И это тоже снижает нашу конкурентоспособность. С другой стороны, позитивный момент последнего времени — массированный приток иностранного капитала: 40 млрд в 2006 г. и около 80 млрд в 2007 г. Из этого примерно две трети — прямые иностранные инвестиции. Поэтому не только ускорился рост, но и изменилось его качество. Инвестиции создают спрос на продукцию машиностроения. В отличие от предыдущих лет по темпам роста вперед вырвалась перерабатывающая промышленность. С другой стороны, инвестиции повышают конкурентоспособность и эффективность экономики и, соответственно, дают толчок дальнейшему развитию. От чего зависит будущее нашей экономики? Важный фактор развития — финансовая система, которая сейчас в России развивается даже быстрее, чем остальные сектора. Скажем, банковский кредит экономике только в 2006 г. повысился с 25 до 30 % ВВП, и здесь есть опасность того, что слишком быстрое развитие осуществляется за счет снижения качества кредитов. Т. е. мы находимся на грани здорового и чрезмерно быстрого развития. Судя по официальным показателям, пока доля плохих долгов невелика. Однако в среднесрочной перспективе могут возникнуть проблемы, связанные с ухудшением качества кредитов. Думаю, что наше слабое звено — государственные институты. Отчасти это связано с тем, что произвольно проведенная приватизация фактически не была принята обществом. Ее основная идея заключалась в том, чтобы как можно быстрее уйти от прошлого, чтобы не было возврата к советской экономике, но быстрое развитие пошло во вред качеству. В результате не признанная обществом собственность является незащищенной.
— Чем это грозит?
— Когда происходит быстрый передел собственности, трудно предсказать, что и кому будет принадлежать лет через пять.
— Вы не оценивали масштаб передела уже приватизированных активов?
— Всем известен перечень компаний, которые были возвращены государству: ЮКОС, «Сибнефть», «Ависма», «АвтоВАЗ» и т. д. Такая неопределенность прав собственности снижает инвестиционную активность.
— И уровень этой неопределенности в последние годы повысился?
— Да. Индикаторы показывают, что здесь у нас ситуация ухудшается. В России практически отсутствует независимая судебная система, а это базовое условие роста экономики, особенно ее высокотехнологичных отраслей. Если сырьевые отрасли, как сорняки, могут развиваться в любой среде, то высокотехнологичным, как культурным растениям, требуется благоприятная обстановка. Очень странное новое явление — государственные корпорации. Это неопробованная схема, в рамках которой целые сектора экономики оказываются выведенными из рыночных отношений. У них нет ни нормальных рыночных стимулов, ни рыночной ответственности. Получается гибрид рыночной и непонятно какой экономики. Мне кажется, что нужно было бы сначала провести эксперимент в небольших масштабах, а если он окажется успешным, распространять его дальше. Боюсь, что госкорпорации могут стать тормозом на пути нашего дальнейшего развития.
Сейчас Правительство делает ставку на институты развития в рамках государственно-частного партнерства. Международный опыт показывает, что государственные инвестиции положительно влияют на состояние экономики, но только в том случае, если в стране есть хорошие государственные институты. Если же их нет, как сегодня, к сожалению, у нас, то госинвестиции, дополнительные расходы никак не сказываются на росте экономики. Что касается проблем бюджетной системы, то наиболее фундаментальная из них — проблема пенсионного обеспечения. В РФ была проведена очень странная пенсионная реформа. Уже через три года после ее начала правила резко поменялись: изменились условия участия разных поколений в накопительной системе, был снижен единый социальный налог, и его снижение было компенсировано выделением трансфертов за счет общих доходов бюджета, хотя изначально идея была в том, чтобы перейти на страховые принципы — в этом случае пенсионные выплаты должны полностью финансироваться за счет отчислений от оплаты труда. Сейчас трансферты за счет общих доходов растут, но, несмотря на это, соотношение средней пенсии и средней зарплаты падает. Анализ показывает, что наша пенсионная система формально устойчива, т. е. способна выполнять все свои обязательства, но, по прогнозам, в 2010-2020-е гг. реальный рост пенсий резко замедлится. Если в первое десятилетие XXI в. он составлял примерно 8 % в год, то в 2010-2020-е гг. он будет втрое ниже — примерно 2,5 %. Соответственно, увеличится разрыв между пенсиями и заработной платой. Такая ситуация является социально неприемлемой: уже сегодня пенсионеры составляют треть электората, а демографические тенденции таковы, что их удельный вес будет расти. Пенсионеры — наиболее активная часть избирателей, поэтому вряд ли они допустят ухудшение своего положения относительно других групп населения. Выделение все больших средств из общих доходов бюджета на поддержку пенсионной системы чревато финансовым кризисом — в силу разных причин наши доходы вряд ли будут расти. Значит, нужно искать другие пути. Один из них — использование средств Фонда национального благосостояния. Однако здесь успех во многом зависит от того, какие будут цены на нефть. Если, как ожидается, они снизятся до 60–65 долл. за баррель, нам не хватит денег, чтобы решить все проблемы пенсионной системы. Видимо, придется повышать пенсионный возраст. Это необходимо по нескольким причинам: и чтобы увеличить размер пенсий, и чтобы поднять численность рабочей силы, сняв ограничения на рост. Есть еще одна очень важная проблема: по прогнозам, в России пенсии мужчин будут расти гораздо быстрее, чем пенсии женщин, т. е. появится гендерный разрыв, из-за того что основной удельный вес в структуре пенсий будет приходиться на страховую и накопительную части, размеры которых зависят от отчислений работника в пенсионную систему. Ведь женщины меньше работают, поскольку раньше выходят на пенсию, зато дольше живут, следовательно, у них больше срок пребывания на пенсии. Поэтому нужно будет уменьшить разницу в пенсионном возрасте. Другая, не менее важная проблема — неэффективное использование пенсионных накоплений: они в основном вкладываются в государственные облигации, что невыгодно, поскольку сейчас доходность таких облигаций ниже, чем инфляция. Это довольно большие суммы, примерно 0,5 % ВВП в год, а скоро эта цифра увеличится до 0,8 %. Пенсионные накопления обесцениваются — значит, те, кто в свое время выйдет на пенсию, ничего не получат. А с другой стороны, это долгосрочные, длинные деньги, в которых так нуждается наша экономика, — доля длинных кредитов по-прежнему остается очень низкой. Имея естественный источник длинных денег, мы его фактически не используем. Полагаю, что эту ситуацию необходимо как можно скорее менять.
— Но то же самое можно сказать и о Стабфонде, и о валютных резервах.
— У них разные задачи. Пенсионные накопления должны быть высокодоходными при достаточной надежности. И второе: они будут востребованы не ранее чем через 15 лет. Ситуация со Стабилизационным фондом и Фондом национального благосостояния — другая.
Резервный фонд предназначен для страхования бюджета на случай неожиданного резкого падения цен на нефть, такого как, скажем, в 1998 г. Конечно, стоимость нефти вряд ли будет столь же низкой, но и наша экономика уже не настроена на цену 20 долл. за баррель, как это было в 2000, 2001 и 2002 гг. Но даже если нефть будет стоить менее 50 долл. за баррель, что не исключено, нам понадобятся средства Резервного фонда.
Что касается Фонда национального благосостояния, то сейчас идут дискуссии, в какой степени он может использоваться для финансирования развития, а в какой для поддержки пенсионной системы. Именно эти два направления считаются основными. Часть денег Стабилизационного фонда через новый Банк Развития уже направлена на развитие. Но, так или иначе, нам придется увеличивать размер пенсий, и, мне кажется, Фонд национального благосостояния должен сыграть основную роль при решении данной проблемы.
— А разработчики пенсионной реформы этого не понимали? В чем причина ее провала?
— Я бы сказал, что они пошли по стандартному пути при решении нестандартной задачи. Во многих развитых странах преобладают неблагоприятные демографические тенденции, и они сейчас проводят пенсионные реформы. Введение накопительной системы позволяет решить долгосрочные проблемы. Если бы мы не проводили реформу, то все равно ситуация ухудшалась бы, увеличивался бы разрыв между пенсиями и заработной платой. Конечно, положительного эффекта реформы придется ждать достаточно долго — приблизительно до 2043 г. А пока ситуация ухудшается, поскольку часть ресурсов, и об этом Зурабов не раз говорил, вместо того чтобы уже сейчас использовать для выплаты пенсий, направляют в накопительную систему, которая пока не работает, как могла бы. В России демографическая ситуация ухудшается быстрее, чем в других развитых странах. Кроме того, у нас пенсионная реформа проходит в переходный период, когда, скажем, растет неформальная занятость, соответственно, уменьшается количество людей, которые платят пенсионные взносы, и это тоже усугубляет ситуацию. Мне кажется, разработчики реформы хотели глобально решить эту проблему в масштабе 50 или 100 лет, но не подумали о том, какой будет ситуация через десять лет.
— Получилось как с приватизацией: тоже решали задачу перехода к рынку нестандартными методами.
— Что касается приватизации, то тут ситуация была сложнее, поскольку не было единого мнения по поводу того, в каком направлении двигаться. И можно понять тех, кто принимал решение, — им хотелось как можно скорее сжечь за собой мосты, но они не учли, что важно не просто провести приватизацию, но и сделать это так, чтобы ее одобрило общество.
И в то же время не было острой необходимости прямо сейчас проводить реформу пенсионной системы.
— Как Вы думаете, вступление России в ВТО будет стимулировать развитие институтов защиты собственности?
— Основной эффект от присоединения к ВТО — обострение конкуренции и повышение степени открытости экономики, и это очень важно. Понятно, что конкуренция является главным стимулом для инновационного развития. Сегодня в России есть закрытые локальные рынки, где полностью отсутствует конкуренция, из-за этого там выживают в высшей степени неэффективные компании. Нам нужно активнее проводить антимонопольную политику.