всем этим предстояло заниматься не Васе Пупкину из Задрыщенска, а ему, Василию Крутову, иначе не было смысла вкладывать деньги в спорт.
— Василь Василич, — позвала Леночка, — к вам корреспондент «Губернских ведомостей».
Слова помощницы произвели неожиданный эффект: сердце Крутова сладко сжалось. Вот о чем тоскует его душа — о любви.
Застегнув верхнюю пуговицу на пиджаке, Василий, совсем как в ранней молодости, сорвался с места, поправил галстук, пригладил шевелюру и поинтересовался:
— Как я выгляжу?
— Как Джейсон Стэтхем. — Леночка окинула шефа хозяйским взглядом, заметила непонимание в глазах и пояснила: — Фильм «Перевозчик», я надеюсь, вы смотрели?
— Тогда приглашай. — «Перевозчика» Крутов не смотрел, но сравнение ему польстило. — И приготовь нам кофе.
— Есть приготовить кофе. — В плутоватых глазах помощницы мелькнуло едва уловимое мстительное выражение, но Крутову было не до психоанализа.
Собкор «Ведомостей» Валерия Ковалева — милая и женственная, со скрытым темпераментом, к тому же интересный собеседник — завладела помыслами Василия.
«Немного для приличия поработаем, и повезу ее… Куда бы ее повезти?» Додумать эту ценную мысль Крутов не успел.
В кабинет вплыла членистоногая девица, следом за которой шлейфом тянулось облако феромонов и дофаминов. Бедра девицы были обтянуты в юбку, которая при желании могла сойти за широкий ремень.
Василий в недоумении наблюдал, как девица перемещалась в пространстве — виляя несуществующим задом.
— Добрый день!
— Добрый, — кивнул Крутов, продолжая наблюдать за объектом.
— Мария Чижевская, корреспондент «Губернских ведомостей», — хищно улыбнулась девица. — Мне Казимир Людвигович дал задание встретиться с вами и написать статью о том, о чем вы скажете.
Низкий лоб, выдающийся вперед ротовой аппарат. «Самка богомола», — определился Крутов. И такая же прямолинейная.
Феромоны самки богомола не привлекали Крутова. С некоторых пор Василий стал разборчив, как избалованный кот, хозяйский любимец.
— Прямо-таки о чем скажу. — Взгляд Василия затуманился и скользнул вдоль мосластой фигурки. Сплошные прямые линии, никаких изгибов и округлостей. «Бедненькая», — посочувствовал Крутов.
— Казимир Людвигович сказал… — дернулся объект изучения.
— Я понял, понял, — самым беспардонным образом перебил самку богомола Крутов. — Вы передайте привет Казимиру Людвиговичу и мою настоятельную просьбу не менять коней на переправе.
— Коней? — Трогательная складочка между бровями выдала работу мысли.
— Вы просто передайте, он поймет.
— Может, все-таки…
— Нет-нет, я занят. Извините.
— Но ваша помощница…
— Уже уволена.
Не в характере Крутова было обижать женщин — сказалось разочарование от подмены. С появлением в его кабинете самонадеянной девицы всплыла горькая правда: он хотел Валерию Ковалеву.
— Елена! — рявкнул Крутов, определив по стуку двери в приемной, что самка богомола отправилась в среду обитания.
— Ave, Caesar. — Леночка нарисовалась так неожиданно быстро, что не оставалось сомнений — стояла под дверью.
— Твои фокусы?
Ответ не требовался — он читался на лице помощницы, но Крутов все доводил до логического конца.
— Повторяю вопрос: твои фокусы?
— Если вы имеете в виду собкора Ковалеву, то нет, я не звонила и не требовала замену. Инициатива исходила от этой Чижевской.
Она сама напросилась на интервью. Я посмотрела в расписание и назначила время. А что случилось, дядя Вася? — перепрыгнула с официального на домашний тон Леночка. Этим нехитрым приемом помощница Крутова пользовалась, когда пахло жареным.
— Ты доиграешься, — предостерегающе начал Крутов. — Ты знаешь, что инициатива наказуема?
— Слышала что-то подобное. И что, не врут люди?
— Не уходи от темы. По какому праву ты принимаешь решения за меня?
— Я стараюсь, стараюсь, — завела шарманку Леночка, — а вы все опять не так поняли.
— Отвечай на вопрос. — В голосе Крутова проскользнула усталость.