— Как Вы оцениваете события осени 1993 г.?
— Если бы Ельцин смирил гордыню и не посредники вели бы переговоры с Белым домом, а он сам приехал туда и сказал: «Мужики, давайте жить дружно!» — может быть, и не было бы такого противостояния. Ведь если бы воинские части поддержали Белый дом, как призывал Руцкой, началась бы настоящая гражданская война.
— А могли поддержать?
— Могли. В 1992 г. я участвовал в Общесоюзном офицерском собрании, которое проходило в Кремле. Знаете, как тогда резко вопросы ставились? Если офицеры по восемь месяцев не получали зарплату, как жить?
— Это правда, что «Альфа» имела приказ о том, чтобы любой ценой освободить Белый дом?
— Я в своей книге подробно пишу о том, как все было на самом деле. Приказ был: бандиты засели в Белом доме, надо с ними разобраться. В Белом доме шла война, в которой участвовали и МВД, и воинские подразделения, например 45-й парашютный полк. Но захват Белого дома не был осуществлен. Туда были направлены парламентеры из «Альфы», которые предложили руководителям, находящимся там, свои условия. Одно из них было принято: защитники Белого дома будут выходить под контролем «Альфы» и «Вымпела». И все равно и «Вымпел», и «Альфа» попали в немилость. В 1993 г. Ельцин подписал указ, в соответствии с которым «Вымпел» передавался в систему МВД. Ушло туда вместе с командиром всего 48 бойцов из 600 с лишним человек личного состава, а большая часть уволилась, и несколько человек пришли к нам. «Альфу» ждала такая же участь.
Я принял энергичные меры к тому, чтобы ее сохранить — ходил по разным кабинетам.
— Когда началось возрождение «Альфы»?
— Не только «Альфа», но и государство начало возрождаться при Путине. И дай Бог, чтобы этот поступательный процесс продолжался. Та страна, которую он принял, представляла собой нечто ужасное. Сейчас ситуация изменилась, люди без страха живут и работают.
— А что было самое страшное в конце 1990-х гг.?
— У нас не было армии как таковой. Ведь тогда Россию можно было взять голыми руками. Путин добился больших успехов во внешней политике. Налаживание личных связей с лидерами разных стран во многом способствовало стабилизации. Заработали заводы, мы в определенной степени подняли промышленность, хотя это надо делать во много раз быстрее и лучше.
— Почему внешние враги не нанесли удар по России тогда, когда она была беззащитна?
— Не рискнули. Полагаю, они помнят уроки, которые преподала им Красная армия. Сейчас наши Вооруженные силы возрождаются, офицеры стали получать квартиры, им поднимают зарплату. Мы сейчас потихоньку начали крепнуть, набирать силу. А нашим противникам не нужна мощная Россия, им нужен сырьевой придаток.
— А успеем окрепнуть?
— Думаю, что успеем, если будем так же настойчиво заниматься упрочением обороны.
— Какие сейчас имеются наиболее страшные внутренние и внешние угрозы для России?
— Главная внутренняя угроза — терроризм на Северном Кавказе, но уже не в Чечне, а в Дагестане и Ингушетии. Чтобы решить эту проблему, там надо развивать экономику, обеспечивать условия для повышения уровня занятости населения. Людям негде работать, и они идут в бандиты — за это им платят деньги.
В Чечне мы разбили международный терроризм, перекрыли каналы его финансовой подпитки, хотя до сих пор имеют место отдельные вылазки.
— Не кажется ли Вам, что соглашение, подписанное в Хасавюрте Лебедем и Масхадовым, было ошибкой?
— Конечно, это ошибка. Боевики уже были загнаны в горы, оставалось нанести еще один удар…
— Т. е. это была измена?
— Без сомнения. Им фактически дали возможность собраться с силами и продолжить войну.
— Почему Лебедь пошел на это?
— Я не знаю всех деталей, но общеизвестно, что не последнюю роль здесь сыграл Березовский, который тогда был заместителем секретаря Совета безопасности, т. е. заместителем Лебедя. А что касается угроз, мне кажется, сейчас вряд ли кто на нас посягнет. Возрождается флот, строятся главным образом подводные лодки, обеспеченные атомным оружием, модернизируется ракетное вооружение. Конечно, наша главная проблема — это Соединенные Штаты Америки. Американцы безнаказанно разбомбили Югославию, захватили Ирак под надуманным предлогом, влезли в Афганистан и не знают, как оттуда вылезти. На одном мероприятии американская журналистка задала мне вопрос: «Скажите, пожалуйста, что нас ждет в Афганистане?». Я ответил: «То же, что Вы получили во Вьетнаме». Она говорит: «Спасибо, наши точки зрения совпадают». Солдат США в Афганистане гибнет все больше, а уйти из этой страны американцам будет очень сложно.
— А Китай является источником угрозы?
— Для нас, я думаю, нет.
— Вам приходилось участвовать в переговорах с террористами. Расскажите об этом поподробнее.
— В марте 1979 г. в посольство США в Москве пришел человек и потребовал, чтобы американцы вывезли его в дипломатической машине в аэропорт Шереметьево и на самолете отправили за рубеж. В противном случае он угрожал привести в действие взрывное устройство, которое было на нем прикреплено. Мне пришлось один на один вести с ним переговоры ровно два с половиной часа. Условия были очень тяжелые. Мы не знали, кто это такой.
— Вы выдавали себя за консульского работника?
— Это я придумал с ходу, когда он спросил, кем я являюсь. Пришлось сказать, что я второй секретарь консульского управления МИДа. Объяснил, что, войдя в посольство, я фактически перешел границу, поэтому никаких документов у меня нет — я их оставил за пределами. Он заставил меня вывернуть карманы пиджака, брюк, плаща. Потом потребовал не приближаться к нему ближе чем на метр. Руку это человек все время держал на спусковом механизме.
— Т. е. Вы не сомневались, что его слова — не просто угрозы?
— Он меня предупредил, что, если его требования не будут выполнены, мы с ним погибнем вместе. Это было устройство из нержавеющей стали. Как впоследствии оказалось, там имелось три отсека: пороховой, тротиловый и в третьем отсеке — пол-литра пикриновой кислоты, имеющей мощную разрушительную силу. Она, слава Богу, при взрыве не сдетонировала. Это спасло и нас, и американцев.
— Устройство самодельное?
— Да, но выполнено оно было профессионально. Я обязан был сделать все, чтобы преступник отказался от своих замыслов, или хотя бы снизить его агрессивность. Ну, и, конечно, важно было выиграть время. Мы говорили долго. Удалось выяснить, что зовут его Власенко Юрий Михайлович, он 1951 г. рождения, уроженец и житель Херсона, в прошлом моряк торгового флота. У меня сложилось впечатление, что этот человек психически болен, и в последующем мое предположение подтвердилось. Так как Власенко не шел на компромиссы, я ушел и больше не появился, и он начал бунтовать. Руководство дало нам указание произвести по нему выстрел из пистолета в плечо и предплечье правой руки, которой он держал спусковую тягу. Сергей Александрович Голов блестяще справился с этим заданием. Мы думали, что ранение заставит Власенко разжать руку, но он этого не сделал, а забежал в другое помещении и привел в действие бомбу. Мебель покорежило, возник пожар. Он был еще жив, когда его донесли до «скорой помощи», но до больницы его живым не довезли. Я бы покривил душой, если бы сказал, что не боялся, когда сидел с ним. Конечно, было страшно, но, с другой стороны, нужно было решить поставленную задачу.
Мне и в других местах приходилось вести длительные переговоры с бандитами: что поделаешь, надо — значит, надо. Сейчас меня приглашают в Академию ФСБ на курсы повышения квалификации руководящего состава проводить занятия по тактике ведения переговоров с террористами, захватившими заложников.
В.В. Геращенко — Заливное из аквариумных рыбок
Виктор Владимирович Геращенко, возглавлявший Центральный банк России в 1992–1994 и в 1998–2002 гг. и являвшийся последним председателем совета директоров НК «ЮКОС», в беседе с главным редактором «ЭС» Александром Агеевым проливает свет на многие нюансы взаимодействия властных и финансовых структур в России и в мире — ведь кто, как не Геращенко, имел возможность изучить эти нюансы «изнутри», причем с обеих позиций.
— Виктор Владимирович, позвольте начать наш разговор с декабря 1991 г. В одном из интервью Вы упомянули, что пришли российские деятели и освободили от работы всю Вашу команду. Можете ли Вы вспомнить, когда почувствовали, что советская система развалится?
— Ельцина перевели в Москву и назначили заведующим отделом строительства по рекомендации Лигачева. До этого он, как известно, был первым секретарем обкома в Свердловске — громадном индустриальном центре, где велось масштабное промышленное и жилищное строительство. Поскольку Гришин голосовал против Горбачева — он выступал за Романова, было решено убрать Гришина и предложить его место Ельцину. Руководители СССР, исходя из своего провинциального менталитета (Гришин был единственным москвичом в Политбюро), решили, что если он справился в Свердловске, то справится и в Москве. Но Москва — не Свердловск, это очень сложный конгломерат. Тут у нас насчитывалось, если не ошибаюсь, 25 районов, и каждая районная партийная организация была не меньше иной областной. Он поменял, по-моему, два состава секретарей, и ничего у него не получалось. Ходил в Елисеевский, спрашивал: где телятина, которую направили в магазин? Ну, мясо, конечно, расходилось по знакомым. Ездил на троллейбусе раз в месяц. Все это — дешевая показуха, на мой взгляд. Но самое главное, у него начались проблемы с Горбачевым и другими высокопоставленными деятелями, которые ехали по наезженному, хотя много говорили о перестройке. Противоречия между Ельциным и Горбачевым переросли в персональную вендетту, и вылилось это в конце концов в известное выступление Ельцина на пленуме в октябре 1987 г.