— Ты где был вчера вечером? — прошипел ему дядя в лицо, когда они скрылись от посторонних глаз.
— Я? — оторопел Атби от прямого вопроса. И его язык против воли выговорил. — Я же предупреждал.
— Я не знаю, кого ты там предупреждал. Вчера кто-то ограбил бензозаправку. Трое. Их теперь сильно ищут.
— Милиция?
— Ха! Если бы. Блатные! Премию объявили. Найдут.
Атби лихорадочно соображал. Сказать? Нет? Беслан уже повернулся, чтобы выйти из подсобки, когда он наконец решился.
— Это я сделал.
— Что?! — переспросил, оборачиваясь к нему, дядя.
— Это я взял заправку.
— Ты?! — выдохнул Беслан, поворачиваясь к нему всем телом. — Как ты мог?
— А что — не имею права?
— Ты ничего не имеешь! Ни права, ни мозгов! Ну почему, зачем это надо было делать? Денег тебе мало, да? И из-за этого ты решил разрушить все? Наше дело, да? Войны тебе захотелось? Где твой пистолет?
— Там, — ответил ошарашенный Атби, показывая в угол. Он был уверен, что дядя ничего не знает о ТТ, а тут вдруг такое.
В дверь подсобки постучали.
— Шашлык нужен! Эй!
— Сиди тут и никуда не выходи. Я сейчас вернусь, — прошептал Беслан и выскочил наружу. Оттуда послышался его громкий уверенный голос, кто-то пьяно засмеялся в ответ, потом раздался характерный звук, получающийся от соприкосновения шампуров с мангалом.
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем дядя вернулся. За это время Атби достал из тайника пистолет и сунул его сзади за ремень брюк. Как бы там ни получилось, но с оружием он чувствовал себя увереннее.
— С кем ты был? — спросил Беслан.
— Так, двое местных.
— Кто такие? Они знают, кто ты и где ты?
Атби опять заколебался. Ответив на этот вопрос, он предаст своих людей.
— Говори быстрее. У тебя мало времени. Или ты хочешь, чтобы тебя к утру порубили на шашлык? А заодно меня, Тархана и всю нашу семью. Тех, кто тебя приютил, дал еду и кров.
— Это знакомые нашей буфетчицы.
— Котя… Вижу же что-то знакомое. Найдут. Если не сегодня, то завтра точно. И как я только просмотрел! Ведь чувствовал же.
— Дядя…
— Молчи! Их нужно убрать. Срочно. Пока они тебя не сдали. Ты знаешь, как их можно найти? Только чтобы быстро.
— Найду.
— Так, хорошо. Сейчас я уйду. Через двадцать минут выходи к дороге. Тебя возьмут и поедут, куда ты покажешь. После этого иди на вокзал и уезжай.
— Куда, дядя? — растерялся Атби. Его выгоняют?
Беслан зло посмотрел на него. Видно, у него на языке вертелись слова, которые он хотел, но не мог, не должен был произносить вслух.
— Тебе нужно скрыться. Надеюсь, что на время. Вот тебе адрес, — он протянул клочок бумаги с корявыми буквами. — Я позвоню ночью, и тебя примут. Через несколько дней я или кто-нибудь из наших приедет посмотреть, что еще нужно сделать. Веди себя тихо. Деньги у тебя есть?
— Есть, да. После вчерашнего.
— Я ничего не хочу про это слышать! — отрезал Беслан и тут же спросил: — Тебя в лицо видели?
— Нет, я в маске был.
— Уже легче. Будут спрашивать, где был вчера вечером, — ездил в Москву к девушке. Понял меня? На попутной машине ехал. Никого не видел, и тебя никто не видел. А сегодня ты заболел и уезжаешь лечиться. Как плохо, как плохо! Все, конец спокойной жизни. Столько сил потратили, столько денег.
— Дядя, а может быть я…
— Ничего не "может"! Все! Я все решил и все сказал. Мне нужно идти. Надеюсь, ты поумнеешь, — сказал Беслан вместо прощания и вышел из подсобки.
Выждав пару минут, Атби двинулся следом, переоделся и, стараясь не выходить на светлые места, пошел к дороге. Когда по его часам прошло двадцать минут, он встал на обочину, и почти сразу к нему подкатил знакомый джип. Водитель и еще двое. Хотя Атби до этого видел их всего пару раз, он знал, что это личное силовое подразделение его дядей — охрана, каратели и все остальное, что может включать это понятие. Обычно они держались в тени и в отдалении от легального бизнеса его родственников, появляясь только в особо напряженные и сложные моменты, когда ситуация обострялась или как минимум могла обостриться до того, что применение силы выглядело неизбежным или крайне возможным.
Семен и Котя жили в центре города, в экзотическо-красивом доме начала века, с одним туалетом на несколько семей, с общими кухнями и без ванных или душей. Коммуналка, которую уже много лет собирались расселить, но у городской администрации на это вечно не хватало денег, а у ее обитателей и подавно. Два подъезда, освещенных тусклыми лампочками, палисадник, засаженный разномастным кустарником, небольшие чугунные балкончики, предназначенные для разведения цветов, и такие маленькие, что на них нельзя выйти, чтобы выкурить сигарету.
Джип остановился метрах в сорока от угла дома, в тени высоких тополей, смешавшись с другими машинами. Атби вышел из машины, а следом за ним двое. Темная одежда позволяла им сливаться с темнотой. Глядя на их уверенные движения, он подумал, что, будь они с ним вчера, не пришлось бы ему сегодня убегать. Эти хорошо отлаженные боевые машины способны были разметать бензозаправку по кирпичику. Да и вооружены они были не допотопными револьверами и примитивными дубинками, а куда серьезнее. Еще в машине у одного из них он разглядел под расстегнутой курткой тяжелую рифленую рукоятку пистолета, скорее всего иностранного.
Атби не то чтобы трусил, но чувствовал себя неспокойно. Одно дело, когда он был в маске, которая скрывала его лицо, и совсем другое — в открытую. Темно, конечно, и, может быть, его не разглядят и не запомнят возможные свидетели, но все равно тревожно.
Около пожарной лестницы стояли и курили двое подростков одну сигарету на двоих. Атби оглянулся, высматривая бывших где-то за его спиной боевиков, но не увидел. Те словно растворились в темноте.
— Эй, — окликнул он пацанов. Те повернулись к нему. — Вы Котю знаете?
— Ну? — спросил один из них, независимо сплюнув себе под ноги.
— Позовите его.
Подростки помялись. Видно, идти им не хотелось. Тогда Атби на ощупь достал из кармана десятку и протянул любителю плеваться.
— Ладно, — лениво согласился тот, беря купюру и рассматривая ее в слабом свете далекого фонаря. — Щас.
Он сделал глубокую затяжку и бросил окурок в сторону. Светящаяся точка сделала дугу и рассыпалась искрами при ударе об асфальт. Парни пошли в сторону подъезда. За спиной раздалось слабое движение. Он оглянулся, хватаясь за засунутый за ремень пистолет, и увидел одного из боевиков, подходившего к нему крадущимися кошачьими шагами.
— Думаешь, приведет?
— Посмотрим, — нетерпеливо дернул плечом Атби, убирая руку с рукоятки.
— А второй?
— Позже.
— Постарайся их отвести подальше. Хотя бы вон туда, — боевик показал на темную стену кустарника недалеко от того места, где они стояли.
Котя появился через несколько минут. Он еще не подошел близко, а уже чувствовался запах перегара.
— Здорово! — громко сказал он, узнав подельника. — Ты чего тут? А я думаю, кто это меня зовет. Пошли к нам. Мы там удачу обмываем. Сядем, посидим путем. Бухла хоть залейся.
— Потом, — сказал Атби, отстраняясь от его пьяных объятий. — Семен где?
— Да где ему еще быть? Там.
— Зови сюда. Дело есть. Срочное.
— Да какое дело, ты чего? Гуляем сегодня.
— Давай быстрее зови, а то поздно будет.
— Погоди. Случилось чего, а?
— Скоро случится. Я вон там буду ждать, — показал он в темноту, где угадывались заросли кустарника.
— Иду, все уже. Бегу.
Котя развернулся и нетвердой походкой пошел обратно к подъезду. Споткнулся обо что-то, пробормотал неразборчиво и, вместо того чтобы идти в подъезд, шагнул к дереву, откуда послышалось журчание.
Дождавшись, когда облегчившийся Котя зайдет в подъезд, Атби пошел в темноту, на ходу перекладывая пистолет в карман куртки. Он надеялся, что стрелять ему не придется, но оружие предпочел держать под рукой.
Его подельников не было довольно долго. Он уже начал опасаться, что они не придут. Может быть, что-то почувствовали? Или просто перепились так, что не в силах выйти. Да нет, не похоже. Хотя Котя и выглядел довольно пьяным, но способности соображать еще не потерял и шел пусть не очень уверенно, но не падал.
Они вышли из подъезда, когда Атби начал терять терпение и решал, то ли ему самому идти за ними, то ли попросить кого, но вот только, как назло, никто не входил в подъезд и не выходил. Теперь было заметно, что оба здорово навеселе. Они шли, обнявшись за плечи, и их бросало от одного выщербленного края дорожки к другому. У Семена из кармана торчало бутылочное горлышко. Если бы сейчас и вправду пришлось идти на дело, то оба явно не были на него способны.
— Ну-у? Где он тут? — пьяно бубнил Семен, останавливаясь и осматриваясь по сторонам, тщетно стараясь хоть что-то рассмотреть в темноте.
Тут почти центр города, но более-менее приличное освещение было только на центральных улицах и около наиболее значительных административных зданий. Весь остальной город с наступлением сумерек пребывал в полутьме. Если раньше Атби это раздражало — он все сравнивал с расположенной относительно недалеко Москвой, — то сейчас он если и не вспомнил добрым словом отцов города, но в душе был им благодарен за царящую вокруг тьму.
Он свистнул и чиркнул зажигалкой, чтобы окончательно определить направление этой парочке, которая, кажется, сейчас была способна заблудиться в двух шагах от родного дома, где они должны знать не только каждую тропинку, но каждую травинку.
— А-а! — прорычал Семен, наконец-то заметивший маячок. И пробурчал, как ему казалось тихо, но Атби услышал: — Спрятался черный. Не видать совсем.
Это был обычный пьяный бред, но кавказец обиделся. Ну не гад ли? Он его на дело взял, а тот такими словами бросается. Сомнение, которое еще жило в нем, пропало.
— Ну, Ат… Это… Чего звал, а? Помощь нужна, да? Говори. Чего надо сделать? Мы сейчас тут всех положим, козлов. Кого, а?
— Привет, — осторожно сказал Атби, отступая дальше в сторону кустарника. — Поговорить надо.