(Здесь разговор прервался.)
X. С. Благословите меня в такой-то день (называю число и месяц) съездить к Троице.
Е. А. Сердце мое как камень в данном вопросе. Не знаю, что вам сказать. Зачем?
X. С. Есть у меня предчувствие, основанное на некотором предсказании, что в этот день меня ждет большое искушение, и мне хочется таким образом избежать его. Бывают ведь странности. Я этого дня боюсь (такого именно числа и месяца 1909 года) уже давно, уже месяца два. Оттого и хочу уехать на этот день в лавру. Помните, вы мне говорили, что надо и диавола обманывать?
Е. А. Да, я вам это говорил, но не сказал вам, как это делать. Смотрите, как бы здесь не вышло наоборот. Вызовете на борьбу.
Я перекрестилась в ужасе.
Е. А. Да, будьте осторожны. Раз такое предчувствие есть, не считайтесь с ним, это будет самое лучшее. А тем, что вы уедете в лавру, вы искушения не победите, вы можете сами оказаться побежденной. Это малодушие — бежать от себя самой. Проведите спокойно дома этот день, и, поверьте, тогда у вас, по прошествии его, настроение духа будет лучше, чем если бы вы в этот день съездили в Лавру.
27 ноября 1909 г. Пятница. У нас.
Говорили о жене Льва Волкова касательно их развода и о том, что она в письме своем пишет: «Да будет со мною воля Господня».
Е. А. Воля Господня да будет! Конечно, это будет, мы знаем, но о какой воле должны мы желать, чтобы она совершилась? О той, которая совершается на небе — якоже на небеси и на земли. Вот мы и молимся, чтобы эта воля Господа, которая совершается на небе, также совершалась (правильно) и на земле. То есть чтобы наша воля соответствовала воле Божией, а не шла с ней вразрез. А чтобы она совершалась с нами, необходимо самим этому содействовать — желать поступать так, как хочет этого от нас Бог. Он все сделал для нашего спасения, но нужно, чтобы и мы желали спасения — насильно Он нас спасать не будет. Он имеет дело с живыми существами, а не с трупами. Вот здесь, на столе, у вас приготовлено всякое угощение, но надо, чтобы мы сами, своими ногами, подошли к столу, затем своими руками взяли бы это угощение. Если же мы сами не захотим, никто не заставит нас взять его. Господь не сотворит такого суда, не накормит тебя насильно, если ты сам сидишь, как безрукий, и сам не хочешь взять предлагаемого.
12 декабря 1909 г. Суббота. В Донском.
Е. А. В среду, когда я уже разделся и лег (в восьмом часу), звонят. Желтовского не было дома. Так не хотелось вставать и принимать кого-то. Однако переломил себя. Спрашиваю: «Кто?» Отвечают: «Толстой». А, думаю, тот самый, о котором говорил отец Николай, лишенный сана священник, перешедший в католичество. Спрашиваю: «Имя?» Отвечает: «Николай». — «Алексеевич?» — «Да». Впускаю. Тот самый. Я пошел одеться, а ему дал бумагу и карандаш и попросил его написать свое имя и адрес. Вернувшись в зал и предложив Толстому стакан чаю, я стал его расспрашивать и ответы его записывал на начатом им листе.
Он родился в 1867 году в Санкт-Петербурге, учился в 7-й петербургской гимназии, но не окончил ее, а перешел в Пажеский корпус, который и окончил. Затем в 1890 году поступил в Московскую Духовную академию. В том же году женился и был рукоположен во священника преосвященным Владимиром Нижегородским. Номинально был приписан священником в домовой церкви в имении князя Урусова (?) Сергачского уезда Нижегородской губернии. Служил там всего одно лето. По окончании Академии Толстой был выслан Саблером96 в Рим за свою переписку с ксендзом Вакутелли, братом Папы Льва XIII. Был лишен сана, перешел в католичество, сделался в Риме священником в Греческом Патриархате, где поминал и Папу, как архиепископа Рима. Теперь Толстой живет в Москве как частное лицо, хотя приписан своей церкви в Риме. У его жены дом на Остоженке, в Савеловском переулке. У них четверо детей. Старшая дочь восемнадцати лет замужем за окончившим медицинский факультет Тихменевым, вторая учится в Александровском институте, мальчик шестнадцати лет учится в гимназии, последняя девочка пятнадцати лет тоже где-то учится, в гимназии или в институте, — он сам не знает, так как жена до детей его не допускает. Она жила с ним четыре года и всего его обобрала.
На этом я закончил писать и спросил его, отчего он перешел в католичество. Он ответил, что хотел присоединиться в Риме к Вселенской Православной (он имел дерзость так сказать!) Церкви, потому что там учение чище: о исхождении Духа Святаго от Отца через Сына; о непорочном зачатии Пресвятой Девы; и Папа как организатор внешней церкви — все это возвышает церковь. Тут я его спросил, знаком ли он с богословской литературой по вопросу о католицизме, например с трудами специалиста в этом вопросе профессора Керенского97 и другими. Оказалось — нет.
Говорю ему: «Вы полагаете, что перешли во Вселенскую Церковь, но вы ошибаетесь — Вселенская во всей вселенной, а Римская — только поместная. Вы один член организма принимаете за целый организм. Вы считаете, что там учение чище. Нет, не чище оно, а наоборот, вы его засоряете, вы засоряете Евангелие. Наш православный Символ веры основан на Евангелии, в нем повторяются евангельские слова.
9-й член Символа мы читаем согласно со словами Самого Христа: Дух, Иже от Отца исходит98. Он не сказал: «и от Меня» или «и через Меня». Как же вы смеете прибавлять от себя к словам Христа! Читаю, как католики: исходит от Отца Filioque99, или через Сына, — ничего не понимаю. Читаю, по учению Восточной Церкви без Filioque, — тоже ничего не понимаю. С Filioque или без Filioque — ничего не прибавляется и не убавляется в моем понимании. Это Тайна Божия. Тайна! Здесь потише. Здесь веруй, а голову отыми.
Далее. О непорочном зачатии Пресвятой Девы. На Волыни я имел случай говорить об этом догмате с одним ученым католиком. На мой вопрос, почему они так верят, он ответил, что этим они хотят возвысить личность Христа. На это я ему сказал, что этим они не возвышают Христа, а унижают Его. Ведь немудрено быть непорочным, если мать родилась безпорочно и не наследовала первородного греха. (Так бы и я, пожалуй, был непорочным.) От такой матери можно быть непорочным и не будучи Богом. Но в том-то и дело, что первородный грех оборвался только на Христе — Он положил начало новому человечеству. И затем этим догматом вы делаете из Пресвятой Девы не Богородицу, а богиню, опять засоряете веру в Единого Бога в Трех Лицах.
Теперь о Папе. Мы такого преемника от апостолов не знаем. Мы знаем, что апостолы поставили себе преемниками епископов. А Патриарха, Папу и другие титулы дало уже государство. Они внешние администраторы в Церкви, они как бы по хозяйственной ее части. Не будь Папы и Патриарха — может быть, и разделения Церквей не случилось бы. Поэтому я и теперь против патриаршества — гордость-то разводить. Довольно нам этим заниматься, пора опомниться, перестать!
16 декабря 1909 г. Среда. В Донском.
Был разговор о похоронах архимандрита Иакова, которые состоялись вчера в Донском монастыре. Отпевание совершал за старшего епископ Антоний, сказавший перед разрешительной молитвой речь.
«Преподобный отче, священноархимандрит Иаков, мы собрались проводить тебя туда, «аможе вси человецы пойдем». И всегда эти проводы бывают грустны и печальны, и не потому только, что чувствуешь разлуку, но и оттого, что при этом испытуешь себя относительно умершего: не виноват ли я перед ним, не оскорбил ли, не обидел ли я его, не согрешил ли я перед ним. Совесть истязуешь — и в это время чувствуешь как бы духовный суд в самом себе, как бы исповедь. Но судьбы Божии неисповедимы. Когда я уходил сюда из града Ростова Великого, из Спасо-Иаковлевской обители, где почивают мощи святителей — Иакова Ростовского и Димитрия, митрополита, то ты пришел тогда проводить меня, а потом, немного спустя, и ты пришел сюда, но уже не ты меня, а мне тебя судил Господь проводить туда, аможе вси человецы пойдем. В святой Спасо-Иаковлевской обители ты был моим преемником, и, может быть, ты нашел в делах моих по управлению обителью ошибки, погрешности и недостатки, может, что-либо могло смутить и соблазнить тебя. Прости Христа ради. Знаю, что ты простил меня и всех нас, ибо ты скончался святой христианской кончиной, но я все-таки говорю это слово «прости» в умиротворение своей совести. Мы собрались проводить тебя туда, «аможе вси человецы пойдем», и все мы тебе «добраго ответа на Страшном Судищи Христове» у Царя и Бога нашего просим. Ты же предстательствуй пред Богом в молитвах своих за братию настоящую Донской обители и за тех, кто впредь в ней будут насельниками, — да будет мир между ними, а также и за святую Спасо-Иаковлевскую обитель».
Епископ Антоний обратил мое внимание на то, что про Спасо-Иаковлевскую обитель он сказал «святая», а про Донскую — без этого термина: «Там мощи, а здесь пока нет».
«Хотел я сказать другое — на Евангелие, но потом подумал: что я буду учить их — ведь тут архиереи, сами все знают. Хотел также сказать, что вот усопший предстанет на Суд и мы веруем, что Суд к нему будет милостивый. Ведь Суд поручен Христу! — а Он Сын Человечь есть100, Он наш брат, Он строго судить нас не будет. Не дивитеся сему, что Суд будет милостивый, — «яко Сын Человечь есть». Вот если бы Бог Отец взял на Себя Суд — ну, тогда было бы другое дело. Но Он отдал Суд Сыну — „Ты поручился за грехи людей, так и суди их Сам“».
Е. А. Восточная Церковь не любит ничего мрачного, не омрачает себя траурными черными одеждами. Это все пришло к нам с Запада: эти колесницы с пугалами, вся эта мрачность на похоронах. Мы же любим всегда радоваться. Да ведь и самая смерть для христиан — праздник: потому как усопший вступил, сделал первый шаг в вечную жизнь. Конца ей не будет, но ведь начало-то есть, и вот он положил это начало, он опередил нас в этой новой жизни. Он уже получил через смерть залог воскресения.