Итак, период первоначальной аскезы, когда поэт отринул всякую светскую литературу, прошел очень быстро. Он возвратился к чтению и читал в то время на английском и на латыни не только святых отцов, например, Августина, но и Вергилия: «Я прочитал все Эклоги, Георгики и большую часть Энеиды». Читал он в это время и французских авторов и был, как говорит поэт дальше, счастлив. Так совершилось его обращение, о котором он очень просто и очень откровенно рассказал, хотя в это время религия во Франции была не в моде, – над ним потом смеялись.
А кто такой Поль Верлен? Это поэт, мемуарные тексты которого мы с вами вместе прочитали сейчас. Поэт, которого обычно называют первым импрессионистом в поэзии, сравнивают с такими художниками, как Клод Моне или Уистлер. Поэт, которого неслучайно избрали королем, назвали его «roi des poètes». Король поэтов, поэт, которому стремились подражать практически все русские авторы рубежа XIX и XX веков, поэт, которого переводили десятки лучших мастеров перевода как начала века, так и нашего времени, поэт, которого не перевели до сих пор, потому что его невозможно перевести.
В сборнике, который был написан в тюрьме и называется «Sagesse», то есть «Мудрость», есть замечательное стихотворение, посвященное Матери Божьей, или Пречистой Деве, как называет, естественно, Ее сам Поль Верлен, поскольку он читал французский катехизис, поскольку он был католиком и учился молиться по старым латинским молитвенникам, по тем молитвенникам, которые иногда до сих пор встречаются даже в наших букинистических магазинах. Paroissien romain, «Латинский молитвенник» называются эти маленькие книжки с гравюрами. Вот именно по одной из них учился молиться Верлен.
La mer est plus belle
Que les cathédrales,
Nourrice fidèle,
Berceuse de râles,
La mer sur qui prie
La Vierge Marie!
Elle a tous les dons
Terribles et doux.
J’entends ses pardons
Gronder ses courroux.
Cette immensité
N’a rien d’entêté.[219]
Я сознательно прочитал начало этих стихов по-французски, потому что даже, как мне кажется, лучший из русских переводов, сделанный Валерием Брюсовым, всё-таки не передает вполне музыку этого стихотворения:
Прекраснее море,
Чем наши соборы,
На вольном просторе
Немолчные хоры
Могучей стихии —
Гимн Деве Марии!
То яростный гром,
То нежный напев,
Сливаются в нем —
Прощенье и гнев.
В безмерности вод
Ни дум, ни забот.
О! ты терпеливо
И в буре мятежной!
Поешь ты призывы
Так вкрадчиво-нежно:
«Кто чужд упований,
Умри без страданий!»
Средь песен земных
Нет песни милей
Стальных, голубых,
Зеленых зыбей.
Твое торжество —
Прекрасней всего!
La mer est plus belle que les cathedrals. Море прекрасней, чем соборы, средневековые готические храмы… La mer sur qui prie la Vierge Marie! Море, над которым молится Дева Мария. Читаешь эти стихи – и сразу вспоминается средневековый латинский гимн, который во времена Верлена звучал еще в храмах, который был в его молитвеннике и который он, безусловно, знал:
Ave, Maris Stella,
Dei Mater alma,
Atque semper virgo,
Felix coeli porta.
Sumens illud «Ave»
Gabrielis ore.
«О, звезда над морем, Бога Мать благая, Ты вовеки Дева» – так начинается этот гимн. Сергей Сергеевич Аверинцев когда-то сделал прекрасный его русский перевод. Звезда над морем… Матерь Божья, которая молится над морскими волнами. Образ этот готического Средневековья как-то удивительно попал в поэзию Верлена и заставил его читателя по-новому взглянуть на почитание Богородицы, которую называют по-латыни Stella Maris, «Звезда над морем».
Верлен вообще был удивительный поэт именно в своем просторечии. Он явно предпочитает настоящее время, у него почти нет прошедших времен, которых во французском языке немало. Верлен в своих стихах почти всегда рисует какой-то пейзаж, но это пейзаж, как у Клода Моне: в нем почти нет линий, в нем всё размыто, в нем господствует светотень, в нем одни только полутона. Поэзия Верлена – это поэзия втихомолку. Поэзия, впервые в истории французской литературы заговорившая не языком блестящей риторики, не языком, где задействованы живописные, изобразительно-выразительные возможности слова, а языком совершенно иной природы, где слово обретает какую-то внутреннюю силу и воздействует на нас не своим прямым предметным значением, а каким-то ореолом, навевающим и подсказывающим те или иные настроения. Верлен научился вплетать в свои стихи слова из просторечия и уличного жаргона, слова из провинциальной речи, из французского языка, на котором говорили в Бельгии крестьяне и торговцы. Он научился вплетать в свои стихи фольклорные архаизмы и просто неправильные формы слов и грамматические конструкции, которых нет в литературном языке. И это приводило не только к неожиданным, чисто поэтическим звуковым эффектам, нет, – это создавало в его стихах атмосферу абсолютной доверительности и разговорной спонтанности.
Впервые я прочитал Верлена по-французски, наверное, лет двадцать пять тому назад. И на меня как-то совершенно особо подействовала именно эта доверительность. Я понял тогда, что в жизни этого странного человека, который, сильно подвыпив, бродил по парижским бульварам и был похож то ли на Сократа, то ли на недоумка (отчасти прав безжалостный Макс Нордау), действительно огромное место занимал Бог. «Сверхъестественной естественностью» назвал атмосферу, которая царит в стихах Поля Верлена, Борис Пастернак.
Верлен добился чрезвычайно многого и в области ритмики. Он взял шестистопный ямб – александрийский стих, которым всегда писали французы, и с помощью непривычных пауз и неожиданных переносов, из-за которых иногда создается даже впечатление, что это не стихи, а проза, каким-то образом взломал всю классическую французскую версификацию и создал абсолютно новый, еще никогда не звучавший французский язык, язык абсолютной доверительности.
Чем больше я читаю Верлена, тем больше понимаю, что огромную роль в становлении его поэзии сыграл французский молитвенник. Та самая книжечка, о которой я уже упоминал: Paroissien romain. Дело в том, что в таких молитвенниках, которые в эпоху Верлена издавались в основном в Туре, все тексты напечатаны на двух языках: по-латински и во французском переводе, в два столбца на каждой странице. Латинский текст – псалмы в переводе блаженного Иеронима и средневековые гимны, написанные особыми средневековыми латинскими стихами, – были даны с одной стороны. А во второй, правой колонке текста находился их французский перевод, дословно. Перевод, который временами неожиданно напоминал стихи, временами был корявой прозой. Перевод, который при чтении нараспев вдруг обретал какие-то неожиданные поэтические формы. Перевод, в который его авторы иногда сознательно вводили элементы французского стихосложения. Какие-то отголоски александрийского стиха действительно чувствуются в этих старых французских переводах псалмов и средневековых гимнов. Эта книга – я абсолютно уверен – оказала огромное влияние на становление Верлена как поэта, на становление языка новой французской поэзии.
В книге «Мудрость», как и в других поэтических книгах Верлена, есть, конечно, удивительные стихи: стихи о чувстве Бога и о Божьем присутствии. Одно из таких стихотворений я прочитаю по-русски:
Покинувши Париж, приходишь в Notre-Dame,
Там шумы улицы слились в аккорд чуть слышный,
И солнце яркое в тени немеет там,
Пройдя цветных окон узор чудесно пышный.
Спокойной тишиной исполнен этот дом:
В нем явно властвует единый царь – Всевышний.
Вечерни отошли; над черным алтарем
Лишь шесть мерцает свеч; но веет ароматом,
Где с фимиамом слит воск, капавший дождем.
Вот прочтены часы; во мраке синеватом,
Как добрая гроза, звучит суровый хор:
И своды древние ответствуют кантатам.
И полон пением весь сумрачный собор,
Где день, ослабленный Святыми, Королями,
Колеблет в высоте свой теневой узор.
И все здесь говорит о мире, о, словами
Святыми прогнанных, ночных страстях; с колонн
Надежда тянется незримыми руками.
О неземной восторг! сияет светом он,
Сосредоточенным в луче единой Правды!
Да, бесконечно прав экстаз твой, Симеон!
Так предадим же дух мы в руки Бога Правды![220]
Вот одно из последних стихотворений Поля Верлена, написанных о Соборе Парижской Богоматери. «Сокровенные обедни» – так называется сборник, из которого взято это стихотворение. Я прочитал его в переводе Валерия Брюсова.
Кто только не пытался переводить Верлена! Кто не пытался работать с его странными стихами! Стихами, казалось бы, очень простыми. Даже для тех, кто только начинает еще изучать французский язык, эти стихи зачастую не представляют никаких трудностей. И тем не менее перевести их на русский язык почти невозможно. Прежде всего это касается знаменитого его стихотворения из цикла «Romances sans paroles», «Романсы без слов».
Il pleure dans mon coeur
Comme il pleut sur la ville —
многие люди, даже которые не знают французского языка, знают, во всяком случае, начало этого стихотворения по-французски.
O bruit doux de la pluie