В декабре 1922 года начинается крестный путь владыки Серафима — он был арестован, помещен в Бутырскую тюрьму. Здесь, в тюремных стенах, сподобился владыка Серафим великого утешения и рассказал об этом так: «...валялся я, яко скот, на нарах, в грязи, табачном дыму... Вижу изумленными глазами седалище, а на нем Христос... весь в белом-белом одеянии, якоже белильник не может убелити... У меня тишина велия, радость неизреченная».
Но даже в ссылке и гонениях не прекращается общение великого старца со своими духовными чадами. Своей духовной дочери Е. Л. Четверухиной владыка говорил о старчестве как об особом даре Божием. Не каждый духовный отец является старцем для чад своих. Бывает так, что у духовного отца много чад духовных, а старцем он — для одного-двух. Это дается Богом. «Я не умею объяснить, почему это так», — говорил владыка. «Ты хочешь познать эту тайну, — говорил он, — ты ходишь кругом да около старчества, но еще не проникла в эту тайну». «Когда получишь старца, то будешь его чувствовать около себя всегда».
Другой раз он говорил: «Ты познаешь старчество, когда крест твой войдет в рамки терпения и смирения». Он учил, что кто искренно предаст себя в послушание духовному отцу, тот каждое слово его считает Словом Божиим. «Духовный отец по отношению к такому чаду ничего не делает и не говорит без внушения Божия».
Пройдя мученический путь ссылок, изгнаний, тюремных и лагерных заключений, владыка Серафим был расстрелян в Омске 26 августа 1937 года.
Духовные беседы священномученика Серафима, епископа Дмитровского
Есть восемь драгоценных камней, на которые можно купить дивную золотую цепочку с восемью золотыми звеньями. Эти камни следующие:
1) Господи
2) Иисусе
3) Христе,
4) Сыне
5) Божий,
6) помилуй
7) мя
8) грешнаго.
Или, лучше сказать, это один драгоценный камень; а вот и золотая цепочка с восемью звеньями:
1) хождение пред Богом,
2) страх Божий,
3) самоконтроль,
4) покаяние,
5) смирение,
6) мир душевный,
7) мир со всеми,
8) рай в душе, правда, мир и радость о Дусе Святе.
Ложась на ложе свое, отходя ко сну, твори непрестанно молитву Иисусову устами лишь, ибо иначе уже невозможно от утомления, но твори ее устами до тех пор, пока не погрузишься окончательно в глубокий сон.
Просыпаясь, старайся, чтобы самая первая мысль твоя была молитвой к Богу, ибо бес стремится и сторожит твою первую мысль, стараясь овладеть ею, и тогда весь день будешь в его власти. Как проснешься, не оставайся лежать на ложе твоем, но немедленно вставай, чтобы не нагнал на тебя бес какого мечтания или мыслей неподобных.
По морю житейскому
Тогда Он, войдя в лодку, переправился обратно и прибыл в Свой город (Мф. 9, 1). Какие же это были счастливые, блаженные люди, которые со Христом Спасителем вместе и в лодке по водам Генисаретского озера совершали плавание, и сквозь сеяния путь с Ним творили, и смотрели на Пречистое Лицо Его, и внимали сладчайшим паче меда и сот словесем Его! Если уж одно имя Его — Иисус Христос — так сладко, что подвижники никогда не могут расстаться с этим именем, непрестанно повторяя его и сердцем, и мыслью, и устами, то сколь же сладостно и пресладостно было лицезреть Самого Сладчайшего! Да! Воистину рек Ты, Господи, ученикам Своим: блажeни очи видящии, яже видите: глаголю бо вам, яко мнози пророцы и царие восхотеша видети, яже вы видите, и не видеша: и слышати, яже слышите, и не слышаша (Лк. 10, 23-24).
«Войдя в лодку...» Вот и вся наша жизнь — что иное, как не море, море безбрежное, непостоянное, бурное? Недаром и поется в одной церковной песне: «Житейское море, воздвизаемое зря напастей бурею, к тихому пристанищу Твоему притек, вопию Ти: возведи от тли живот мой, Многомилостиво!» (ирмос 6-го гласа, песнь 6). Море — жизнь наша... Волны на море то прибьют к берегу, то снова отхлынут... всплеснут — уйдут, вспенятся — исчезнут...
Так и в жизни: одно поколение придет — уйдет ... Другое его место займет... Род преходит и род приходит... (Еккл. 1, 4). Непогода, скорби сменяются ясными днями — радостями. И все мы плывем по этому морю житейскому. Каждому из нас дана ладья — тело наше. А в ладье находится пассажир, в очах Божиих наидрагоценнейший, дороже всей вселенной — это душа наша. Пассажира этого обязаны мы в целости и сохранности доставить на другой берег — в потусторонний мир, где уже нет бурь, нет волн, нет непогод, где тишина велия (см.: Мф. 8, 26). Для того, чтобы доставить туда невредимым пассажира — душу, необходимо во все время плавания зорко наблюдать за нашей ладьей — телом. Наблюдать, чтобы ладья эта была всегда чистой, плотской нечистотой не оскверненной, иначе может завестись духовная гниль, ладья накренится, затонет, ко дну бездны увлечет за собой и пассажира. Наблюдать надо, чтобы ладья была хорошо просмоленной воздержанием, покрыта была всегда покровом целомудрия, с большой осторожностью обходила всегда четыре главных подводных камня, могущих вконец разбить ее: первый камень — нега, второй — роскошь, третий — праздность, четвертый — леность. Наблюдать надо, чтобы два паруса ладьи — руки наши — чаще поднимались горе к небу с горячей мольбой о помощи свыше, а особенно, чтобы правый парус — десница наша чаще слагалась бы в истовое крестное знамение.
Да! Трудно, трудно плавание. Много потребно умения, бдительности, осторожности при управлении этой до крайности сложной ладьей. Не управиться одним нам, никак не управиться... Кормчего в помощь звать надо — не доплыть нам одним. О, Господи Иисусе, прииди, поспеши на помощь, «приближися, приближися нам, везде Сын» — прииди и Сам управляй нами! Сам через волны житейского моря веди и приведи нас «во Свой град — Иерусалим Небесный, идеже празднующих глас непрестанный и безконечная радость зрящих Твоего лица доброту неизреченную».
Корень жизни духовной
Духовная жизнь требует к себе большого внимания: самый незначительный проступок способен разрушить внутренний строй. Она подобна нежному цветку, который от грубого прикосновения моментально закрывает свою благоухающую чашечку.
У каждого дерева есть корень, ствол и ветви. Важнейшая часть дерева — корень. Если обрубить ветви, дерево живо, если срубить ствол, от корня пойдут новые побеги.
Моток ниток мотают на основу, не будь основы, ниткам не на чем держаться, и моток выйдет некрепкий, нитки рассыпятся.
И в духовной жизни есть свой корень, основа, без которой ее не может быть.
Что значит корень духовной жизни? Постоянное хождение перед Богом, или память Божия, не отходящая от человека. Все подвиги, молитвы, поклоны — только пути к единственной цели. Три канона, которые читаем, — путь, правило молитвенное — путь. Но если пути не доведут до цели, они предприняты тщетно. Если путник пойдет в дорогу и не дойдет до города, в который собрался, к чему было идти. Так и в духовной жизни, если не дойдет человек до цели — внедрить в себя память Божию, добиться, чтобы постоянно ходить перед Господом, значит, тщетны были его молитвенные подвиги и другие труды.
Надо уподобиться царю Давиду, воспевшему: Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть (Пс. 15, 8). Тогда только и может исполниться то, о чем ежедневно несколько раз молимся в Церкви: «Дне сего совершенна, свята, мирна и безгрешна у Господа просим». Когда постоянно будем помнить, что Господь близ и наблюдает за нами, видит каждое дело, слышит каждое слово, знает всякую мысль и, даже когда спим, над нами есть недремлющее око, тогда только мы перестанем грешить, так как спасительный страх Божий поселится в сердце.
Лучшее средство для достижения этого, по свидетельству святых отцов, — молитва Иисусова. Повторяй ее все время, как открываешь глаза, и весь день, что бы ты ни делал: ходишь ли, сидишь ли, лежишь ли, работаешь — не переставай повторять. Имя Господа Иисуса, постоянно повторяемое, будет напоминать нам близость Господа.
Вначале молитва будет внешним действием, повторяться механически, но после внедрится в сердце, а с нею неразлучно придет и память о Господе — корень духовной жизни. Ведь подвиги — только пособия к достижению единой цели.
Вселить в себя Господа
Замечательно житие преподобного Михаила Малеина. Он поставил целью жизни вселить в себя Господа Иисуса Христа, к чему употребил все силы. В его каноне сказано, что он проводил жизнь, полную подвигов и молитвы. Еще при жизни так утончил свою плоть, что после его смерти червям нечего было есть.
О вселении Господа в человека особенно подробно писал Симеон Новый Богослов. Он имел дерзновение говорить, что все, что ни делает, делает в нем Христос. Святые достигали того, что Господь вселялся в них и никогда не оставлял. И нам надо ставить это целью жизни.
Человеческое сердце никогда не пустует: в нем живет или Господь, или диавол. Пустоты быть не может. Человек работает или Господу, или диаволу. Когда приходится встречаться с человеком, работающим демону, чувствуется, что близ него кто-то виден, кто-то глядит в его глазах. Особенно у бесноватых. Что нам делать, чтобы вселился в нас Господь?
Главное, с утра помнить о Господе. Спящего всегда сторожит бес — предводитель, который стремится схватить первую мысль проснувшегося. Только откроешь глаза, осени себя истово крестным знамением. Так призывается Господь: жест, установленный Святой Церковью, чтобы приблизить, призвать к себе Господа Иисуса Христа. Нам, родившимся в Православии, привыкшим к крестному знамению, оно так обычно, что мы не обращаем внимания на чудодейственную силу Креста. Но вновь обратившиеся и крещеные свидетельствуют о великой его силе и помощи. Истово перекрестившись, встань с постели и сделай несколько земных поклонов с молитвой Иисусовой. Сколько можешь, по силе. Прочти не спеша утреннее молитвенное правило и иди в церковь или на послушание. Этот прием, исполненный со всем усердием, много приносит помощи.
А у нас так делается обычно: встаем нехотя, без креста, молитв прочесть некогда, или совсем не читаем, или на ходу. Голова и сердце заняты помыслами всякого рода. В церковь с ними войдем и простоим, как истуканы, и, придя домой, отдаем себя бесу. Сперва празднословие, а там осуждение, за осуждением раздражение. Бес раздражения, насмеявшись над нами, передаст бесу нечистоты, а там бесу уныния. Нападает тоска и отчаяние; не знаешь, что с собой делать. Приходится слышать жалобы на уныние, тоску, плохое настроение, а если спросить, как начато утро, окажется, что без креста, без поклонов и молитв. Надо помнить, что Господь не терпит празднословия, осуждения и самолюбия. Грехи эти перестали нами считаться тяжелыми, кажутся обычными мелкими промахами, а они изгоняют Господа из сердца.
После литургии особенно должно следить за собой. Не можешь по немощи целый день промолчать, так хотя бы четыре часа, возможно дольше, помолчи, чтобы не впасть в празднословие и осуждение. Всеми силами подавляй в себе самолюбие. Укорят, обидят — промолчи, попроси прощения, отойди, соблюди себя четыре часа после литургии без греха. В полиелейные дни прибавь еще два часа, в большие праздники — еще два. В обычные дни, начав с четырех часов молчания, прибавляй понемногу, по полчаса или по пятнадцать минут, и так с Божией помощью привыкнешь весь день быть настороже.
Господь в целях обучения подвижника самоисправлению даст почувствовать сладость общения с Ним и отойдет. Пустота, тяжесть, мертвенность, руки опускаются, молиться не хочется. Отчего? Подвизающийся начинает вспоминать, что он делал, чем прогневал Господа: празднословил, осудил или разгневался. Кается, дает обещание следить за собой и еще больше боится упасть, когда почувствует, что прощен. Господь опять с ним.
Приходится встречать людей, которые живут как бы ощупью, говорят медленно и все время с мыслью — не согрешить, не прогневать Господа. Никогда не забываются. Таков был покойный митрополит Макарий. Господь в него вселился обильно и никогда не оставлял, он боялся прогневать Господа. Сидит за столом, разговаривает с гостями, но чуть коснутся кого-нибудь, насторожится: «А мы не осуждаем? Не осуждение? Лучше переменить разговор». Так и надо поступать. Нетрудно взять себя в руки и начать следить за собой, призывать к себе Господа и беречь Его. Если не удержишь — бывает тяжело.
Владычице, помоги немощным!
Есть люди, которые знают свои страсти, хотят исправиться, всеми силами стараются, но не исправляются. Дают обещания не делать того или другого, или сами, или в Таинстве Покаяния (всякая исповедь есть обет исправления), но нарушают обеты, не говоря о постоянном нарушении обетов крещения. Будто нитка греховная тянется, тянется; вдруг оборвется в Таинстве Покаяния и снова покажется, так без конца. Нет у человека сил к исправлению: один грех за другим. Он впадает в уныние, не хочет больше обещать, боясь, что худший грех совершает, и может впасть в отчаяние.
Один старец, после размышления об этом, читал канон пятого гласа Октоиха на пяток. И в шестой песне нашел необычайно утешительный стих: «Присно обещаваюся дел злых отступити, но всегда лгу и оскорбляю Владыку моего: Пресвятая Владычице, Ты ми даждь исправление».
Вот откуда может прийти избавление. Пресвятая Богородица — всем людям присная помощница — сильна исцелить всякую греховную язву. Подвизающийся и желающий исправиться пусть заучит эту коротенькую молитву и почаще повторяет с надеждой, что, чего он сам достигнуть не может, может совершить в нем Царица Небесная.
Путь духовный
Представим путника, решившего пойти в чудный город, где ему обещано полное обезпечение и исцеление от всех болезней. Путь далекий, но так заманчиво, что ожидает! Он берет необходимое для дороги в сумку, посох в руки и идет. Вначале все благоприятствует: солнце греет, но не печет, дорога ровная, среди мягкой зелени. Но чем дальше, тем труднее: дорога становится не такой ровной, солнце печет сильнее, иссякли ручейки, и прохладные рощи не попадаются. Дальше труднее идти: то горы, то обрывы, болота, наконец, чаща непроходимая. Он употребляет все усилия, чтобы пробраться: то раздвинет сучья, то подлезет под упавшее дерево; вынимает и топорик из сумки и рубит ветки. Если болото встретится, посохом ощупывает глубину или кочку, куда ступить. Если зверь нападет, надо успеть спрятаться или отразить нападение. Приходится и раны получать, но, несмотря ни на что, идти вперед. Нападает отчаяние на путника, думает, что не дойдет, но набирается сил и идет снова. Наконец, выходит из леса на поляну, откуда виден город.
Путник — каждый из нас. Чудный город — Иерусалим Небесный, обещанное нам Царство Небесное, где не будет скорбей, болезней и воздыханий. Путь монашествующих очень тяжелый, но и награда велика. По свидетельству святого Иоанна Лествичника, если бы миряне знали, какую награду получают монахи, все бы бросились в монастыри. Но если им открыть тяжести и трудности монашеского подвига, то ни один человек не пошел бы в монахи.
Вступившему на духовный путь все благоприятствует. Господь услаждает путь его, рвения много, желание служить Господу безконечное, ручейки молитвы так и струятся. Не подступают враги спасения и страсти, подобно как на горячую сковородку не садятся мухи и гады. Но чем дальше, тем труднее становится путь. Рвение охлаждается, теплота исчезает, молитва идет труднее и препятствий на дороге все больше и больше. Надо все старание приложить, чтобы не повернуть назад; не дать врагу восторжествовать, а видеть перед собой одного Жениха Господа Иисуса Христа и к Нему стремиться.
Надо посох-молитву крепко держать в руках и им отражать нападение или ощупывать дорогу; необходим и топорик-смирение, чтобы подрубать хлещущие ветки. Смирение в пути особенно важно. Иногда надо нагнуться и поползти, чтобы не остановиться. Страсти как звери нападают со всех сторон, болото помыслов на пути: гнев, зависть, нечистота, скверные пожелания, чувства и мечтания. Все надо с Божией помощью преодолеть.
Святые от юности, идя по этой дороге, дошли до Господа быстро и не очернили белоснежной одежды своей, ни один зверь не дерзнул им нанести раны или язвы.
Нам же, грешным, не надо смущаться тяжестью пути и нападениями врага. И раны получим, и удары, и в болото не раз попадем. Иди, не унывай, рану залечишь, из болота как-нибудь выйдешь и опять иди, устанешь — отдохни немного и опять — встань и иди. Как-нибудь дойдешь. Только бы совсем не упасть, не быть убитому насмерть. Кончится путь, дойдешь до Господа. Ничего, что израненный и грязный. Все же дошел. Придешь, скажешь: «Господи, Ты видишь, как труден был мой путь, я, слабый, падал каждую минуту, но все же вставал и шел к Тебе, Господи. Я Твой, приими меня!»
И Господь приимет. Повелит Ангелам дать новую, чистую одежду, новый перстень обручальный взамен потерянного в болоте, и отвести в место покоя.
Неосуждение
Представьте двух путников, идущих к городу. Один пошел окружной дорогой, встретились ему горы и болота, приходилось их обходить или взбираться. Падал, утопал в болоте, барахтался в реке. Другой пошел прямой дорогой и дошел легко и быстро. При входе в город оглянулся, где спутник, и увидел его в реке, борющегося с волнами. Удивился, что не выбрал товарищ дорогу, по которой пришел он. И вошел в город.
Город — Царство Небесное. Трудный окружной путь к нему — путь подвига, борения, самоисправления, поста, молитвы, бдения. Сколько искушений и труда!
А путь прямой — неосуждение. В Отечнике известна история святого отца, причисленного к лику преподобных. Вел он не очень ревностную жизнь, не отличался молитвенным подвигом, даже в церковь нечасто ходил. Но, умирая, улыбался неземной улыбкой. Братия, знавшие его нерадивую жизнь, удивлялись и укоряли, что перед самой смертью не ужасается за участь души. А он, продолжая улыбаться, повторял: «Радуйтесь, пророки, радуйтесь, апостолы, радуйтесь, святители!» Будто он их видел и приветствовал, а затем обратился к братиям: «Простите меня, братия, я вел нерадивую жизнь, не нес подвига молитвенного, но с того дня, как я поступил в монастырь, ни разу никого не осудил». И с этими словами скончался.
Велико неосуждение, оно без труда доводит прямым путем к Царствию Небесному. Будем стараться идти им. Хочется осудить — замкни уста и удержи осудительное слово. Внутренне не осудить трудно — это плод величайшего смирения, доступный немногим. Но удержать слово в нашей власти, и мы все обязаны работать над собой.
У одного человека было сто пудов хлеба. Он пошел и променял весь хлеб на лохмотья, лохмотья взял себе, а хлеб отдал тому, у кого взял лохмотья. Как назвать поступок такого человека? Безумным, конечно. Но так же безумно вечную жизнь менять на суету удовольствия, а что такое по сравнению с вечностью театры, увеселения разные (танцы), не лохмотья ли?
Бинокль
Мы все знаем, что такое бинокль. С одной стороны два больших стекла, с другой — два поменьше. Если смотришь в маленькие стекла, то все далекое видишь близким. И обратно — если смотришь в большие, все, что рядом, кажется отдаленным.
У врага нашего спасения тоже есть бинокль, который он приставляет к глазам людей и дурачит их. Отдаляет от нас все Божие, все необходимое для спасения представляет очень отдаленным и даже иногда совсем невидным, приставляя к глазам два адских стекла — безстрашие и нерадение. Человек, смотрящий в них, перестает думать о смерти: он ответит после нее за все свои дела, слова и мысли. И если ему случайно напомнит кто-нибудь об этом, допускает хульный помысл: «Да уж есть ли будущая жизнь? Ведь только пишут, а на самом деле никто не знает». Или: «Я молод, успею подумать о покаянии, можно пожить, повеселиться, а покаяться всегда успею». И прирастут ужасные стекла к глазам, да так, что никак не отдерешь.
Бывает и наоборот: что неважно и незначительно — враг представляет близким и страшным, переворачивая диавольский бинокль другой стороной и представляя глазам страх вражий и окаменение. Смотрит человек в него и теряет способность молиться, думать о спасении, одолевают помыслы житейские, страх за жизнь, имущество как сохранить. Думает: «Что я буду делать, если заболею или состарюсь? Кому нужен, кто меня будет кормить?» В таком состоянии, если кто и посоветует доброе, толку не бывает, на все есть возражение: «Хорошо говорить: сохраняй мир, а попробовал бы жить с теми, с кем я». Или: «Говоришь: «Молись, молитву Иисусову держи», а мне немыслимо, столько дел: печку топить, дров принести, то и то сделать. Какая уж молитва? Хорошо говорить тому, кто ничего не делает».
Уставы святых отцов, способы спасения кажутся неподходящими: «Тогда другое время было, а в наше не подходит. Как правило исполнять, когда надо думать о насущном хлебе?» И будет рассуждать так бедный человек, пока не стряхнет адского бинокля, все Божие удаляющего и приближающего вражие, пустяки делающее страшным.
Три адских пятна
У беса есть три адских пятна, которыми старается он запятнать наше сердце. Чтобы бояться этого, нужно представлять картину, как падают на нас они и как, с помощью Божией, изглаживаются.
В аду стоит громадная помойка с человеческими грехами — бес помелом брызгает оттуда на людей. Конечно, не в равной степени, но почти на каждого человека попадают адские брызги. Главные из них три. О них упоминает евангелист Иоанн в послании: «Три господствуют в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская».
Похоть плоти — всякого рода нечистота. Похоть очей — тщеславие, когда человек тщеславится или все делает напоказ, забывая, что Господу известны все тайны сердечные. Наконец, гордость житейская — гордыня, самовозношение. Подобно тому как мы, чтобы очистить грязь и пятна, берем тряпку или веник, иногда мягкую щетку, иногда жесткую, так и Господь употребляет разные способы очищать сердце человека от адских пятен. На каждое пятно особая щетка. На пятно нечистоты, похоти плоти — болезнь. Человек изнуряется, нечистые пожелания спадают и совсем исчезают. На пятно тщеславия Господь отнимает то, чем человек тщеславится: красотой — отнимается красота, тщеславится талантом — отнимается дарование и так далее. Для пятен гордости употребляет Господь особо жесткую щетку: ставит человека в положение, где его все время укоряют, упрекают, считают за ничто.
Если не понимать, что все способы посылаются Господом, чтобы очистить адские брызги, убелить душу, озолотить ее, то нет возможности терпеливо перенести. Если понимаешь, чувствуешь пользу, благодетельную руку Божию, можно перенести не только терпеливо, но и с радостью.
Господь не перестает пещись о душах, употребляет все, чтобы освободить душу от власти диавольской, убелить душу, ввести ее в Свое Небесное Царствие. А мы не только не помогаем Господу, но всеми силами противимся, затрудняем дело Божие и увеличиваем тяжесть жизни.
Завеса греховная
Когда светит солнце, в комнате тепло и светло. Но можно завесить окно, и будет темнее; если легкой занавеской закроешь, солнышко будет светить, но тускло; если черной — еще темнее; ставню поставить — совсем темно, разве в щелочку проникнет луч. А если еще сверху завесить тяжелым ковром, и луч солнечный не пройдет. Так можно насидеться в темной комнате, что решишь, что солнца нет: станет темно, сыро, нехорошо. А за окном солнце по-прежнему светит и греет, люди ходят и пользуются светом и теплом.
Так и душу можно закрыть от солнца Благодати Божией, от первых, главных лучей этого Солнца — Плоти и Крови Господа Иисуса Христа, от служб, канонов, молитв можно закрыться так, что и не вспомнить.
Начинается с легкой занавески — нерадения: велика ли беда пропустить раз правило? Господь не взыщет, вычитаю половину. Скоро захочется лежа молиться, оправдываясь, что и великие люди лежа молились. Или заменить четками, что легче.
Скоро явится леность — черная занавеска. Затем ставня из двух половинок — ожесточения и нечувствия — закроет благодать почти совсем и погрузит душу в полную тьму поверх забвения.
Трудно душе сдернуть эти занавески и снова освежиться солнцем благодати. Не дай нам, Господи, такого состояния.
Зеркало души
Зеркало, если его не протирать, пылью покрывается, загрязняется, так что ты не можешь уже с ясностью видеть в нем свой образ, и если никогда зеркало не очищать, то оно настолько запылится, что ты и совсем не увидишь в нем себя. И душа подобна зеркалу: ее покрывают пыль и грязь — помыслы суетные, нечистые. Если их не очищать, то есть не открывать чистосердечно, то душа настолько запылится и загрязнится, что сначала будет отражать в себе образ Божий — небо небесное, духовное — тускло, слабо, смутно; а потом запылится пылью худых помыслов и совсем потеряет свою небесную духовную прозрачность, будет как доска какая или камень.
Тщательно прочищай исповедью свое зеркальце — сердце, тогда в него будут смотреть Господь, Пречистая Дева, Ангелы, души святых, небо; а не будешь прочищать это зеркальце, загрязнишь, запустишь — смотреть будут в него и отражаться в нем диавол, ад, зло и всякая мерзость.
Очисти душу
Как на земле и на вещах бывает пыль, так и в душе человека есть она. Пыль души — это греховные помыслы и пожелания. Если обыкновенную пыль смочит дождь, она превращается в грязь, и греховные помыслы, приведенные в действие, образуют грязь в душе. Грязь души — греховные дела. Но пыль и грязь можно вычистить. Загрязненную вещь можно отчистить, высушив ее на солнце. Можно и прогладить, и будет как новая.
Так и душу, запыленную и загрязненную помыслами и грехами, можно очистить и убелить. Для этого нужно просушить ее солнцем смирения, омыть слезами покаяния и выгладить чистосердечным исповеданием. Помоги, Господи, всем нам так делать, но не дай Бог иметь в душе ужасный вид грязи болотной. Когда долго не просушивает солнышко грязи, а, наоборот, один дождь льет за другим, то грязь делается непроходимой, болотной: ни пройти, ни проехать нельзя. Так и душу можно довести до того, что ее очистить почти невозможно: когда согрешишь день, два, неделю — и не каешься, снова каждый день те же грехи. Старые, нераскаянные, забываются, новые накапливаются. И нет ни солнца смирения, ни слез покаяния, ни исповедания; такие души освободить от болота греховного стоит великого труда и часто невозможно. Спаси, Господи, всех от этого.
Выражение из псалма: Глас Господень, пресекающий пламень огня, относится к Страшному суду. Огонь, как известно, обладает двумя силами: силой света и силой жжения. В день Страшного суда, после изречения над людьми последнего приговора: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие... идите от Мене, проклятии, в огнь вечный (Мф. 25, 34. 41), люди разделятся: одни пойдут в Царство Света с Ангелами, другие — в преисподнюю с диаволом и слугами его. И тогда Господь пресечет пламень огня, то есть разделит его: весь свет уйдет в Царство Небесное, а сила жжения — в ад. В аду не будет света, а лишь жжение безконечное.