Не осуждай ближнего: тебе грех его известен, а покаяние его неизвестно.
Чтобы не осуждать, надо бегать от осуждающих и хранить свой слух. Возьмем одно правило для себя: осуждающим не верить; и другое: никогда не говорить худо об отсутствующих.
Не мысли ни о ком зла, иначе сам сделаешься злым, ибо добрый помышляет доброе, а злой — злое. Будем помнить старинные народные поговорки: «В чем кого осудишь — в том и сам побудешь»; «Знай себя — и будет с тебя». Краткий путь ко спасению — не осуждать. Вот путь — без поста, без бдения и труда.
Еще спросил я:
— Отец Симеон, мне хотелось бы узнать, какие есть виды добрых дел?
Старец ответил:
— Ответ мы найдем в книге «Уставы». Вот что там пишется: «Почитать всех людей, тело свое умерщвлять и порабощать, не искать утех, любить пост, быть чужду делам века этого, не быть многоядущим, вечной жизни желать духовным желанием, бояться Дня Судного, страшиться геенны, не любить многословия и слов, смех возбуждающих, часто прилежать молитве, грехи свои со слезами и стенаниями каждодневно исповедовать Богу в молитве; не желать, чтобы называли тебя святым, прежде чем будешь таким, не любить состязаний, прежде захода солнца мириться с тем, с кем придется размолвиться, никогда на отчаиваться в милосердии Божием».
Много еще имеется добрых дел, но одно — высшее всех — это рассуждение, или духовная мудрость, о которой не все знают. Она достигается через молитву и смирение — временем и опытностью, и каждая добродетель нуждается в ней — по слову святого Антония Великого. Не всякое добро угодно Богу, а только сделанное правильно, с рассуждением, как говорят, «в разуме».
Например, можно поститься, но с ропотом на пост, или на пищу, или на приготовителя пищи; можно поститься, но осуждать непостящихся, поститься и гордиться или тщеславиться постом, поститься от мертвого мяса, а есть «живое»: языком обижать или осуждать ближнего. Можно также терпеть болезнь или скорбь, но роптать на Бога или людей, жаловаться на свою участь, раздражаться, обижаться. Можно исповедоваться в грехах, но утаить грех, или не простить обидчика, или не иметь веры, что тебе грехи простятся, оправдывать себя, не сокрушаться о грехах и не иметь намерения исправить свою жизнь. Можно молиться, но без участия сердца, или рассеянно, или с леностью, или поспешно, или дремать при этом.
Такие «добрые дела» бывают неугодны Господу, так как делаются без рассудительности.
Духовную же мудрость можно приобрести:
1) через вопрошания и беседы со старцами и духовниками, то есть с духовно мудрыми отцами;
2) через чтение священных книг, особенно святоотеческих и старческих;
3) через посещение храма Божия, где проповедуется Божие Слово.
Не излишне также сказать, что к мудрости относятся: мудрое употребление времени, беззлобие, смирение, память смертная, трезвение духовное; мудрость — знать, когда сказать и когда промолчать; мудрость еще заключается в выборе друга и вообще лица, которому можно было бы доверить свою душу; мудрость — иметь общение с теми, кто может быть полезен своей праведной беседой; мудрость — делать все с советом опытных, обдуманно; даже расходовать деньги только на нужное — есть тоже мудрость.
ПРЕПОДОБНЫЙ ЛАВРЕНТИЙ ЧЕРНИГОВСКИЙ
Преподобный Лаврентий, в миру Лука Евсеевич Проскура, родился в 1868 году в селе Карильском близ Коропа Черниговской области.
Родители его, Евсевий и Христина, были простые крестьяне. В семье было семеро детей (пять мальчиков). Лука был одним из младших. Детство было тяжелым, нужно было с ранних лет приучаться ко всякой домашней работе.
А тут еще не повезло со здоровьем. В детстве шутливо надел на голову решето и бегал по двору, зацепился и, отступая детскими ножками назад, упал на поросенка так сильно, что получил увечье на всю жизнь (был хромой).
Мать часто болела, не поднималась с постели. Отец умер, и мальчику приходилось исполнять и мужскую, и женскую работу.
Он пас лошадей, ухаживал за коровой, топил печь, пек хлеб, убирал в избе, белил, мазал и даже стирал, выучился портняжничать. В общем, был очень способный мальчик, послушный, трудолюбивый.
Особенное призвание было к музыке и пению. Рано научился играть на скрипке. И бывало, утром приведет лошадей с ночного и до завтрака проиграет свои любимые мелодии, где он изливал свою детскую душу.
Старший брат его — Варфоломей оставался жить на старом дворище, младший брат Демьян, которому батюшка отдал свою часть наследства и который помогал батюшке, посещая его в монастыре, был убит на фронте. Другие два брата выехали «на переселение» (были сосланы), и о них ничего неизвестно.
Учился Лука в сельской школе хорошо, превосходил успехами своих сверстников. Учитель поручал ему обучать младших товарищей по школе. И он охотно исполнял это поручение.
Учащихся приучали в то время петь в церкви. И тут маленький Лука чувствовал себя в своей стихии. Он быстро все усвоил: пение и весь строй церковного богослужения, прекрасно разбирался в уставе службы и в двенадцать лет с помощью священника разучивал песнопения со своим маленьким ученическим хором, где были как мальчики, так и девочки. А в четырнадцать лет уже стал самостоятельным регентом.
Еще с ранней юности батюшка почувствовал влечение к монашеской богоугодной жизни. Это чувствовали его товарищи и следовали его примеру. Почти все девочки потом ушли в монастырь (матушка Ардалеона, матушка Евгения), а мальчики (юноши) даже достигли Афона.
Сам батюшка часто навещал мужской монастырь Рыхлы, который влек его своим пустынным образом жизни. Находился он в девятнадцати километрах от Карильского (сейчас весь в запустении). Но батюшка должен был уступить материнской любви. А когда умерла мать, батюшка недолго оставался дома, а через полгода, отказавшись от своей части наследства, попросил старшего брата Варфоломея отвезти его в монастырь Рыхлы, и лет двадцати трех был зачислен в монастырь на послушание регента монастырского хора и уставщика.
Весть о способном регенте распространилась далеко за пределы монастыря. Узнали о нем и в Черниговском Троицком мужском монастыре.
И года через три владыка Антоний дает письменный запрос о немедленном переводе батюшки в Черниговский Троицкий мужской монастырь в качестве главного регента.
Владыка Антоний был подвижник высокой духовной жизни. Говорят, что он соблюдал строго иноческий обет нестяжательства. Например, имел только две одежды. Одну, которую носил, и другую, праздничную (ряса). А если ему пошьют ко дню Ангела (преподобного Антония) новую, то он обязательно старую кому-то отдаст.
Владыка Антоний прозрел в лице инока Луки великого в будущем молитвенника. Когда он делал на него запрос в монастырь Рыхлы, и Лука долго не приезжал, то братия и настоятель заревновали, говоря: «Все Луку да Луку, будто и людей больше нет...»
А владыка Антоний возразил им словами: «Это такой Лука, что все будут спрашивать у него». Что, конечно, и сбылось в свое время. Не хотелось батюшке оставлять молитвенное пустынное место, которое пришлось ему по душе. Со слезами скорби уснул он и видит во сне на паперти лик Царицы Небесной Троицкой, Которая его благословляет. Вздрогнул от страха и утром немедленно отправился в путь. Прибыл в Чернигов и сразу же к владыке Антонию и говорит: «Вот, Владыко святый, я приехал». «Хорошо, — ответил владыка Антоний, — будешь обучать мальчиков-семинаристов».
А когда батюшка зашел в церковь, то узнал тот лик Царицы Небесной, что видел во сне, и Которая его благословила.
В Троицком монастыре постригли его в мантию и дали имя Лаврентий, рукоположили в 1895 году в иеромонаха, а потом он стал игуменом. Были у него сверстники-певчие: отец Смарагд, Милахий, Михаил, Иннокентий, Ефрем и другие. Все они уважали батюшку и слушались, и следовали его духовной благочестивой жизни.
Еще с юности он навык непрестанной Иисусовой молитве и поучал других. Три раза он ездил на Афон и был в Иерусалиме на поклонении святым местам.
Наружность батюшки была приятна, во всем облике светилась благодать. Лицо всегда было светлое и радостное, исполненное любви ко всем. Волосы у него рано поседели и были белы как снег, глаза голубые. Роста был среднего. Ходил всегда с палочкой.
Рассказывала племянница батюшкина (Ефросинья), что до 1933 года батюшка раза два был в своем селе Карильском, где была у них своя церковь, в которой батюшка служил.
Был какой-то праздник, и батюшка приходил домой весь мокрый, переодеваясь, приговаривал: «Вам трудно на земле работать, а нам трудно молиться за всех. Мы тоже добре потеем».
Батюшка никогда не забывал своих родственников: племяннице Ефросинье подарил золотой крестик, платок, а племяннику Петру — свою ручную швейную машинку. Когда у брата Варфоломея «забрали» корову, батюшка дал денег на покупку новой.
Время шло. Удержать нельзя ничего... Всему так надо быть... Опытных певчих отправили на приходы, а кто сам ушел... Хор стал слабеть. Батюшка стал присматриваться к приходской молодежи; деревенских девочек привлекал к пению.
Применял свой духовный опыт, свою духовную прозорливость, в чем был еще с юности одарен.
И вот какая девочка более склонна к монашеству, он помолится за нее, пригласит, расположит, привьет любовь к пению, молитве. И стало так пополняться стадо «молодыми овцами». Давал им тайно подрясники, четки, обучал пению, чтению, устраивал на работу. И был как чадолюбивый отец. Весть о добром и прозорливом батюшке разносилась все шире и дальше.
По благословению владыки Пахомия собралось много певчих, из них многие потом стали талантливыми солистами хора.
Одна вспоминала, что была еще совсем малолетней и пришла со старшими и плачет перед батюшкой, а батюшка погладил по головке, да и говорит. «Не плачь, будешь царской певчей». Она ничего не поняла и так и уехала. А предсказание сбылось, она действительно служила своим голосом Царю Небесному, была хорошей солисткой.