«Пошла я к батюшке за благословением, чтобы поехать срочно к сыну. Батюшка резко сказал, что сегодня ехать нельзя. Я настаивала, потому что так договорилась. И я прямо умоляла батюшку. «Мое не поможет, — строго ответил старец, — поедешь завтра. Один выход». Я неохотно согласилась и послушалась батюшку, отложив поездку до завтра. Потом узнала, что в тот день была авария. И я по молитвам старца осталась жива. По приезде я пошла поблагодарить батюшку за его любовь к грешным людям». (Так рассказала о себе С. М.)
«Во время Отечественной войны я еще был малолетним мальчиком и шел с матерью по улице. А чужой мальчик, голодный украл хлеб у немца и бежал рядом, а немец за нами. Мальчик испугался и спрятался за юбку моей матери. Немец стал стрелять и убил мальчика и мою мать. Я с перепугу забрался на забор и остался жив, но без матери. На свое попечение взяла меня тетя, которая была глубоко верующая женщина. Она водила меня по церквам. Однажды привела меня к отцу Лаврентию. Он благословил меня, погладил по голове и ласково произнес: «Это монах пришел. Когда будешь в Киеве, то молись. Будешь ты круглым сиротой, но Господь тебя не оставит».
И действительно, в скором времени убили отца, и я остался сиротой.
Мне нравилось ходить в церковь. Стал подрастать и пришел к батюшке, который меня благословил ехать в Киев со словами: «Езжай в Киев, там будешь при трапезной и будешь понемногу обучаться пению».
Послушался я батюшку и поехал, как он мне сказал, и прожил до шестнадцати лет. А потом нужен был паспорт. Для этого нужны были справки из дома. Я поехал домой в село, а они и слушать не захотели о справках, а оставляли меня жить и работать в колхозе.
Я пришел за советом к батюшке. Он благословил еще немного пожить в Киеве. Пожил я с полгода, опять отправляют меня домой за справками. Я приезжал домой, но безуспешно, и решился остаться в колхозе.
Пошел к батюшке, его вели из церкви. Я поклонился старцу и рассказал ему свое решение остаться в селе, работать в колхозе. «Ты уже монах. Тебе нельзя здесь. Ты спеши, он тебе «справочку» напишет, ему вечером делать нечего будет», — сказал отец Лаврентий. «Батюшка, я только оттуда», — возразил я. «Ну, езжай, я помолюсь, и он даст», — сказал старец.
Я пошел наутро, а председатель ласково мне ответил, что он вчера вечером решил написать, так как делать было нечего. «Бери справку да езжай куда хочешь», — ответил он, подавая справку мне. Я со справкой пришел к батюшке благодарить за молитвы. «Ну вот, езжай в Киев, там тебе дадут срочный паспорт. Да еще будешь и священником», — сказал мне батюшка Лаврентий и благословил меня великим крестом.
Когда я приехал в Киев со справками, то в милиции стали уговаривать меня оставить этот путь жизни и поступить к ним на работу и заинтересовались, что заставило меня идти в монастырь. Я им рассказал трагические моменты моей жизни, что привело меня к истинной вере и к Богу, и они не стали прекословить мне и дали мне срочный паспорт.
По молитвам старца Лаврентия я потом был рукоположен во священника. И теперь я всегда молюсь и благодарю Бога, что Он послал мне в жизни такого великого путеводителя старца отца Лаврентия». (Иерей А-й.)
В селе Карильском (на родине батюшки) живет священник иеромонах Феодосий (семьдесят два года), который хорошо знал батюшку отца Лаврентия, с его благословения он женился на сельской девушке Марии и получил послушание «не касаться жены». Потом батюшка благословил рукоположиться во диакона, а во время войны Отечественной во священника.
Ему пришлось перенести тяжелый крест заключения (десять лет). Сейчас он живет в своем селе с супругой-сестрой, прихода не имеет, а помогает читать «записочки» при проскомидии, кто им не гнушается. Живет в большой нестяжательности, в поношении и уничижении, чем заслуживает любовь и умиление у верующего человека. Мы побывали в этом семействе и получили тайное (внутреннее) назидание для себя.
Вот небольшой рассказ супруги отца Феодосия (сестре Марии было шестьдесят шесть лет).
«Родилась я в бедной семье в селе Карильском. Нас было пятеро детей. Отец уехал «на переселение». Я была старшая в семье, но была непривитая духовно, как зеленая ветка без плодов. Была простая, честная девушка. Когда пришла пора выходить замуж, жребий жизненный мне выпал на Феодосия, который мне очень нравился, но у него была запутанная ситуация со старшей сестрой, так что мне получился крест на всю жизнь. Она меня органически и духовно не могла сносить, и дело дошло до того, что я оставила супруга и ушла...
Через некоторое время Феодосий пошел к батюшке и похвалился своей бедой. Старец строго приказал: «Сейчас же забери ее домой, а то будете вы через нее в аду». Со временем он забрал меня, и мы теперь живем под одним кровом. Во время войны мы жили в монастыре, он был огородником, а я на кухне. И там я выучилась читать и немного в уставе разбираться и теперь помогаю своему батюшке в домашней молитве». (Записано в селе Карильском.)
Одна девушка вышла замуж (повенчалась). Батюшка приехал в село из монастыря, ему рассказали об этом. Он, увидев ее, спросил: «Зачем выходила замуж? Не нужно было». «Да я венчана, то уж буду жить», — ответила односельчанка. Но жизнь ее была очень неудачная и тяжелая, о чем и предостерег ее еще молодой в то время старец.
Когда был батюшка отец Лаврентий еще юношей и жил в родном своем доме, то рассказывал своей невестке Марии, жене брата Варфоломея: «Как трудно жить на свете христианину. Бес не дает покоя. Я иду вечером, а он рядом со мной. Я крещусь и сам, и все вокруг, а он отступит, да и опять приблизится».
Батюшка выучился портняжничать и часто шил у людей заказы. «Сижу, шью, а он (бес) под столом лежит. Я не выдержал, да и говорю хозяину: «Ты видишь, кто под столом лежит?» «А кто?» — испуганно спросил хозяин. «Бес лежит, разве не видишь?»
Один мужчина из села Карильского был пономарем в церкви, а потом изъявил желание быть священником. Пришел к батюшке отцу Лаврентию за благословением. А батюшка взялся за голову, да и говорит: «Уже ад полон таких». И тот ушел ни с чем.
«Эге, вот и хорошо, что пришла, будешь читать и петь на клиросе, — сказал батюшка отец Лаврентий монахине А., когда она обратилась к нему впервые по вопросу принятия в монастырь, — там тебя научат и сделают из тебя человека», — заключил старец. «Батюшка, я хоть и не умею ни читать, ни петь, но хочу научиться и прошу ваших святых молитв и благословения», — ответила я и поехала в Домницу. Там меня приняли, матушка игуменья благословила читать на клиросе, и я стала приучаться петь. По молитвам старца я и до сих пор читаю и пою в своем храме». (Монахиня А-са.)
«Я стала ходить на клирос, — рассказала И. Н., — но у меня плохо шло дело с пением. Никак не давалось. Меня «тусали» туда и сюда. Никто не хотел приютить или дружелюбно отнестись как к новичку. Я устала от такой обстановки и решила оставить клирос. Был какой-то праздник, я встала незаметно под стеной, в уголочек. Вижу, мимо прошел батюшка, я поклонилась и продолжала стоять. Батюшка дошел до алтаря, потом вернулся, подошел ко мне и строго спросил: «А ты чего здесь стоишь?» Я начала плакать, что я неспособна и только мешаю всем. «Сейчас же на клирос», — строго сказал батюшка. Я поклонилась старцу и бегом побежала на свое место. И с этого времени по молитвам батюшки дело начало спориться, и я уже никогда не оставляла своего благословения. И сейчас мы поем в своем храме».
Началась война Отечественная 1941 года. Пришел к батюшке один верующий мужчина К-ма за благословением идти на фронт, так как на днях должен был получить повестку. «С Богом всюду хорошо, — сказал старец. — Когда получишь повестку, то зайди ко мне».
«Я так и сделал, — рассказывал К-ма. — Получил повестку, пошел к батюшке, чтобы взять благословение. Батюшка был болен в тот день. Доложили обо мне. Ввиду срочного дела, как исключение, разрешил батюшка войти к нему. Когда я вошел, батюшка, совсем больной, поднялся с постели, благословил меня, надел епитрахиль, помолился и говорит: «Будь всегда с Богом, и с тобой будет Ангел-хранитель, который будет тебя крылами покрывать от пуль со всех сторон. А ты не сомневайся и ничего не бойся. Старайся в плен не попасть к врагу, потому что гибнут там. И всюду будь первым в деле помощи ближнему. Если что будут возражать товарищи, скажи, что так велело начальство. И главное — не бойся. Тебя ничто не возьмет». Так увещевал старец меня на прощанье, благословил большим крестом и просфорой, отпустил на брань с врагом.
Я был в большом недоумении от слов старца, надеялся только на его святые молитвы да на Божию милость и на Его Всемогущую силу ко мне, немощному и грешному. И когда нас послали в бой, тогда я ощутил на себе величайшую чудодейственную силу. Вокруг обстрел, пули, как дождь, а я ползу смело, таскаю раненых на пункт, помогаю товарищам с великодушной любовью, и меня ничего не брало. Прошел всю войну и не получил ни одного ранения, даже ни одной царапины. Может, кто из читающих усомнится, то можете спросить меня, я еще жив... Потом, по окончании войны, вернулся домой и сразу же пошел к батюшке, упал ему в ноги и слезно благодарил за святые молитвы и рассказал старцу о дивных делах, какие я испытал, будучи немощным человеком, на себе. «Верить нужно и не сомневаться, — сказал старец, — то увидишь и почувствуешь еще большее: то, что на небе, и то, что во аде».
После войны батюшка благословил ходить мне на клирос. Я немного походил, а потом начал охладевать. Стал реже встречать батюшку. Пришла мне мысль жениться, но это я скрывал, а в тайне хранил, чтоб никто, дескать, не помешал...
Две сестры были в монастыре. Но я им не признался. Сказал старшей сестре, которая жила в доме. Она также вовремя не сказала батюшке. И я обошел старца, женился по своей воле. Об этом услыхал батюшка, велел прийти к нему. Я смущенно переступил порог старца, а он и говорит: «Ай-я-яй! Ну, ладно, живи! А когда заболеет, тогда жить не будешь с ней. Все равно будешь монахом».