— Ну чего еще хочешь добавить?
— Ничего.
— Где был все это время?
— В горах.
— Так и запишем… Что делал там?
— Работал! — рявкнул Олег так, что капитан отшатнулся. — Землю копал. Укрепления им строил! В гробу лежал! Достаточно?
— Достаточно, — проговорил оскорбленный дознаватель, собрал бумаги и сунул Олегу протокол. — На, прочитай и распишись.
Тот бегло просмотрел кургузый текст и косо расписался под ним.
— Что дальше?
— Дальше? — капитан отвернулся от него, запирая бумаги в сейф. — Сейчас отведу тебя во вторую роту. Поспишь, отдохнешь до утра. А завтра видно будет.
Утром его под конвоем прапорщика-контрактника и сержанта отправили на попутке в составе усиленной колонны на аэродром. Сопровождающие были заметно довольны. Перспектива вырваться из части в тыл создавала простор для воображения, и, вообще, у них было почти отпускное настроение. Глядя на них, Олег испытывал глухое раздражение. У этих впереди все было ясно и хорошо, а у него — сплошной туман и предчувствие больших неприятностей. Утром капитан, от которого уже — или еще? — пахло перегаром, проговорился, что дальше с ним будут разбираться в Москве. С угрозой так проговорил, с нехорошим намеком, и это совсем не добавило радости. Капитан, конечно, гад и трус, глушащий свои страхи дешевой здешней водкой. Но, с другой стороны, ему, военному следователю, как и любому другому, нужны факты, а факты на сегодняшний день такие, что не в пользу Олега. Но ничего-ничего. В Москве, недалеко от своих, он сумеет доказать, что он не верблюд, то есть не дезертир и не предатель. Большую часть прошедшей ночи он не спал и думал, как вывернуться из ситуации, в которой оказался. Он достаточно прослужил в МВД, для того чтобы знать, как сложно избавиться от предъявленного обвинения — любого. Для того чтобы оправдаться, нужно приложить много сил и подобрать убедительную аргументацию. А какие у него аргументы? Поверьте, дяденьки, честному слову? Чепуха! Ему нужны свидетели. Такие, которым поверили бы сразу и безоговорочно. Командир группы, Володька Кастерин, ребята из отряда. И он вспоминал, вспоминал и выстраивал фамилии и должности людей, которые его знали и могли подтвердить его невиновность, засвидетельствовать его благонадежность или, в крайнем случае, поручиться за него.
Как выяснилось на аэродроме, капитан решил проводить Олега до трапа. А не поехал с ним на машине просто потому, что воспользовался какими-то своими возможностями и долетел на вертолете, сэкономив себе время и нервы; как бы там ни было, а вертолеты сбивали реже, чем обстреливали колонны. Да и образовавшийся запас времени он не потратил даром. Теперь от следователя пахло коньяком и был он деловито возбужден и энергичен. Прапорщик то ли знал о предстоящей встрече, то ли догадывался, но при виде капитана не удивился и почти по уставу доложил, что сопровождение конвоируемого произведено без происшествий. Прапорщик держался достаточно вольно и, строго говоря, разболтанно, небрежно приветствуя даже старших офицеров, которых здесь, в районе аэродрома, было заметно больше. По отдельным его репликам Олег понял, что он не в первый раз на войне и, как тот сам сказал сержанту, толк в этой жизни знает.
Капитан оставил их ждать около вагончика и куда-то убежал, пообещав скоро вернуться. Олег успел два раза покурить, пользуясь щедростью сержанта, который явно его побаивался и часто и без причины лапал свой автомат, когда его окликнули.
— Самсон!
Он обернулся и увидел Леху, чуть больше суток назад подарившего ему свой замечательный нож.
— Здорово! — сказал Олег, обрадовавшись ему как подарку. За последнее время это было не только первое знакомое лицо, но и человек, относящийся к нему как к своему, без подозрений и намекающих вопросов.
— Ты чего тут? — спросил Леха, игнорируя конвоиров. Сейчас он был одет иначе чем в горах. С погонами старшего лейтенанта, в полевой офицерской форме, перепоясанной портупеей. Посмотришь на такого — обычный салага-офицер. А видимая его бесшабашность — от неискушенной молодости и природной резвости, которая проходит с годами, когда укатывают сивку крутые горки.
— Вот, — развел Олег руками. — Арестовали.
Молоденький сержант-конвоир передвинул автомат на груди, как бы демонстрируя готовность защитить вверенный ему объект.
— Да? — спросил Леха и мазнул по прапорщику презрительным взглядом. — И за что же? Водки перепил на радостях? Или в морду кому дал?
— За измену, говорят.
— Это кто говорит? — зло спросил Леха и уперся взглядом в переносицу прапорщика, который на глазах терял свою развязность. — Ты?
Было в Лехе что-то такое, что заставляло людей относиться к нему серьезно, даже со страхом. Сейчас он пер на конвоира, как танк, и впечатление было такое, что сейчас, сию минуту, он разорвет прапора на куски и швырнет их собакам, которые увивались около стоящей неподалеку палатки с фанерной табличкой "Офицерская столовая".
— Вон… Товарищ капитан идет, — нашелся прапорщик, показывая глазами на идущего к ним следователя. Издалека было видно, что тот изрядно навеселе.
Леха повернулся и внимательно смотрел, как тот идет к ним, держа в руке явно тяжелый кейс.
— Разрешите обратиться? — спросил он с издевательской интонацией, когда капитан подошел ближе.
— Да, слушаю, — разрешил тот, не чувствуя подвоха. При этом он вскользь посмотрел на часы, намекая на свою занятость.
— Позвольте узнать, почему он арестован.
— А вы кто такой? — налился кровью капитан, как будто в его голову экстренно подкачали жидкости.
— Удостоверение показать? — серьезно спросил Леха. — Или повторить вопрос?
— Он… Да я вас…
— Минуту! Не надо громких слов. Сейчас я вернусь. Ждите меня здесь. Не уходить! — приказным тоном сказал Леха и быстро направился в сторону, за палатки, накрытые камуфляжной сеткой.
Капитан и конвоиры проводили его взглядом. Прапорщик насмешливо посмотрел на старшего и деликатно отвел глаза в сторону. Сержант вообще старался смотреть в землю.
— Мальчишка. Я ему покажу… — капитан облизнул пересохшие губы и продолжил чуть суетливо: — Так. Борт будет через полтора часа. Сейчас идем в столовую — я договорился. Перекусите на дорожку. — С каждым словом он все больше обретал уверенность в себе. — А ты, Самсонов, без шуточек, понял?
— Да уж какие тут шутки, — мягко согласился Олег. Появление Лехи его здорово ободрило независимо от того, вернется тот или нет. — Я только хотел выяснить: я арестован или как?
— Задержан. До выяснения обстоятельств. И до этого времени рекомендую вести себя ниже травы и тише воды. А то ходят тут всякие твои дружки.
Краем глаза Олег заметил, как к ним приближается группа людей в форме. Он повернул голову и увидел, что возглавляет эту группу Бизон. Теперь он тоже выглядел иначе. В чистенькой форме, в погонах, выбрит и сосредоточен. Вид солидный. Если бы не автомат за спиной, то прямо штабной офицер из кинофильма. За ним шли шестеро.
— Ну, что тут происходит? — строго спросил он, обращаясь к капитану. Тот, глянув на майорские погоны, сделал слабую попытку подтянуться, но потом, видно, решил не напрягаться.
— А в чем дело?
— Я пока только хочу узнать, почему этот человек арестован.
— Пока что он задер…
— Это не имеет принципиального значения, — отмел юридические тонкости Бизон. — Ну?
Капитан хотел было возмутиться, но, посмотрев на обступивших его офицеров, выразительно перетягивающих из-за спин автоматы, решил не цепляться за формальности.
— Самсонов задержан до выяснения обстоятельств попадания его в плен.
— А почему конвой?
— Для… — капитан начал заметно потеть, хотя было довольно прохладно. Переступил с ноги на ногу, чавкая липкой грязью под сапогами, и сказал, неподвижными глазами глядя в надменно-строгое лицо Бизона: — Положено.
— Хорошо. И куда вы его?
— В Москву, — проговорил капитан. Из него прямо на глазах вылетал хмель.
— Значит, так. Официально вам заявляю, что этот человек спас мою группу и лично мною будет представлен к награде.
— А где мой ножичек? — обиженно-дурашливым тоном спросил Леха, кукольным чертиком-провокатором вылезая из-за каменно-неподвижного плеча Бизона.
Бизон строго шевельнул бровями, пошарив глазами по капитану и конвоирам, и спросил:
— Где личное оружие Самсонова, добытое им в бою и переданное ему моими людьми?
— Оно изъято до выяснения обстоятельств, — уже совсем беспомощно пролепетал капитан.
Олег, глядя на Бизона и его парней, пожалуй, впервые в жизни понял, что означает выражение "смертельная угроза". Эта семерка буквально излучала угрозу. Лица строгие, замкнутые, в позах ярко выраженная пружинистая готовность к броску, оружие в руках, и стоят они так, что со стороны не понять, что тут происходит. Сделай капитан или его люди лишнее движение или произнеси неуместное слово — и, ясно без подсказок, сомнут, разметут их к чертовой матери, наплевав на последствия. Одно слово — сорвиголовы. Таким все едино, лишь бы было так, как им надо. А сейчас это значит — как скажет командир, которого они меж собой зовут Бизоном, явно не настроенный шутить.
— Пойдемте отойдем, — пригласил, а скорее, приказал он следователю и первым шагнул в сторону. Тот помешкал мгновение, решая, как поступить лучше, и пошел следом, тяжело и неловко скользя по липкой грязи.
Они отошли метров на десять и остановились.
— Ну все, братишка, — весело проговорил Леха, хлопая Олега по плечу. — Бизон тебя вытащит.
— Хотелось бы, — пробормотал Олег, с интересом и тревогой наблюдая за переговорами.
Он видел, как Бизон что-то втолковывает капитану, который больше озирается по сторонам, ища подмогу, чем слушает. И только когда на его погон легла тяжелая рука, впился глазами в его лицо. Говорили они недолго — минуты две или три. Бизон что-то записал в своем карманном блокноте, вырвал листок и отдал его капитану. Расстались они почти дружески, пожав друг другу руки.