— Но я… — попытался возразить Ланг. — Исполнительный директор Управления. Звезда Белого дома, черт возьми!
— Так же, как доктор Фридман, — напомнила Кэри. — Или мог бы стать, если…
Услышав такое от предположительно здравомыслящей коллеги, Ланг моргнул.
— Мы должны идти, — сказал я. — Не колеблясь. Скорее. Немедленно.
Эрик добавил:
— И пусть не берет с собой никакого оборудования. Никакой электроники. Никаких сотовых телефонов.
— Могу я хотя бы пальто прихватить? — спросил Ланг, доставая его.
Он вытащил из кладовки поношенный бушлат, позволив Эрику и Зейну проверить его. Затем они оба, как на вьючного мула, взвалили на Ланга его бушлат, бронежилет, сунули ружье с транквилизатором. Мы взяли побитый лендровер Ланга, потому что тридцать секунд, которые нам понадобились, чтобы схватить ключи, опрометью выскочить на улицу и втиснуться в него, сэкономили нам по крайней мере пятнадцать минут дороги лесом до нашего «кэдди». Мы бросили слишком заметный лендровер в тени под навесом бассейна, Ланг закинул обременявший его бушлат, бронежилет и оружие в багажник «кэдди». Я завел мотор белого чудища, Эрик запрыгнул внутрь рядом со мной, Хейли уселась рядом с ним на пассажирском сиденье. Заднее — от дверцы до дверцы — заняли Зейн, Кэри, Ланг и Рассел.
Мы с ревом рванули в темноту, промчались через соседние ворота и, выехав на автостраду, свернули налево, потому что там казалось темнее.
Рассел напевал: «Бум-бум-на-бум, бум-ба-бум-бум-бум…»
— Мы не «Великолепная семерка»! — сказал Ланг, узнав тему из фильма. — Мы — семеро шпионов, которые бегут от какого-то призрака, приклеенного лентой к крыше этой угнанной машины.
— Верно! Значит, нам нужна собственная песня.
— Нет, — возразил Ланг, — нам нужен план. Что вы упустили, чего не сделали…
— Банк! — заорал я. — У них должны быть записи о чеке кассира, по которым мы выйдем на след сестры Смерть! Это всего в трех часах езды! Вы можете явиться к ним как официальное лицо и…
— Прекрасная мысль. Не считая того, что Эрик не разрешил мне взять мое удостоверение.
— На нем могли стоять чипы, — сказал Эрик.
— А как насчет его одежды и тела? — спросил Зейн.
— Нет, ребята! Нет! — крикнула Кэри.
— Будем же профессионалами, — провозгласил Рассел. — Ну-ка, Д. Д., раздевайтесь.
— Прямо здесь? Когда нас тут как селедок в бочке? Ехать в чем мать родила в уцененном «кадиллаке», когда кругом машины? Вам не кажется, что это может привлечь внимание?
— Понадобятся только ботинки, — успокоил Эрик. — Возможно.
— Только проверьте, не выбрасывайте, — сказала Кэри, которая искренне жалела, что кроссовки покойного Гарри Мартина оказались ей велики, а лишняя пара Хейли — мала.
Зажатый со всех сторон на заднем сиденье, Ланг не мог дотянуться до ботинок. Зейн снял с Д. Д. черные китайские тапочки для кун-фу, протянул их Эрику.
— Не похоже, — сказал Эрик, возвращая тапочки, чтобы снова надеть их на Ланга.
— У меня свой кабинет на седьмом этаже, о котором никто ничего не знает, я вам не дворняжка-оперативник, следить за которым не стоило бы ни сил, ни бюджетных затрат, — произнес Ланг.
В зеркале заднего вида мне было видно людское месиво, ворочающееся, чтобы устроиться поудобнее, сердито порыкивая и извиняясь.
— Так не пойдет, — сказал Ланг. — Мы тут еле вздохнуть можем, а вы хотите везти нас еще три часа до какого-то городишки на Восточном побережье и ждать до девяти, пока не откроется банк? Такая куча народу в одной машине — это все равно что магнит для полицейского: классический случай грубого нарушения правил — никаких ремней безопасности, переполненный транспорт. Только не хватало попасть в пробку, а если это случится… Вы, кажется, уже подожгли одну полицейскую машину?
Вместо ответа мигнул сигнал поворота.
— Куда вы едете? — спросил Ланг.
— Купить новую машину.
— А дальше? — спросила Хейли.
— В банк. Чем больше мы нароем, тем легче нам будет накрыть Кайла Руссо.
— У директора Ланга нет при себе удостоверения, — сказала Кэри. — Мое и моих парней, наверное, засвечены. Если мы предъявим их, а банковский охранник решит проверить…
— Не волнуйся, — ответил я, проезжая мимо домов, где окна гасли одно за другим. — Что-нибудь придумаем.
Через полчаса на стоянке супермаркета, где маникюрный салон, велосипедный отдел и клуб здоровья были уже закрыты, наш «кэдди» припарковался рядом с четырехдверным коричневым «вольво» с мэрилендскими номерами и стикерами детского футбола на бампере. На стоянку падал свет от магазинчика быстрого обслуживания, где Хейли купила четыре последних «нечто», заявленных как сэндвичи, и уговорила скучавшего и уставшего кассира, не расстававшегося с наушниками, чтобы он разрешил ей сварить свежий кофе, который она разлила по белым пластиковым стаканчикам, пока мы выруливали в свете тускло освещенных комнат отдыха. Наша группа сгрудилась для пикника на капоте угнанного «вольво».
— Просто не верится, — сокрушался Ланг. — То есть, конечно, с моим компьютером всякое бывало. Я-то знаю. Видел собственными глазами. Но… такое…
— А вы бы лучше посмотрели на доктора Ф., — посоветовал Рассел, жуя свой сэндвич, который, как и мой, на вкус отдавал чем-то средним между картонкой и кетчупом.
— Я видел. Меня заарканили, чтобы охотиться за вами, ребята. Я видел все фотографии с мест преступления. И его на заборе — тоже.
Он покачал седовласой головой. Пар его дыхания был виден в студеном ночном воздухе.
— Шеф УНБ Хелмс, Киссинджер в СНБ и Никсон — все они скрывали, что переворот в Чили — дело рук Управления: начиная от директоров до прессы. Но это было еще тогда!
— Мы тоже, — сказал Зейн.
— Но теперь, во всех широкомасштабных шпионских войнах, которые мы развязали после одиннадцатого сентября, моя работа — знать, что на уме у клоунов из нашего цирка! Думаете, это легко? Черт, еще задолго до того, как это всплыло в прессе, мне пришлось произвести собственное «шпионское» расследование, чтобы выяснить, что Управление национальной безопасности нарушает все принятые после Уотергейта законы о конфиденциальности, чтобы совать нос в чужие дела. Все эти мелкие бюрократы и фанатики в Совете национальной безопасности обвиняют меня в том, что я, как паук, вторгаюсь в их паутину. Если бы я не сообразил, как понравиться вице-президенту и секретарю по вопросам обороны, я попал бы в бюрократические застенки и оказался бы в полной изоляции в Лэнгли. Вместо этого я выдвинул программу оперативного слияния, которая целиком и полностью замыкается на мне! Итак. Кто может подорвать или скопировать мою систему? Террористы из «Аль-Каеды», призраки Саддама или талибы? Какие-то там каратели? Русские — одна из мафий, которые правят сейчас в Москве? Иран — никоим образом. Северная Корея — возможно, но Китай не захочет играть с нами в прятки… тогда кто?
— А что, если это внутреннее дело? — спросила Кэри.
— Внутри нас — мы! — заупрямился Ланг. — Это не в кино. Нет никаких великих тайных внутренних заговоров злых сил. Черт, я руководитель вышестоящей организации, законно предназначенной быть великим тайным заговором против сил зла, но даже с лучшими сердцами и умами Америки мы едва можем уследить за собой!
— Верняк, — сказал Зейн, — значит, ренегаты…
— Какие «ренегаты»? — перебил его Ланг. — В реальном мире, рациональном мире всегда существует определенная повестка дня. А в планы какой повестки дня входит группа ренегатов, когда щупальца огромного спрута нашей шпионской сети уже опутали весь земной шар, внушая страх и уважение?
— Зачем тогда было убивать доктора Фридмана? — спросила Хейли.
Ланг покачал головой.
— А почему вообще творится все это? Какой смысл?
— Не требуйте от наших действий смысла, — сказал Рассел. — Мы — бешеные псы.
— Куда вы меня тащите? — Ланг сам отмахнулся от своего вопроса. — Впрочем, понятно. В банк.
— Даже с остановкой, чтобы заправиться, — поправила Кэри. — По моим подсчетам, тут не больше четырех часов.
— Устал я все разъезжать да разъезжать, — пожаловался Рассел. — Не худо бы и оттянуться немного.
— Потерпи чуть-чуть, — отозвался я, надеясь, что не вру.
— Конечно, — согласился Рассел, понимая, что, вру я или нет, ничего хорошего мой ответ не предвещает.
— Держим связь по сотовым, — сказал Зейн. — Тогда разделиться будет не проблема.
— Значит, не будем держаться плотной группой? — спросил Ланг.
— Пожалуй, лучше всего рассыпаться, — ответил я. — Если будем держаться плотно, это привлечет внимание. А ежели одна из групп напорется на неприятности, другая получит звонок и сможет действовать на подхвате или прикрыть, устроить небольшой сюрприз.
— Кто с кем пойдет? — спросил Рассел.
— Я с Кэри поеду в «кэдди», — мгновенно ответил я. — Так мы сможем разделить здоровых беглецов между собой, по свидетелю в каждой машине.
— Эрик и я должны оставаться вместе, — заявила Хейли. — Мы поедем с тобой.
— Директор Ланг, — сказал Зейн, — придется вам ехать с мальчиками. На пассажирском месте. Рассел, ты ее свистнул, ты и поведешь.
— Что за дичь?!
— А как же вы? — спросил Ланг седовласого психа.
— Я буду за вами всю дорогу.
— Не сомневаюсь, — сказав Ланг. — Так холодно, а я уже не молод. Могу я взять свой бушлат?
Он кивнул на багажник «кэдди».
— Конечно, — ответил я.
Бросил ему ключи. Посмотрел вслед.
Рассел как бы ненароком отошел к дальней стороне угнанного «вольво». Он неотрывно следил за Лангом, и, куда бы ни повернулись остальные, среброволосый человек приковывал к себе все наше внимание. Он скрылся за высокой, задранной кверху белой крышкой багажника «кэдди».
— Сейчас, — шепнул Зейн. — Это его первый шанс перейти в контратаку.
Я насчитал ровно двадцать одно сердцебиение; казалось, что Ланг слишком копается, пока наконец багажник не захлопнулся. На Ланге был его бушлат, расстегнутый — показать, что за поясом у него ничего нет; направляясь к нам, он держал в руке свой кольт — за дуло. Он подошел прямо к Зейну.