— Договорились.
К домику на Сенеже они подъехали через час. Коттедж стоял на поляне недалеко от берега, метрах в ста от опоясывающих эту часть озера зарослей камышей. Чтобы попасть к поляне, им пришлось изрядно попетлять по глухому осеннему лесу, в отдельных местах уже лежал снег.
Когда Седов остановил машину у заваленной почерневшими палыми листьями веранды, над поляной еще минут пять кружилась вспугнутая шумом мотора стая ворон. Наконец, когда вороны уселись на деревья, ведущая на веранду дверь открылась. Вышел Дерябко, одетый в брезентовые охотничьи брюки и накинутую на рубашку меховую безрукавку. Улыбнулся:
— С приездом, Алексей Иванович. Добро пожаловать в нашу глухомань.
Встретив взгляд Халида, Седов кивнул:
— Халид, это Саша. Выходим. — Выйдя из машины, сказал: — Саша, познакомься, это Халид. Возможно, он здесь останется.
— Очень приятно. — Дерябко обменялся с Халидом рукопожатием. — Сейчас познакомлю вас с Геной. — Обернулся: — Ген, ты где? Выходи, гости приехали.
Вышедший на веранду Паламарчук тоже обменялся рукопожатием с Халидом. Седов сказал:
— Ребята, покажите Халиду дом. А я пройдусь вдоль озера.
— Сейчас. — Дерябко открыл дверь. — Проходите, Халид. В самом деле чувствуйте себя, как дома.
Из дома Халид, Дерябко и Паламарчук вышли через полчаса. Подойдя к веранде, Седов спросил Халида:
— Ну как?
— Мне очень нравится. Очень хороший дом.
— Я рад. Значит, вы решаете остаться?
— Да, конечно. Давайте подпишем соглашение?
— Давайте. Я заключу с вами льготное соглашение, на год, с оплатой по частям, в конце каждого квартала. Только возьму кейс в машине, там у меня все бланки и печати.
Пройдя в дом, дал Халиду три бланка соглашения, которые тот заполнил и подписал. Соглашение удостоверяло, что за услугу, которую предоставляет господину Халиду Сайеду агентство «Московское секьюрити», а именно за предоставление ему убежища сроком на год, господин Халид Сайед обязуется уплатить агентству единовременно сто тысяч долларов как аванс. Остальная же плата будет производиться на льготных условиях, с выплатой в конце каждого квартала проживания семидесяти пяти тысяч долларов из расчета трехсот тысяч за один год пребывания в убежище.
Подписав все три экземпляра соглашения, Халид тут же достал чековую книжку «Креди Сюисс». Выписал чек на сто тысяч долларов на имя владельца охранного агентства «Московское секьюрити» Алексея Ивановича Федорова, протянул Седову:
— Аванс, как мы договорились.
Сунув чек в бумажник, Седов встал.
— Все, Халид. Здесь вы будете чувствовать себя в абсолютной безопасности. Саша и Геннадий позаботятся обо всем, в том числе о вашей одежде и загородной экипировке. Но месяца два-три вам придется воздержаться от звонков, писем, от всякого общения с кем бы то ни было. Гуляя, особенно далеко не заходите. Потерпите. Так будет безопасней.
— Конечно. Не хватало мне еще далеко заходить. — Выйдя вместе с ним на веранду, Халид огляделся. Вздохнул полной грудью. — Просто не верю, что все это происходит на самом деле.
— Не волнуйтесь, Халид, все будет в порядке.
— Буду надеяться. Большое спасибо, Алексей.
— Не за что. Всего доброго. Будем держать связь. — Кивнул Дерябко: — Саша, проводите меня до границы участка.
Дерябко сел в машину, и они отъехали примерно на километр. Седов затормозил. Достал из скрытого в машине рекордера компакт-диск, протянул:
— Запись нашей беседы с Сайедом. Остальное, я имею в виду общую ситуацию, ты знаешь.
— Все будет в порядке, будь спок. — Дерябко спрятал диск.
— Надеюсь. — Подождал, пока Дерябко выйдет. — Счастливо.
— Счастливо.
Через полтора часа он уже въезжал в Москву. Остановился у телефона-автомата, вышел, набрал номер Полины. Она подняла трубку почти сразу же:
— Да?
— Полина, это я. Вы готовы?
— Давно.
— Давайте встретимся там же, где мы расстались сегодня утром. Минут через двадцать я подъеду и заберу вас.
Когда он приехал, Полина уже стояла у подъезда. Она была все в той же куртке и свитере. Усаживаясь рядом с ним, спросила:
— С Халидом все в порядке?
— Да. Я его надежно спрятал.
Захлопнула дверь. На ее лице почти не было косметики, короткие волосы, не тронутые закрепителем, были чуть взлохмачены, но это ей шло. Выпрямившись на сиденье, несколько секунд молчала. Вздохнула:
— Очень хорошо. Куда мы сейчас?
— В Измайловский лесопарк. Знаете это место?
— Если честно, не очень. Большой лесопарк?
— Большой. Сейчас, осенью, там не так красиво, но вообще места хорошие. Пистолет взяли?
— Конечно.
— Где он?
Похлопала по куртке:
— Здесь, во внутреннем кармане.
— Запасные обоймы есть?
— Есть, две.
— Тогда поехали.
Место, где он решил учить Полину стрелять, находилось в одном из самых дальних уголков Измайловского лесного массива. Когда-то на этом месте был тренировочный полигон Школы служебного собаководства, и в лучшие времена здесь каждый день слышался лай обучаемых проводниками немецких овчарок. Но потом школу перевели в другое место, и полигон, обнесенный забором и изобилующий учебными барьерами, бревнами и другими препятствиями для обучения ищеек, постепенно пришел в полный упадок. Забор во многих местах провалился, барьеры и бревна прогнили, сам участок зарос бурьяном.
Седов подвел «Москвич» к полигону по только одному ему известной грунтовой дороге. Ему приходилось то и дело сбавлять ход, машина в пути проваливалась в полузамерзшие лужи и рытвины, присыпанные снегом.
Когда они подъехали к нужному месту, он увидел, что площадка и проходы к ней завалены полусгнившим хворостом и палыми листьями.
Остановив машину у забора, как раз в том месте, где забор, потеряв опору, одним своим концом лежал на земле, выключил мотор.
Полина, выйдя из машины, с интересом огляделась. Покачала головой:
— Какие-то развалины. По-моему, край земли.
— Похоже на то.
— Здесь мы и будем стрелять?
— Да, здесь мы и будем стрелять. Потерпите, обещаю, потом я покажу вам более красивые места Измайлова.
— Ловлю на слове.
— Доставайте пистолет.
— Сейчас. — Полина вытащила «байярд». Пистолет она держала неловко, согнув руку в локте. — С чего начнем?
— Прежде всего с того, что я научу вас правильно держать пистолет. — Взял ее за плечо. — Выпрямите руку в локте. Еще выпрямите. Еще. Постарайтесь выпрямить руку с пистолетом до отказа…
Он долго учил ее, как держать пистолет, прицеливаться, менять обойму, снимать и закреплять предохранитель. Когда она все это усвоила, сказал:
— Все, начинаем стрелять. Оттяните предохранитель… Возьмите оружие двумя руками… Так, правильно… Встаньте в исходную позицию… Спусковой крючок нажимайте мягким, плавным движением… Стрелять начинайте по моей команде, при слове «огонь»… Цель — вон тот сучок на заборе… Руки держите твердо… Стреляйте, пока в обойме не кончатся патроны… Готовы?
— Готова…
— Внимание… Огонь!
На его взгляд, для начала она стреляла совсем неплохо, две пули из обоймы вошли в забор рядом с сучком.
Выпустив все пули, несколько раз щелкнула спусковым крючком вхолостую. Тяжело вздохнула, посмотрела на него:
— Ну как? Попала хоть раз?
Улыбнулся:
— А вы не видите?
Освободив одну руку, вытерла тыльной частью лоб:
— Нет. Сейчас я вообще ничего не вижу.
— Почему?
— Наверное, от волнения.
— Это самая большая ошибка стреляющего. Волноваться при стрельбе нельзя ни в коем случае. Надо спокойно, уверенно выпускать в цель пулю за пулей.
— Алексей Иванович, вам легко говорить. Я же стреляла первый раз в жизни.
— Поэтому скажу: для первого раза вы стреляли очень даже неплохо.
— Хоть раз попала в цель?
— В то, что можно назвать «десяткой», нет. Но две ваши пули легли около сучка, то есть попали в «девятку».
Подойдя к забору, она вгляделась.
— В самом деле. Вот они, эти две пули? Да?
— Да. Сможете самостоятельно сменить обойму?
— Попробую. — Не сразу, но все же в конце концов она смогла сменить обойму.
Расстреляла и вторую обойму — с похожим результатом.
Когда урок закончился, Седов спросил:
— Слушайте, Полина, — вы хотите есть?
— Ну… в общем, да.
— Тут недалеко отличное место, называется ресторан «Лесная изба». Стоит на отшибе, в лесу. Поедем? Там очень вкусно кормят.
— Давайте…
— А еще лучше — возьмем там еду и устроим пикник в лесу. Устраивает?
— Вполне.
Подъехав к «Лесной избе», он спросил:
— Вы любите грузинскую кухню?
— Обожаю.
Вылез из машины, зашел в переполненный зал, сделал заказ и, взяв у метрдотеля пакет с шашлыками, хачапури и две бутылки шампанского, вернулся. Сказал ей:
— Не зная ваших вкусов, я на всякий случай взял шампанское.
— И прекрасно.
— Куда сейчас?
— Отъедем немного, тут есть хороший уголок.
Проехав с километр, остановил «Москвич» на пустой, окруженной высокими елями поляне. Показал на сбитую из грубо обструганных бревен скамейку:
— Устроимся здесь?
— Давайте.
Накрыв скамейку чехлом от сиденья, они разложили на ней еду, поставили бутылки. Из посуды Седов смог предложить только эмалированную кружку и граненый стакан. Протерев то и другое бумажными салфетками, Полина заметила, что посуда замечательная, шампанское в такой посуде будет вкуснее.
Он открыл и разлил шампанское. Подняв стакан, она спросила:
— За что?
— Не знаю… Может, за боевое крещение?
— За боевое крещение? Ой, нет, скучно.
— Тогда предлагайте сами.
— Может, лучше просто на брудершафт?
— Давайте. Но помните, на брудершафт пьют до дна.
— Я знаю.
Сцепив руки, держащие стакан и кружку, они выпили и поцеловались. Поцелуй показался ему каким-то смазанным. Он посмотрел на Полину, но она отвела глаза в сторону. Сказала: