Усадив Ивана на заднее сиденье, Атби запер гараж и уселся рядом с ним, уперев ему в бок пистолет и внятно объяснив, что произойдет с мужиком, если он подумает шуметь или делать лишние движения.
Когда они покинули двор и отъехали подальше, Ваха позвонил по мобильному телефону. Говорил он на родном языке, несколько отличном от ингушского, но в целом Атби его понимал. Ваха собирал боевиков.
Они пересекли Ленинградское шоссе и, немного удалившись от оживленной магистрали, остановились на обочине. Нужно было подождать вызванных людей, но Ваха не собирался тратить время впустую. Он обернулся, поворачиваясь к пленнику всем телом.
— Куда сейчас поедем?
— Ко мне. На работу.
— Это я понял. Я спрашиваю куда.
— На хладокомбинат. Тут недалеко.
Мимо них на малой скорости проехал милицейский УАЗ и остановился перед их машиной метрах в пяти.
— Скажешь, что попал в аварию. Мы везем тебя в больницу.
К ним вразвалку шел милиционер с коротким автоматом под правой рукой. Ваха под нос пробурчал ругательство и полез из машины, не дожидаясь, пока тот сунет свой нос в салон.
Несколько минут Атби с напряжением наблюдал за тем, как его товарищ объясняется с милиционером, показывает ему документы и что-то спрашивает, тыча руками то на машину, то куда-то в сторону. Потом его внимание отвлек сидевший рядом мужик. Вроде бы он ничего не делал, но ритм его дыхания изменился и он неуловимо подобрался. Наверное, пользуясь ситуацией, готовился выйти из машины. Атби зло посмотрел на него и сильно ткнул стволом пистолета под ребра, отчего тот охнул и скривился.
— Только шевельнись! Застрелю сразу, — пообещал Атби, в душе сильно сомневаясь в том, что сможет сдержать это обещание. В конце концов, он не самоубийца. Но мужик испугался и больше не затаивался, готовясь к рывку.
Переведя взгляд на Ваху, он успел заметить, как тот отдает милиционеру несколько купюр, кивает и возвращается обратно. Он еще садился в машину, когда милицейский УАЗ тронулся с места.
— Шакалы. Поехали отсюда.
Около часа они бессистемно перемещались по улицам. Ваха при этом старался держаться в центре автомобильного потока, не вырывался вперед на светофорах и, вообще, вел себя как примерный водитель. Время от времени он о чем-либо спрашивал мужика, и тот больше не тянул с ответами. Атби заметил, что его левая рука все время лежит безжизненно на коленях. Если бы не это, то, наверное, он тогда выпрыгнул бы из машины.
За этот час он узнал немало нового о своих родственниках. Они, оказывается, были очень, просто очень богатыми людьми. И до этого он знал, что они не бедные, что занимаются наркотиками. Но истинные объемы их операций становились ему ясны только сейчас. Со слов Ивана получалось, что они прокручивали десятки миллионов долларов, а значит, и зарабатывали соответственно. И после этого они что-то пожалели для него? Для своего родственника?! Злоба против них начинала буквально душить его и, чтобы хоть немного ее выплеснуть, он сильно тыкал пленника пистолетом, отчего тот только вздрагивал, испуганно косился и старался отодвинуться подальше, вжимаясь в дверцу.
Наконец они встретились с людьми Вахи на автостоянке около аэровокзала. Они приехали на массивном джипе «ниссан» и ходком «мерседесе» трехсотой серии. Семеро крепких парней с оружием под одеждой солидно подошли к машине Вахи, переговорили, со скрытым любопытством посматривая на незнакомых им седоков, и вернулись в свои иномарки.
Операция началась.
К воротам хладокомбината первым подъехал Ваха. Опустив стекло рядом с Иваном, Атби плотно вжал ствол ему в бок. Тот высунулся навстречу охраннику, вышедшему из ворот на автомобильный гудок.
— Привет.
— Здорово. Ты чего это? — с любопытством спросил охранник, показывая на его разбитое лицо.
— В аварию попал. Машина двести сорок два пришла? С мясом.
— С полчаса уже. Тут ее хозяева приехали. Тебя спрашивали.
— Вот видишь, как получилось… — жалобно сказал Иван и быстро добавил, подчиняясь очередному тычку пистолета. — Пропускай давай.
Охранник вернулся в свою будку и раскрыл створки ворот. Нарочно медленно Ваха двинулся вперед, и сразу за ним рванули его боевики. Двое выскочили из джипа и бросились в сторожку, нейтрализуя охрану. Они должны были обеспечить отход отряда с территории и предотвратить возможное преследование. Пользуясь указаниями Ивана, Ваха рванул вперед, ко второму холодильнику, где арендовали морозильную камеру Ибрагимовы.
Еще издали Атби увидел авторефрижератор, стоявший на разгрузке. Чуть ли не из-под колес их машины шарахнулся в сторону крупный мужик с перекошенным лицом. На платформе стояла группа людей, среди которых он увидел дядю Тархана.
Все эти картины вставали перед его глазами как отдельные фотографии, а не как непрерывное действие, до тех пор пока кто-то из людей Тархана выхватил пистолет.
Когда прозвучал первый выстрел, все переменилось.
Ваха бросил свою машину под прикрытие рефрижератора и первым выскочил из нее, сразу пропав из поля зрения. Атби выбрался на другую сторону и с ходу выстрелил в человека на пандусе, замешкавшегося с доставанием чего-то из кармана куртки. Было ли у него там оружие или, к примеру, застрявшая перчатка, он не знал и знать не хотел. Человек упал на спину, отброшенный назад мощным выстрелом. Из-за рефрижератора прозвучала автоматная очередь, в которую вклинились тявкающие звуки пистолетных выстрелов. Атби разбежался и прыжком преодолел небольшую высоту, оказавшись на дебаркадере, по которому двигался выруливавший из рефрижератора оранжевый электрокар, груженный мерзлыми тушами. Его водитель смотрел на него остановившимся взглядом смертельно перепуганного человека, потерявшего способность самостоятельно соображать и принимать решения. Но он сейчас интересовал меньше всего. Атби вскинул пистолет и выстрелил в человека в черной кожаной куртке, стоявшего к нему боком и стрелявшего вдоль борта фуры из пистолета. Первый выстрел ударил его в плечо, разворачивая на девяносто градусов. Второй пулей, попавшей ему между лопаток, Атби свалил его.
Теперь он разобрался в том, что происходит. Часть людей, окружавших Тархана, успели отступить к воротам холодильника. Не считая дяди, двое или трое максимум. Трое остались прикрывать их отход. Одного он завалил. Еще один лежал неподалеку, конвульсивно подрагивая ногой. Третий спрятался за бетонной колонной и стрелял в боевиков Вахи. А на самого Атби продолжал двигаться электрокар, делая длинную дугу. Атби отскочил, чтобы не угодить под колеса. Кар ударился о колонну широким металлическим бампером. Водитель, словно очнувшийся от этого удара, спрыгнул и побежал внутрь холодильника. Кар проскрипел по бетону, преодолевая сопротивление и меняя при этом траекторию движения, и в считанные мгновения преодолел отделявшее его от края платформы расстояние. Подпрыгнул на металлическом ограничителе и повалился вниз, на короткий миг зависнув в воздухе. От удара о землю он перевернулся, опрокидываясь и перебрасывая через себя туши, которые нереальным, сатанинским дождем посыпались на машину Вахи, выдавливая лобовое стекло, сминая крышу и капот. На мгновение Атби представил, каково сейчас оставшемуся в ней мужику, сейчас, когда ему в морду лезут полуотрубленные ноги с белыми срезами костей, с синими сухожилиями, а сверху прогибается крыша, вдавливая его в сиденье. Его начал сотрясать смех. Вот уж кому не позавидуешь! Кладовщик, погибающий под тяжестью товара, который он обязан хранить.
Прозвучала еще одна автоматная очередь, и спрятавшийся за колонной стрелок вывалился из-за нее, брызгая кровью из простреленной головы.
На дебаркадер один за другим запрыгивали боевики. Одни держали в руках автоматы, другие пистолеты. Вбегая в открытые ворота холодильника, они стреляли в разные стороны. Хотя там и горели лампы, но по сравнению с улицей внутри было слишком темно, чтобы что-нибудь увидеть. Поэтому стрельба велась вслепую и оттого была особенно массированной, призванной напугать противника, заставить его спрятаться, переждать шквал, а за это время глаза нападающих привыкнут к полумраку.
Атби, справившийся с приступом смеха, хотел было рвануться за ними, но непроизвольно оглянулся назад и увидел Ваху, с пистолетом в руках стоявшего около своей изуродованной машины, на крыше которой топорщилась обрубками ног, как еж иголками, говяжья туша. Сначала он подумал, что его приятель горюет о своем имуществе, но потом увидел, что тот пытается открыть заднюю дверцу. Зачем?
Прошло некоторое время, прежде чем он сообразил, в чем дело. Ваха хочет достать пленника. Атби хотел было позвать его с собой, за всеми, закончить начатое дело и бросить этого идиота. Прибило его там, и ладно. Но Ваха его опередил.
— Иди сюда, — махнул он рукой. — Помоги.
Из бетонного зева холодильника раздавалась какофония стрельбы, и Атби в нерешительности замер. Куда? Туда, куда рвется его разгоряченная стрельбой душа, где бой и где Тархан, в которого так хочется всадить пулю? Или к Вахе, который просит его помочь?
Спрыгивая вниз, он подумал, что в машине может остаться что-то, нужное для боя. Автомат, пулемет или гранатомет.
Ваха безуспешно дергал за ручку заклинившей двери. От удара многокилограммовой туши не только прогнулась крыша, но повело стойки и погнуло дверь. Атби заглянул внутрь. На полу, между передними и задним сиденьями, скорчившись, лежал человек.
Выбив стекло ударом пистолета, Атби рванул на себя дверцу, и та, металлически скрипнув, распахнулась. Ваха полез внутрь и, к его удивлению, стал вытаскивать Ивана, который слабо сопротивлялся и тихо подвывал.
— Где? — рывком поставив его перед собой на ноги спросил Ваха. — Товар где?
— Тут, — ответил мужик, показывая на лежавшую на машине тушу. От рывков она слабо покачивалась, шевеля обрубками ног. Жутковатое зрелище.
— В этой? — переспросил Ваха, показывая пальцем на тушу.
Теперь было видно, что мужик еле держится на ногах. Он мелко подрагивал, а его взгляд не мог принадлежать разумному человеку.