енно оказаться в опасной ситуации и, преодолев свои страхи, испытать облегчение и эйфорию, то не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: это определение вполне применимо и к хулиганству. Не думаю, что скоростной спуск по крутому снежному склону на отполированном куске дерева дает столько же адреналина, как прогулка по улицам Кардиффа в день матча в компании десяти или двадцати парней. Любой, кто знает об этом не понаслышке, скажет, что кровь кипит не на шутку. Конечно, у хулиганства есть одно серьезное преимущество по сравнению с катанием на сноуборде, если вы ищете остроты эмоций. Если вы скатитесь с того склона несколько раз, то эмоций станет меньше и вы начнете искать еще более и длинный, и крутой спуск. А для хулиганов каждый день матча отличается от любого другого, потому что любой угол, за который ты поворачиваешь, может оказаться тем самым углом. В итоге уровень адреналина никогда не снижается, рискованная игра становится заманчивее и к ней привыкаешь. Можно не участвовать в драках, можно просто носиться туда-сюда с другими фанами, но тебя все равно посетит особое ощущение — смесь страха, злости, эйфории и ожидания. Данное состояние — ключевой момент в понимании природы хулиганства, и если вы осознаете это, сразу же станет ясно, почему некоторым людям нравится вести себя подобным образом. Это также объясняет, почему невозможно полностью забыть о своем участии в беспорядках, если ты хоть раз в них участвовал. Даже сейчас, спустя десять лет после своей последней драки, когда что-нибудь такое вспыхивает, я все равно вскакиваю и бегу смотреть, а не продолжаю сидеть, с отвращением покачивая головой. И я никогда не оказываюсь один, никогда. Многие ли могут сказать, что, когда на стадионе начинается заваруха, у них не начинает играть кровь? Кто-то мне в свое время сказал, что футбольное насилие позволяет им чувствовать пульс жизни, и я прекрасно понимаю этих людей. Откуда же у фаната может появиться желание отказаться от всего этого?
Но я все-таки вернусь к изначальному вопросу: как отдельный человек становится частью хулиганской среды и что превращает нормального, законопослушного парня в человека, который с удовольствием готов прибегать к насилию ради своего футбольного клуба? Вариантов может быть множество, но в большинстве случаев все сводится к давлению со стороны сверстников, будь оно реальным или только кажущимся. Ниже приведена история, которая представляется мне типичной для тех, кто стал хулиганом в первой половине 80-х. Эту историю прислал Патрик, фанат «Челси», живущий в Вустере.
Я с детства смотрел футбольные трансляции, и когда там показывали какую-нибудь заварушку на матчах с участием, скажем, «Манчестер Юнайтед», или «Челси», или какого-то другого клуба, я думал: «Наверное, весело вот так буянить, и никакой крови». А потом я посмотрел по телевизору, что устроили фанаты «Лидса» на «Парк-де-Пренс»* после поражения от «Баварии» в финале Кубка европейских чемпионов 1975 года. На следующий день в школе мы с друзьями проделали то же самое, притворяясь, будто мы там, на стадионе.
Наверное, мне стоит рассказать о распавшейся семье, жизни в городских трущобах, несчастливом детстве, но ничего такого излагать не стану, потому что это не так. У меня были замечательные родители, мы жили в достатке, я получил хорошее образование, и детство у меня было счастливое. К тому же наша жизнь протекала вне города, так что меня, наверное, можно было назвать «деревенщиной», хотя я себя таким не считаю.
* Главный стадион Франции до постройки новой арены «Стад-де-Франс».
Я болел за «Челси», потому что в этой команде было что-то аристократическое, и к тому же они выиграли Кубок кубков в 1971 году. Когда мне исполнилось тринадцать, мы, к сожалению, переехали из Нъюбери на запад Англии, в самый скучный городишко во всей Британии, который я называл «Сонным городом». Прижиться там было довольно легко, но меня паренька с южным акцентом, задирали первые несколько месяцев. Правда, я всегда мог за себя постоять. Стычки — самый лучший способ завоевать себе репутацию в таком возрасте.
Когда мне было лет пятнадцать, я дружил с одним парнем, у которого было четыре старших брата, один из которых был фанатом «Вест Брома»*. Сидя в баре, мы смотрели, как они готовятся к поездке на матч, и через несколько недель после начала сезона стали ездить с ними.
* «Вест Бромвич Альбион» — один из трех крупнейших футбольных клубов Бирмингема.
Один из них брал на себя организаторскую миссию: находил машину, придумывал, в каком пабе мы засядем, ну и тому подобное. Этот человек притягивал меня, как магнит. Он рассказывал о таких баталиях, что мы были просто в восторге от него, хотя впоследствии выяснили, что делать ноги он тоже мастак. Чем больше мы ездили на матчи «Вест Брома», тем серьезнее все становилось. Все началось с того, что мы стали рыскать по Брамми-роуд в поисках приключений. Дальше — больше, и через какое-то время мы получили свое первое боевое крещение. За ним последовало участие в драках чуть ли не каждую субботу.
На следующий день мы встречались и грелись в лучах славы, и каждый из нас был уверен, что был великолепен хотя приличия ради превозносил подвиги товарищей. Мне, например, очень нравилось то внимание, которое я привлекал, когда показывал всем разбитые губы, синяки под глазами и сколы на зубах, словно медали.
Все изменилось в 1985 году, когда мы все засели в баре, чтобы посмотреть документальный фильм про ICF* — крупнейшую фанатскую группировку «Вест Хэма». Ее история поражала, мы были в полном восторге от них. Эти ребята как бы играли совсем в другой лиге по сравнению с нами. А потом, несколько месяцев спустя, «Вест Хэм» приехал играть с «Вест Бромом», и мы, конечно, пойти на этот матч. Но только не для того, чтобы полезть в драку — мы не были настолько уверены в себе, — а лишь для того, чтобы полюбоваться на этих парней. События того дня выглядят сейчас нереальными, но они произошли на самом деле.
* ICF — Inter City Firm. Эта печально знаменитая группировка, не без оснований претендовавшая на роль английской «фирмы номер один» и долгое время являвшаяся примером для подражания в Европе, была использована Дуги Бримсоном как прототип Cockney Suicide Squad-коллективного героя его романа «Самый крутой».
Кто-то отправился на матч на машине, а мне пришлось ехать на автобусе. Мы договорились встретиться в пабе «Синие ворота», так что волей-неволей пришлось пройти мимо железнодорожной станции Сметвик, где высаживались фанаты «Вест Хэма». Полицейские, конечно, сопровождали их до стадиона, но все равно там их были тысячи. Пропустив пару кружек пива (исключительно ради нормального функционирования нервной системы), мы направились к выходу из па-ба, как вдруг кто-то запустил в меня картонной подставкой для бокала. Я обернулся и без особой злости сказал бросившему: «Отвали!» Однако стоявший рядом полицейский тут же вцепился в меня и потащил куда-то под хохот и улюлюканье. Ладно, подумал я, немного помурыжат и отпустят, но полисмен стал вызывать по рации машину, чтобы меня забрали Ну и что мне оставалось в такой ситуации, как не сделать ноги? Хотя, справедливости ради, надо сказать, что полицейский не особенно-то и пытался меня поймать.
Когда мы оказались на трибуне, я заметил, что фанаты «Вест Хэма» сидят хоть и близко, но только над нами, оккупировав верхний ярус. А ведь нам так хотелось как можно лучше рассмотреть этих парней! Во время игры наши кумиры забрасывали своих поклонников монетами и осыпали оскорблениями, но и мы, надо отметить, в долгу не остались. Моего приятеля арестовали за то, что он слишком часто показывал им средний палец а это значило, что в машине освободилось место, которое я и собирался занять.
После игры мы устремились за теми фанатами «Вест Хэма», что направились в сторону острова, через который пролегало шоссе. Остальные поклонники лондонского клуба пошли другой дорогой, но в какой-то момент повернули вспять, встретившись в итоге с первым потоком фанатов «Вест Хэма», за которым следовали мы. Один из них схватил меня за руку и стал оскорблять, но, к счастью, толпа раскидала нас в разные стороны, и они прошли мимо.
Когда же мы дошли до острова, то увидели, что фанаты «Вест Хэма» остановились, а один из них ходил кругами и размахивал ножом, крича при этом с сильным акцентом кокни: «Ну же, пусть получат то, что хотят!» Буквально через мгновение они уже неслись в нашу сторону, а у меня просто не было времени, чтобы сбежать. Просто к тому времени я успел получить сильнейший удар по лицу и упал на землю. Свернувшись в комок, я поджидал момент, когда они уйдут. Но как только уверовал, что их уже нет, и откинулся на спину, чей-то ботинок врезался мне в лицо, выбив при этом чуть ли не все зубы.
Когда я поднялся, брат моего друга сползал с перил. На некотором отдалении от нас сверкали лезвия ножей, и мы пришли к выводу, что еще легко отделались. Тем временем к нам подходили другие фанаты «ВестХэма», спрашивавшие, сколько сейчас времени. Мой друг посоветовал, чтобы мы не привлекали к себе их внимание, и они, к счастью, просто проходили мимо. Думаю, они видели, что я остался без зубов, и понимали что на сегодня с меня довольно.
Потом мы зашли в паб и стали придумывать историю, которую расскажем нашим друзьям. Я пил пиво через трубочку — отчасти потому, что у меня были выбиты передние зубы и нервы оголены, но в первую очередь потому, что это эффектно выглядело. Наверное, за тот день я понял больше, чем за любой другой. Мы думали что представляли какую-то силу, но парни из ICF оказались выше нас на голову. А еще я тогда понял, что мне нравится привлекать внимание. Не потому ли все это и затяну лось на долгие годы? К тому же после всего случившегося на том матче я начал болеть за «Челси», а это было куда серьезнее и опаснее. То есть гораздо серьезнее и опаснее.
Любой парень знает, насколько велико влияние друзей и знакомых фанатов. Довольно просто советовать тринадцатилетнему парнишке, что лучше убежать, когда начнется драка. Однако ему будет очень непросто это сделать, если он окажется на выездном матче со своими друзьями и там начнется заваруха. Раньше, в 1970-х и 1980-х, когда беспорядки на стадионах были самым обычным делом, регулярно ходивший на футбол с друзьями болельщик обязательно совершал что-нибудь такое, чего ему не стоило бы делать. Причины могли быть самые разные — и страх, и бравада, но главная причина всегда заключалась в другом: любой парень з