Мантией, голову шкурой козы длинношерстной окутал,
После копье на собак и на встречу с ночным побродягой
Взял и в то место пошел ночевать, где клычистые свиньи
Спали под сводом скалы…[154]
И на фоне всего этого потрясающего трудолюбия – женихи Пенелопы. Они во дворце Одиссея пьянствуют, обжираются и бесцеремонно расхищают чужое добро, добро исчезнувшего двадцать лет назад царя. И об этом тоже рассказывается в поэме в очень яркой форме:
«…Им удобней, вседневно врываяся в дом наш толпою,
Наших быков, и баранов, и коз откормленных резать,
Жрать до упаду и светлое наше вино беспощадно
Тратить. Наш дом разоряется…»[155]
Итак, все нормальные люди трудятся, а в это время женихи жрут до упаду, пьянствуют и разоряют дом Одиссея. Эта картина – картина бесцеремонного пьянства и обжорства, бесцеремонного хохота, который наполняет весь дом Одиссея, хохота пьяных, ленивых и бесцеремонных людей – дается в разных местах гомеровской «Одиссеи» неоднократно. Когда Одиссей возвращается к себе домой на остров Итаку и под видом нищего приходит в свой собственный дом, именно женихи, эти пьяницы и обжоры, пытаются его прогнать. Обжорству, которому предаются женихи, ежедневно пожирающие откормленных быков, баранов и коз, противопоставляется в «Одиссее» простая трапеза у свинопаса Евмея. Вот как описывает эту трапезу Гомер: «Сын Одиссеев возлюбленный сел на нее», на ту «прутьев зеленых охапку», которую принес Евмей и покрыл их овчиной.
…Деревянный
С мясом, от прошлого дня сбереженным, поднос перед милым
Гостем поставил усердный Евмей свинопас, и корзину
С хлебом большую принес, и наполнил до самого края
Вкусно-медвяным вином деревянную чашу. Потом он
Сел за готовый обед с Одиссеем божественным рядом.[156]
Итак, трапеза эта вкусная и сытная, обстановка вокруг самая простая. Сидят сотрапезники на охапке покрытых овчиной зеленых прутьев и едят из деревянной посуды. Жизнь, по Гомеру, хороша тогда, когда в ней изобилие сочетается с простотой. Главное – когда ее доминантой является труд. Если мы посмотрим, какие сравнения употребляет Гомер в своей поэме, то обнаружим совершенно неожиданные и вместе с тем замечательные вещи. На острове феаков, сидя на пиру у царя Алкиноя, Одиссей с нетерпением ждет того момента, когда он покинет остров. Не потому, что ему здесь плохо, а потому, что ему хочется домой.
…Но голову часто
Царь Одиссей обращал на всемирно-светящее солнце,
С неба его понуждая сойти, чтоб отъезд свой ускорить.
Так помышляет о сладостном вечере пахарь, день целый
Свежее поле с четою волов бороздивший могучим
Плугом, и весело день провожает он взором на запад —
Тащится тяжкой стопою домой он готовить свой ужин.[157]
Так в качестве сравнения Гомером привлекается картинка из жизни землепашца. С могучим плугом он весь день ходит по своему полю, но помышляет о сладостном вечере. Прежде срока он своей работы не прекращает, но когда наконец солнце склоняется к западу, отправляется домой, чтобы готовить скромный свой ужин. Это одно из сравнений. Приведу вам еще одно или два сравнения. У того же царя Алкиноя в беге соревнуются благородные и сильные молодые люди. И вот они побежали подобно тому,
…какую по свежему полю
Бóрозду плугом два мула проводят…[158]
Сравнение опять взято из жизни селянина, из области крестьянского труда. В сущности, целую книгу на тему сравнений у Гомера написала Аза Алибековна Тахо-Годи. Это была ее кандидатская диссертация, защищенная, наверное, лет сорок тому назад[159]. Как большинство диссертаций, она осталась неопубликованной, вышла в свет только в виде одной статьи[160]. Но, тем не менее, мне представляется, что материал, который был собран в этой работе, чрезвычайно важен, он дает нам возможность увидеть у Гомера то, на что обычно мы не обращаем внимания: жизнь простого человека, которой этот древний поэт любуется и восхищается, жизнь, которая проходит в скромности и среди упорного ежедневного труда. Мы помним, что великим тружеником был и апостол Павел, который любил, показывая свои руки, говорить, что всё, что он и близкие его тратят на свою жизнь, заработано вот этими самыми руками[161].
Если мы перенесемся из Древней Греции сначала в Палестину эпохи апостола Павла, а потом и на Русь эпохи преподобного Сергия, то вспомним, что в Епифаниевом житии преподобного рассказывается о том, как тот трудился на огороде. Когда один крестьянин пришел для того, чтобы спросить у великого старца духовного совета, то его отправили куда-то в огород, где тот увидел монаха в рваном подряснике, который что-то копал и убирал на грядках. Крестьянин пришел обратно возмущенный, потому что ни на мгновение не допускал мысли, что этим тружеником, который возится в огороде, может быть сам преподобный Сергий. Житие сообщает нам в разных местах о том, как преподобный сам таскал воду из-под горы, сам колол дрова, готовил растопку для печки и нес другие труды не только в плане богослужебном и духовном, а именно ежедневно занимаясь физическим трудом. У Нестерова есть целая серия картин, которая так и называется: «Труды преподобного Сергия». На этих картинах святой изображен и с ведрами, и с топором, и с какими-то другими инструментами в руках.
Итак, труд, о котором говорит «Одиссея», любовь к труду простого человека – это будет потом одна из магистральных тем христианства. В этом смысле можно смело сказать, что гомеровская поэзия опередила время, потому что в более поздние эпохи появится очень много размышлений о том, что физический труд портит человека, что такой труд не достоин того, чтобы им занимались умные, благородные люди, способные на что-то большее, чем таскание ведер с водой, пилка дров или вскапывание огорода. Эта идея будет присутствовать потом постоянно в европейской цивилизации. Но вот у Гомера ничего подобного нет, у Гомера бездельник как раз отвратителен своим бездельем, как женихи Пенелопы, а труженик привлекателен именно своим трудолюбием. У Гомера трудятся все: не только простые люди, но и цари, как Одиссей или его отец Лаэрт.
Я напоминаю вам, что мы с вами говорим сегодня о гомеровской «Одиссее», пытаясь понять, нравственна ли эта огромная поэма, на которой выросла греческая цивилизация, выросли десятки и даже сотни поколений, включая христиан первых веков, и прежде всего – тех церковных писателей, которых сегодня мы называем Отцами: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Григория Нисского и многих других.
Еще одна тема, которая красной нитью проходит через всю поэму, связана с тем, как заботится Одиссей о своих спутниках. В самом начале здесь говорится о том, что Одиссей
Много и сердцем скорбел на морях, о спасенье заботясь
Жизни своей и возврате в отчизну сопутников…[162]
Эта фраза может быть нами воспринята как своего рода эпиграф ко всей поэме или как звук камертона, задающий тональность всему тому, о чем будет говориться дальше. Читая затем книгу, переходя от песни к песни, мы видим, что Одиссей действительно многократно спасает своих спутников. Так, на острове у Цирцеи, узнав о том, что его спутники превращены злою волшебницей в свиней, он бросается им на помощь. Гермес только потому и помогает ему здесь, на острове Цирцеи, что видит желание Одиссея спасти своих товарищей.
Еще об одной теме, которая развивается в «Одиссее» Гомера, мне бы хотелось сказать хотя бы два слова. Скитаясь и блуждая по всему свету, попадая из страны в страну и всё не имея возможности вернуться на родину, Одиссей желает «видеть хоть дым, от родных берегов вдалеке восходящий»[163]. Фраза эта из гомеровской «Одиссеи» попала в «Tristia» – сборник элегий римского поэта I века Публия Овидия Назона. Tristia по-русски – «Печальные элегии». Изгнанный Августом из Рима и поселившийся где-то далёко на севере, в Томах, Овидий грустит о Риме, грустит о своем доме и о родных и повторяет эту гомеровскую фразу: «Видеть хоть дым от родных берегов вдалеке восходящий». «И дым родины сладок», – воскликнет потом, суммируя сказанное в «Тристиях», какой-то средневековый неизвестный нам по имени писатель. Слова эти станут афоризмом. Их подхватит Гавриил Романович Державин, и в его стихах появится знаменитая фраза «И дым Отечества нам сладок и приятен» – фраза, которую потом процитирует Чацкий у Грибоедова. Итак, эта мысль о дыме Отечества – тоже из Гомера.
Не следует, однако, думать, что Одиссей – это положительный герой. Конечно же, нет! Он удивительно хитер, он обманывает всех постоянно. Обманывает он даже в тех случаях, когда в этом нет никакой необходимости. Его хитрость, как говорит Алексей Федорович Лосев в своей книге «Гомер», доведена до фантастического упоения. И мне хочется, продолжая тему хитрости Одиссея, вспомнить о том, как уже после того, как Одиссей оказался на Итаке, ему встречается богиня, которую, конечно же, как постоянно бывает в греческом эпосе, Одиссей не узнаёт при встрече. Не узнаёт – и на ее вопрос, кто он такой и что здесь делает, начинает рассказывать очередную выдуманную историю. И что же тогда говорит ему Афина?